– На помощь!

С сотни тетив сорвались стрелы. Лучники за считаные мгновения очистили небо от Летучих Клыков – а потом тысячи лучших бойцов Ануота бросились по холмам на помощь Бан Роне.

Кальмар рухнул на колени, пропуская бегущих мимо себя.

– Стрелы… лучники… Твердыня, – задыхаясь, выговорил он. – На помощь!

И упал в снег.

Впоследствии Карнак с гордостью говорил, что понадобились двое взрослых мужчин, чтобы разжать лапу Кальмара на рукояти меча.

Придя в себя, Кальмар обнаружил, что стоит на коленях в снегу и дерётся с двумя собаками за жареную свиную ногу. Лапы у него были сплошь в грязи и в жире.

Кальмар не понимал, где он и что делает.

Собаки зарычали и снова попытались выхватить у него кость. Кальмар попятился в полном недоумении. Он чувствовал на губах и на усах вкус жареного мяса. Очевидно, он глодал кость вместе с собаками, но воспоминаний об этом память не сохранила. Кальмар вообще ничего не помнил, кроме стрел, облака Летучих Клыков и бегущих навстречу воинов (это было очень приятное зрелище).

Кальмар оглянулся – не заметил ли кто-нибудь из лощинцев, как он дрался с собаками? Казалось, люди постоянно наблюдают за ним, ожидая, что их подозрения вот-вот оправдаются. Кальмар погладил собак – не только чтобы убедить окружающих, что он полностью владеет собой, но и чтобы самому в этом убедиться.

– Эгей, король Кальмар!

Кальмар развернулся, надеясь, что морда у него не слишком испачкалась. Какая-то старуха в грязном фартуке поверх тёплого плаща шла мимо с полной корзиной костей – похоже, это были остатки обеда. Судя по солнцу, приближался вечер, и в животе у Кальмара заурчало. Он подавил желание по-собачьи облизнуться.

Женщина не обратила никакого внимания на то, что он стоит на карачках в грязи:

– Как хорошо, что ты цел и невредим.

Кальмар вытер руки о плащ:

– Я просто хотел взглянуть, как тут собаки.

Длинные седые волосы у женщины были собраны в хвост, несколько выбившихся прядей висели вдоль морщинистых щёк. Выглядела она как человек, который всю жизнь тяжело трудился.

– Час назад из города прислали весть, что твари улетели. Бан Рона спасена. – Она швырнула собакам ещё одну кость. – Спасибо, твоё величество.

Кальмар улыбнулся, взял из корзины несколько костей и бросил собакам, подавив могучее желание вгрызться в них самому.

– Где мои мать и сестра? Как там Радрик и господин Ритип?

– Данниби сказал, что Ния, Лили, Хозяин и толстяк целы. А что касается твоего дедушки – его так просто не прикончишь. Тебе, наверное, хочется к родным?

– Да, – кивнул Кальмар, глядя поверх палаток на холм, где он дрался с Летучими Клыками.

От праха мёртвых Клыков снег стал коричневым. Кальмару действительно хотелось вернуться в Бан Рону и убедиться, что его родные целы и невредимы, однако он не мог отогнать от себя воспоминание о безумном Сером Клыке в темнице. Кальмар по-прежнему чуял его запах, и это до дрожи пугало его. Как бы он ни хотел вернуться к матери и Лили, ему было страшно даже подумать о том, чтобы приблизиться к воплощённому безумию, запертому в тёмной камере.

Он боялся, что глубже и глубже погружается в тот же мрак, который охватил пленного Клыка. Может быть, именно поэтому Клыки никогда не оставались на одном месте дольше нескольких месяцев? Кальмар вспомнил, что в Глибвуде Клыки регулярно сменялись, а те, кто жил там постоянно – вроде командора Гнорма, – иногда куда-то уезжали и возвращались ещё могущественней и злей, чем раньше. Но что это могло значить?

Кальмар жалел, что нет Джаннера, – брат посоветовал бы ему, что делать. Сам он хотел просто убежать. А вдруг однажды он проснётся, держа в пасти что-нибудь похуже свиной ноги?! Горло у него сжалось, на глаза навернулись слёзы. Кальмар отвернулся, чтобы старуха не видела его лица, но было поздно.

