– Как твой брат? – спросила Луиза.

– Нормально. Умирает.

В этом и проблема. Смертные переходят в загробное царство, которое им ближе. Существа, подобные Макарии, тоже могут выбирать, у них душа, как у людей.

Человеческие души не умирают. Божественные сущности исчезают навсегда.

– А ты как?

Она неопределённо пожала плечами.

– Тебя давно не было видно, – продолжил Анубис.

– В Подземном мире мне оказалось… удобнее. Когда заканчивается твой рабочий день?

– В полночь. Потом ещё час привести бар в порядок.

– Я подожду.

Анубис кивнул. Они пробовали поговорить после всего, что произошло, но выходило не очень. Может, на этот раз получится лучше.

К ночи людей стало меньше, они расходились, чтобы выспаться перед рабочим днём. Боги оставались дольше, но бар закрывался, так что они перемещались в ВИП-зону со столиками. Луиза тихо исчезла, и Анубис убрал так и не тронутую чашку с кофе. Он прибирался за стойкой, но так рассеянно, что Джилл, закрывавшая кассу и пересчитывающая выручку, погнала его.

Уходить Анубис не торопился. Он сделал себе кофе, щедро сыпанув корицы. Устроился на стуле рядом со стеной бутылок. Терпко-вяжущая пряность оседала на языке, пока Анубис думал, смотря на опустевшую барную стойку.

– Тебя вроде девушка ждёт? – спросила Джилл.

– Что? А, да.

– Ты не особо торопишься.

– Не знаю, что ей сказать. Я… напортачил.

Хмыкнув, Джилл вернулась к протиранию барной стойки. Бросив:

– Ты ей изменил?

– Эээ… нет. Вовсе нет.

– Сделал что-то не то?

– Можно и так сказать.

– Помиритесь. Или расстанетесь. Я в твоём возрасте тоже заморачивалась.

Джилл было чуть больше тридцати, Анубис не знал точно. И предпочёл промолчать.

– Давай уже, иди! – Джилл замахнулась на него тряпкой. – Нечего тут прятаться.

Выйдя в осеннюю ночь, Анубис поёжился и застегнул куртку под самое горло. Когда от стены отделилась тень, он невольно вздрогнул – но это была всего лишь Луиза. В огнях вывесок и фонарей она представала призраком: бледная кожа и тёмные волосы, небрежно распахнутая куртка цвета запёкшейся крови. Лицо без особого выражения. Взгляд Луизы соскальзывал, отражал электрический свет, но сам мало что выражал. Хорошо хоть, глаза снова обычные, а не чернильная мгла.

Конечно, напомнил себе Анубис. Всё так, потому что она умерла.

Тогда Кронос достал её, убил тело, отправив душу в один из загробных миров… Анубис не смог отпустить и позвал обратно. Использовал все способности проводника и вернул, пока не начались необратимые процессы в умершем мозге.

Это походило на клиническую смерть. Но Анубис прекрасно понимал, что вернуть не может ни один бог, он позвал ка Луизы, часть её души. И теперь она здесь, но не совсем. Вернувшаяся, но не до конца. Не мёртвая и не живая толком.

Анубис не врал сам себе. Он не позвал. Он заставил её душу вернуться.

– Я без мотоцикла, – сказал Анубис.

– Жаль. Прогуляемся.

– Куда?

– К тебе.

Идти было прилично, Анубис устал после рабочей смены на ногах, но не возражал.

Бо́льшую часть пути они проделали в молчании. Луизу окутывал холодный электрический свет, к Анубису льнули тени. Мертвецы клубились вокруг них обоих.

– Я давно не гуляла, – наконец сказала Луиза.

Они стояли у дороги, и она смотрела на лужу, в которой отражался светофор и огни.

– Почему?

– Я не совсем принадлежу этому миру. Больше не принадлежу.

Человечек замигал зелёным, и Луиза двинулась вместе с толпой, Анубис ещё пару мгновений смотрел ей в спину, потом поспешил следом.

В воздухе витала осенняя морось, оседала на волосах и одежде. Пропитывала пространство лифта, пока они поднимались.

В квартире Сета горьковато пахло полынным дымом, значит, Нефтида точно дома и жгла какие-то травы. С кухни раздавались приглушённые голоса, но Анубис не вслушивался. Амон пока остался здесь, Гор тоже часто заходил. Отдельная гостевая комната пустовала, чтобы хранить Врата в Подземный мир, через которые проходили Гадес и Персефона.

