— Скорее она меня силой взяла, — уныло ответил гот. — Я с отрядом в Беневенто был, ну и не утерпел. А эта дура потом отцу призналась во всем. Хочу говорит, за Виттериха замуж, все равно не дева уже. А там люди услышали… Теперь бегаю вот. Если повезет, женят на корове этой. А если не повезет, герцог меня на куски порежет. И не знаю даже, что хуже.

— Красивая хоть? — сочувственно спросил его князь.

— Да какое там, — уныло махнул рукой гот. — Страшна, как моя жизнь. Темно было, да и выпил я тогда немало. Так что, на службу меня возьмешь?

— А ты только кулаками махать можешь или копьем и мечом работать тоже обучен? — уточнил на всякий случай князь.

— Ты удивишься, князь, — многообещающе ответил гот. — Меня с пяти лет лучшие воины учили. У моего отца сыновей не было больше. И в катафрактариях я тоже не из-за отцовского имени служу.

— Чего хочешь за службу? — прямо спросил князь.

— Золота, землю и крестьян-литов, — не стал кривляться Виттерих.

— Тут для тебя службы нет, — покачал головой князь и, видя разочарованное лицо гота, продолжил. — Но есть служба в другом месте. Если получится все, станешь герцогом.

— Годится, — кивнул гот. — Кого за такую награду убить надо? Если экзарха Исаака, то я и бесплатно могу. Это он, сволочь, меня герцогу Арехису продал.

— Охранять, — поправил его князь. — Будешь охранять короля франков.

— Которого из них? — с самым деловым видом спросил Виттерих. — Я только одного знаю. Ох, и здоров он из лука стрелять. Комару на лету яйца отстрелить может. Посольство короля Хлотаря аж в штаны наложило. Я давно так не смеялся!

— Стой! — поднял ладонь Самослав, совершенно сбитый с толку. — Давай по порядку. Ты видел короля Хильдеберта. Где и когда? Что там делали франки? И с какой такой радости они наложили в штаны?

— Это долгий разговор, — намекнул Виттерих, жадно поглядывая на кубок.

— А я никуда и не спешу, — уверил его князь, пододвигая к нему кувшин. — Не налегай, очень крепкая штука. И закуси капусткой, жена сама солила.

— В общем, дело было так…, - начал Витерих.

Август 628 года. Рим. Империя.

Бывшая столица мира еще хранила прошлое величие. Готы Алариха не тронули город, взяв выкуп перцем, золотом и цветными рубахами. Впрочем, тут изрядно порезвились вандалы две сотни лет назад, и с тех пор город так и не оправился. В нем когда-то жили сотни тысяч человек, а теперь люди тенями ходили в его стенах, не заселив и малой части его пространств. Каменные стены длиной двенадцать миль, построенные императором Аврелианом, все еще были неприступны, а форум Траяна стоял во всей красе, показывая, куда дел великий император колоссальную добычу, полученную после ограбления Дакии.

Но, несмотря на все величие останков Вечного Города, запустение уже прочно поселилось тут. Когда-то здесь было две с половиной тысячи домов-усадеб и сорок три тысячи многоэтажек — инсул, в которых жил римский плебс, набившись туда плотно, словно селедка в банки. Город боялся огня, и горел не раз. Тот пожар, что устроили вандалы, выжег дотла нищие кварталы, а чернь, лишенная бесплатного хлеба и крыши над головой, разбежалась из города, превратившегося в ловушку, или пошла из него связанная, став рабами у своих бывших рабов, варваров. В городе осталось не больше десяти тысяч человек, а римский форум начал превращаться в пастбище, которым он и останется на ближайшие лет восемьсот.

