Ни разу сюда не заходил.

Одноэтажное здание суда было наземным. Выложенное из чёрного грубого и неотёсанного камня, оно создавало более презентабельный вид, чем второй участок стражей. Зеркальный потолок, красивые резные лавочки для ожидания, каменный и такой же чёрный пол и большое количество паслёнов зелёного и жёлтого цветов.

Ник шёл по коридору и чувствовал, что он недостоин. Недостоин даже просто ходить по такому красивому помещению.

Конвой с заключённым приблизился к двери с надписью «Судная комната № 4». Почему-то это название насмешило Ника, и на его лице проскочила еле заметная улыбка. Двери распахнулись, и они вошли в небольшое квадратное помещение. В дальнем конце, на троне, восседал судья, справа от него располагалась маленькая решётчатая кабинка для подсудимого, а слева за столом сидела миниатюрная девушка со стопкой бумаг и перьевой ручкой. Всё остальное пространство до дверей занимали ряды кресел для наблюдателей. Местные жители любили посещать суд и следить за ходом слушания, смотреть на реакцию обвиняемого и судьи и перерабатывать это всё в какую-нибудь годную сплетню, рассказанную своим друзьям и коллегам. Естественно, сильно преувеличивая действительность. Осуждённый, пустивший одинокую слезу, будет не так интересен, как человек, у которого случился нервный срыв и чьим финалом стала бурная потасовка со стражами. Суд существовал для зевак как драматическая театральная постановка, которой не хватало в безмятежной жизни Драйвиденского королевства.

Ник проследовал по коридору, его посадили в решётчатую кабину, закрыв на замок. Он оглядел толпу – ни одного знакомого лица. Даже Перс Купер не посчитал нужным приходить. Но тем не менее свободных мест поварстье не обнаружил. Зрители, шумно чавкая и шурша пакетиками от снеков, с интересом наблюдали за ним.

Судья громко постучал молотком три раза о подлокотник трона, и шум стих. Представление начиналось. Все обратили внимание на него, пожилого мужчину с седой длинной бородой и такими же длинными волосами, собранными в пучок. Глядя в его уже почти безжизненные глаза, с трудом верилось, что он способен огласить разумный и справедливый вердикт. А когда он начал говорить, Ник вообще подумал, что старик покинет этот мир прямо здесь, на слушании его дела.

Судный день тогда сегодня будет не для меня.

Кряхтя и проглатывая окончания некоторых слов, судья огласил общую информацию по делу: кто такой Ник, почему и за что его судят. Услышав, что он поварстье, почти все зрители уныло выдохнули. Как будто ожидали другого спектакля. Маленькая девушка-писчий аккуратно записывала всё, что произносил судья. Она не торопилась – судья говорил медленно. В конце старик добавил, что они не смогли разобрать каракули, которые нашли в блокноте Ника, но по найденным книгам и рассказам соседей – Ник был действительно поварстье. После этого судья передал слово Нику.

Ник сглотнул, оглядел толпу, лёгкие колебания прокатились по его телу. Он уже примерно продумал, что скажет, поэтому его голос почти не дрожал:

– Уважаемые судья и жители! Да, я поварстье и больше не буду этого скрывать. Я уже год исследую Дары и могу вам наглядно показать, что я изучил! Продукты не такие безобидные, как вам кажется, и я вам это докажу…

Три удара молотком судьи перебили его.

– Мистер Обис, мы это уже слышали от таких, как вы, много раз, надоело, – судья скривился, – у вас есть что сказать в свою защиту?

– Я бы хотел с вами договориться… Я могу под наблюдением стражей и даже в наручниках лично вам или уважаемому королю Лейфу Всевышнему показать всё, что изучил, и после этого можете меня посадить в тюрьму! Но главное – поглядите, что я смог сделать!

Гул и шёпот прошлись по залу.

– Такого не будет, – судья опять отбил молотком. – Я готов огласить приговор, тишина в зале! Мистер Ник Обис, вы объявляетесь виновным! Основываясь на законе о тайных организациях и поварстье, а также законе о покушениях на убийства господ придворных, вы приговариваетесь к году заключения во втором участке стражей! – Возникло ощущение, что судья повторял один и тот же заученный текст. После он повернулся в сторону Ника и произнёс чуть тише: – Скажите спасибо, что у мистера Перса Купера не было никаких физических ран, поэтому ваш приговор смягчился до одного года.