Через них наверняка днём пришла Луиза. И уйдёт обратно?

За тысячи лет Сет и Нефтида сменили множество домов, хотя чем-то они неуловимо походили друг на друга, будь это глинобитное строение, заносимое песками пустыни, или викторианская гостиная, полная тяжёлых тканей, с кричащим попугаем в золочёной клетке.

Везде и всегда они оставляли одну комнату пустой – для Анубиса. Поэтому, когда Осирис отпускал его из царства мертвецов, он знал, что может прийти. Чаще всего так и делал.

Комнату он предпочёл небольшую: окно напротив двери, прямо под ним широкая кровать. Уютная спальня с плакатами и кактусом на подоконнике, который не засох благодаря усилиям Нефтиды.

По сторонам от кровати стояли высокие тонкие лампы, светившие холодным неоном. Над окном вилась гирлянда из звёзд, тёплая и уютная. Луиза аккуратно подвинула одеяло и села на кровать поверх него. Анубису сразу стало стыдно, что постель не прибрана, но гостей он не ждал.

Интересно, Луиза вспоминает, что они делали здесь? Её лицо ничего не выражало, и свет от гирлянд и ламп причудливо ложился на него, подчёркивая тени.

Анубис остался стоять, прислонившись спиной к стене. Он не знал, что сказать.

– Так как ты? На самом деле.

Она пожала плечами:

– Словно меня выдернули из тела, а теперь впихнули обратно, но собственная кожа теперь не по размеру. Я не понимаю, что здесь делать. Как будто я мертва.

– Прости, – это слово мало что выражало, но хотя бы попытаться. – Я не должен был возвращать тебя.

– Не должен был. Мёртвое должно оставаться мёртвым. Иначе становится таким… как я. Живым мертвецом.

Луиза помолчала, провела рукой по одеялу:

– Ты знаешь, что когда я умерла, моя душа должна была попасть в Дуат?

– Да. Поэтому смог позвать тебя.

– Почему не отпустил в свой мир?

– Не мог позволить тебе умереть. Это было эгоистично, – прошептал Анубис, опуская голову.

– Да.

Она поднялась бесшумно. Приблизилась и кончиками пальцев заставила посмотреть на её лицо. Бесстрастное и непроницаемое. Когда-то Луиза насылала на Анубиса хорошие сны, чтобы он не мучился от кошмаров. А он воскресил её, когда она умерла.

Нет, поправил он себя. Позвал обратно её часть. Теперь она не принадлежит ни тому миру, ни этому.

И виноват только он.

Луиза приподнялась, её губы коснулись губ Анубиса. Почти как при жизни, но теперь от них веяло холодом. Не тем морозным ощущением осени, что стояла за окном, а отсутствием тепла. Нежизнью.

Терпкая нежность быстро сменилась чем-то другим, яростным, всепоглощающим. Анубис ощутил, как вдоль его рук взметнулись мертвецы, зашевелились.

Почувствовали, как Луиза тянет из Анубиса то, чего ей так не хватает – жизнь.

Тонкие струйки его божественной сущности, не силы, а именно жизни, энергии. Внутрь Анубиса запустили руку и пересчитывали его рёбра изнутри.

Луиза не хотела его уничтожать. Она жаждала всего лишь ощутить себя живой.

В ушах звенело, даже мертвецы перестали чувствоваться. Анубис слышал, как в комнату кто-то настойчиво стучал. Перед глазами плыло, и слабость накатывала, грозя захлестнуть, но Анубис не отстранялся. Он позволял Луизе щедро черпать его собственные силы.

В конце концов, это его вина, что они ей требуются.

Это стало последней мыслью, прежде чем Анубис соскользнул во тьму.

Он очнулся на собственной кровати. Голова слегка гудела, и Анубис приподнялся. Огоньки и лампы ещё светили, он был в той же одежде.

Потерев глаза, глянул за окно: небо над крышами светлело.

Анубис не ощущал себя ни выспавшимся, ни отдохнувшим. Он почти сполз с кровати и приоткрыл дверь. К его удивлению, кто-то уже не спал, с кухни раздавались голоса.

Пол холодил босые ступни, Анубис шагал бесшумно, а увидеть его было нельзя, пока он не появится на пороге. Но он застыл не доходя, потому что узнал голоса Сета и Гадеса, и говорили о нём. Хотя бы частично.