– Храбрый мальчуган, – сказала она, положив морщинистую руку ему на шерсть. – Это слёзы радости. Не стыдись их. Я родилась и выросла в лощинах, но, видя твою храбрость, жалею, что я не анниерка. Если ты займёшь трон, Сияющий Остров будет в надёжных руках.

Если бы только он мог ей верить! Старуха не сказала бы этого, если бы знала, что у него на душе. Кальмар плакал от отчаяния, а не от радости. Он-то знал, о чём думает. Он со стыдом вспомнил, какую пустоту ощущал в тот день на Фубских островах, когда вошёл в ящик Хранительницы камней. Сияющий Остров вовсе не был в надёжных руках. «Нет, – подумал Кальмар, стиснув зубы. – Пока я Верховный король – Анниера обречена».

Она была обречена находиться во власти слабого, испорченного, отравленного волчонка, пока в тёмных недрах его души рос и набирался сил монстр, дожидаясь дня, когда он полностью захватит власть над Кальмаром. И тогда коронованный зверь набросится на тех, кто ему дорог…

Кальмар жалел себя – такого, каким стал. И боялся того, каким станет.

Он уныло опустил голову, не сомневаясь, что остановить подступающее безумие нельзя. Если ему суждено медленно сходить с ума, значит, он должен сделать всё, что можно, пока ещё есть время. Он должен добраться до замка Трог. Должен найти Нага и победить его – или умереть.

И он должен проделать это в одиночку. Тогда те, кто ему дорог, останутся живы.

– Ну, я пошёл, – сказал Кальмар, шмыгнув носом.

– Иди, твоё величество, – старуха швырнула последние кости собакам, повернулась и заковыляла обратно к полевой кухне. – Иди и защищай тех, кого любишь. Впереди большая битва.

Смертельно уставший, Кальмар поднялся на холм и посмотрел с вершины на пустой лагерь. Псы ещё дрались из-за объедков. Кальмар взглянул в сторону Бан Роны – и увидел поднимавшийся над городом дым.

Плана у него как всегда не было. Он просто побежал.

Кальмар обогнул Поле Финлея, повернул на юго-восток и устремился к Смертоносным горам – к замку Трог, – молясь, чтобы мальчик под шкурой волка продержался до тех пор, пока не будет исполнен долг.

Сквун изучал историю и древние языки. На свой лад он был красив, хотя дюжие воины лощин презирали его за излишнюю осторожность и любовь к чтению. Он никогда не участвовал в состязаниях. Воистину, его мало интересовал мир за пределами библиотеки. Сквуна привлекало прошлое. Поэтому он не узнал Мадию, когда в один прекрасный день та зашла в библиотеку. Но они быстро подружились и стали вместе читать, обедать и гулять по улицам Бан Роны. Замкнутый и робкий, Сквун никому не признавался, что девушка завладела его сердцем. Живой ум и поэтическая речь Мадии очаровали юношу не меньше, чем её красота, и он решил на ней жениться. Но он никому об этом не говорил. Лишь накануне Финник Дурга Сквун решил довериться Ортаму Гринсмиту, которого считал своим приятелем, хотя с этим молодым человеком его объединяло только то, что они жили на одной улице.

Добродушный Ортам частенько останавливался поболтать с чудаком Бонифером, хотя их пути давно разошлись: Бонифер предпочёл тишину библиотеки, а Ортам – силу и славу воина.

– Ортам, – сказал Бонифер в тот день, стоя на крыльце дома Гринсмитов на Мелкоплодном проезде, – мне надо с тобой поговорить.

Ортам, услышав его серьёзный голос, спросил:

– Что случилось?

Бонифер долго тянул и мямлил, а потом сделал признание, которое стало для него роковым:

– Я люблю девушку по имени Мадия.

Ортам расхохотался. Он вовсе не хотел унизить друга, но Бонифер всё-таки почувствовал себя униженным.

– Дружище, вся Бан Рона влюблена в Мадию Ветрокрыл! – И, не предполагая, что его слова поразили Бонифера в самое сердце, он продолжал: – Сказать по правде, Бонифер, я намерен на ней жениться. Завтра, после Финник Дурга, я признаюсь ей в любви. Она ведь станет королевой, сам знаешь.

Бонифер почти не слышал Ортама – он был охвачен горем и стыдом. Мадия – будущая королева! Бонифер думал, что она обычная девушка.