– Но… – начал Ник, но его опять прервал судья:

– Стража! Увести виновного!

К нему подошли стражники и повели к выходу. Люди в зале, недовольные быстрой концовкой, уже начали вставать, чтобы покинуть помещение. Кто-то зевал, кто-то листал сегодняшнюю газету, но никто не смотрел на Ника. Скука и безразличие так и читались в их глазах. Спектакль получился слишком коротким и неинтересным, и они это поняли в самом начале.

Ник опустил голову. В уме стучала одна лишь фраза.

Год в тюрьме. Год в тюрьме. Целый год. Ники неудачник.

Ник не помнил, как ехал обратно. Ощущение действительности пришло к нему только в участке, когда он, сидя за дальним столом, ожидал медицинского мастера, чтобы сделать татуировку заключённого. Ник совершенно забыл про эти тату. Их ввели давно во всех королевствах. До появления Даров заключённым вводили под кожу охру и вычерчивали рисунок в виде символики того королевства, в котором отбывал срок виновный. Концентрацию охры рассчитывали таким образом, чтобы она через несколько лет исчезала сама. Год заточения в тюрьме – год рисунок держался, а потом бесследно пропадал. А если преступник бежал, то в любом королевстве могли проверить его правую руку, увидеть тату и понять, из какого места он бежал. Тогда во всех крупных заведениях у входа стояли стражи и проверяли правую руку жителей. Это приводило к большому столпотворению и недовольству людей. Но когда появились Дары, а с ними и тёмные фиолетовые паслёны, то люди обнаружили природные пигменты, находящиеся в Сухом Лесу, которые светились и мигали только под освещением этих паслён. Они никак не выдавали себя при дневном свете или ночью. Королю пришла идея сделать тюремные тату с помощью этого нового пигмента и везде на входе развесить тёмные фиолетовые паслёны. После чего проверка правой руки отпала за ненадобностью, а в случае побега заключённого – паслёны начинали мигать, и татуировка на руке ярко светилась. Прекрасное бесплатное решение проблемы.

Мастер подошёл к столу, повесил сверху четыре фиолетовых паслёна и сел справа от Ника. Тощий мужчина с нахмуренными бровями и ярко выраженными скулами велел поварстье положить на стол правую руку. Мастер повернул руку ладонью вверх, нащупал вену и наметил место для тату. Взяв ватный тампон, смоченный в спирте, он протёр руку заключённого. Поднёс к руке толстый брусок размером два на два сантиметра, из которого торчали тонкие короткие иголочки, и вонзил Нику в кожу. Ник громко закричал, и его глаза моментально увлажнились.

Кто-то из стражей, сидевших за столом, скорее всего, Бак, засмеялся:

– Даже девчонки не кричат, когда им делают! Сопляк!

Ник не слушал их, а просто смотрел, как кровь лилась из мелких ранок, когда брусок вытащили из кожи. Никогда Ник не испытывал такой боли. Он не переносил любые прикосновения, что уж говорить о кровавых дырах. Ник сглотнул горькую слюну.

Мастер накрыл ранки спиртовой ватой. Боль стала ещё острее, но Ник сдержался в этот раз, сильно прикусив язык. Когда кровь остановилась, мастер взял горстку пигмента, что лежала в баночке, и стал втирать её в дырки на коже. Язык Ника опять принял удар на себя. Паслёны наверху начали светиться и мигать, а смесь на руке сиять. Ник зажмурился. Обида накрывала его, и внутренние силы таяли.

Закончив свои манипуляции, мастер убрал инструменты и уселся поудобнее:

– А теперь ждём, – единственная фраза, которую он произнёс за всё время.

Ждём. Мне ждать ещё целый год. Но есть ли в этом смысл…

Спустя какое-то время Ник заметил, что у него на руке образовался чёткий квадратный рисунок – символ Драйвиденского королевства. Внизу квадрата виднелась потрескавшаяся сухая земля, из которой рос сухоцвет, наклонённый в сторону, будто его сносило ветром, а сверху над ними светило солнце. Эта маленькая картинка отчётливо светилась и была даже… Красивой?