Город держали в своих руках несколько сенаторских семей, а нынешний епископ Рима, Гонорий I, был единственным наследником одной из них. Впрочем, его назначил на эту должность Исаак, могущественный экзарх Равенны, но власть первосвященника к этому времени уже была такова, что не считаться с ней было нельзя. Именно поэтому они, мягко говоря, не ладили. Королева Теоделинда, напротив, была со Святым Престолом в наилучших отношениях, служа проводником истинной веры в море еретиков — ариан. Именно она стала защитницей римских земель, не дав хищным герцогам лангобардов окончательно разорить их. Именно ее усилиями тут установился шаткий мир. Епископы Рима со времен Льва I именовались папами, и уже давно императоры признали, что их постановления имеют силу закона. Папы, умирая, передавали свои родовые земли в «Патримоний святого Петра», и эти доходы были чуть ли не единственным, что еще держало на плаву Вечный Город. Частенько епископы, когда в очередной раз наступал голод, распечатывали свои закрома и попросту кормили население Рима. И именно эта деятельность служителей Христа все сильнее укрепляла власть пап в Италии, понемногу отодвигая в тень далеких константинопольских императоров.

Латеранский дворец, где жил римский понтифик, сильно уступал величественным развалинам, что его окружали. Все здания того времени были такими, без вычурных фасадов, портиков и колонн. Не до красот было людям, да и греховной понемногу становилась красота, искушением дьявольским. Кавалькада всадников, сопровождавших повозку королевы, остановилась у дворца. Их уже ждали.

Добрята прошел в покои, которые ему были выделены. Римский епископ примет его чуть позже. Молодой король пока отдохнет.

А в это самое время немолодой человек с усталым взглядом встречал свою верную сподвижницу, королеву лангобардов. Она принесла ему позолоченный тубус, в который был вложен свиток, подготовленный в канцелярии Августа. Папа должен был придать этому документу законную силу, и у него не было другого выбора. Теоделинде он отказать просто не мог.

— Это написано грамматиками[16] императора, — папа Гонорий пристально вчитался в текст, написанный на пергаменте пурпурными чернилами. Драгоценный лист он держал гадливо, словно грязную тряпку. — На что ты меня толкаешь, дочь моя?

— Я прошу восстановить справедливость, святой отец, — почтительно, но твердо сказала Теоделинда. — Ты поставишь свою печать и сделаешь этого юношу королем Бургундии. Ты вернешь ему наследство убитого Хлотарем отца.

— Но ведь это война! — задумчиво ответил папа. — Хлотарь не допустит этого. Он убьет молодого короля, а потом придет в Италию, чтобы отомстить. Он и сюда придет. У нас нет и двух сотен воинов, дочь моя. Мы не удержим франков. Я хорошо помню, как при папе Григории герцог Сполето осаждал город. Тысячи римлян тогда были проданы в Галлию, словно скот. Ты хочешь, чтобы все повторилось снова?

— Этого не случится. Святой Престол будет в выигрыше в любом случае, — сказала королева. — Если победит Хильдеберт, он пойдет войной на лангобардов. Если победит Хлотарь, он тоже пойдет войной на них. Рим слишком далеко, а Павия, Брешия и Милан гораздо ближе. В любом случае еретики-ариане ослабнут, и свет истинной веры вернется в эти земли. И Хильдеберт добавит земель в Патримоний святого Петра, я это тебе обещаю.

— Хорошо, я согласен, — поморщился папа Гонорий. — Только пусть заберет отсюда гуннов. Эти дикари пришли сюда, когда герцог Само убил кагана. Они разоряют наши земли.

— Я поговорю с молодым королем, — кивнула Теоделинда. — Он жил в аварском кочевье и знает их обычаи. Я думаю, у него все получится. Тем более, что с ханом гуннов уже обо всем договорились.

Месяц спустя. Павия. Королевство лангобардов.

Гигантский обоз, в который превратился скромный поезд короля Хильдеберта, вызывал ужас у местного населения. Десять конных готов, которые сопровождали короля и королеву, совершенно потерялись на фоне тех всадников, которые следовали теперь за ними. Племя хуни, а точнее, то, что от него осталось, шло за королем Хильдебертом. Две тысячи юрт — это теперь и был весь великий некогда народ, державший в страхе половину Европы. Они ушли в Италию от той бойни, что учинил князь Самослав в их землях, но и здесь не обрели новой родины.

— Тут плохие пастбища, — хан народа хуни Октар ехал рядом с Добрятой. — Эти земли не подходят нам.

— У племени алеманов хорошие травы, — пояснил Добрята. — Когда я возьму власть, то отдам вам эти пастбища. Но у меня есть другое предложение, почтенный Октар.