— Заходим на посадку, прошу пристегнуть ремни. — объявил пилот в динамик, и я вдруг понял, что застегнул его не задумавшись. Пожалуй, будь тут привязь пилота, крест на крест, использовал бы и её. Слишком привык к военным судам.

— Гнев, прием. — активировав КПК позвал я.

— Идем на посадку, будем через пять минут. — отозвалась Мария.

— Идём. — строго произнес Борис Владимирович. — Они знают где тебя искать.

— Прошу прощения, но я вынужден отказаться. Мне необходимо переодеться и вернуть доспех на место. — ответил я, глядя на императора.

— С этим справятся и слуги, а меня твой наряд совершенно не смущает. — ответил император, и я почувствовал нарастающее давление. — Идем.

— Если вы не против, я хотел бы дождаться своих супруг и убедится, что у них все в порядке. — ответил я, исторгнув из себя сферу пресса, так же как в зоне диссонанса. Давление на мгновение исчезло, но я уже пустил вторую волну, а за ней и третью, войдя в отработанный тогда ежесекундный режим.

Кресло рядом со мной затрещало, но я лишь улыбнулся чуть нахмурившемуся царю. Похоже его подобное поведение в корне не устраивало, но куда больше его удивило и отсутствие у меня негативной реакции. Миг, и вокруг нас появилась сфера, которую даже мой пресс не мог, не то что разбить, пошатнуть.

— Сын. Если ты считаешь, что твое поведение умно и обосновано — ты не прав. — жестко сказал Борис Владимирович. — Ты ведешь себя как непослушный и капризный ребенок, хотя ни как под эту категорию не подпадаешь.

— Ну, ваше величество, у меня только два варианта, тут виноваты либо гены, либо воспитание. — усмехнувшись ответил я, заставив императора сильно нахмурится.

— Ничего. Перевоспитать можно даже взрослого. — наконец произнес он. — Для этого целую систему придумали — тюремную. Не заставляй меня прибегать к крайним мерам. Через пятнадцать минут жду тебя в своем кабинете вместе с твоими девками. Пора поставить точки над Й.

— В чем дело? — спросила Мария, когда вместо того, чтобы сразу пойти за церемониймейстером я отвел девушек в покои.

— Стоит переодеться… по-деловому. — ответил я.

— На ночь глядя? — удивленно посмотрела на меня Ангелина.

— Скажем так, предчувствие. — ответил я. Благо много времени нам не понадобилось, вся необходимая одежда была в наличии, и к обговоренному времени мы прошли в небольшой зал, чаще всего использовавшийся как зал для совещаний.

Мне казалось, что меня уже ничем не удивить. Что царь будет меня запугивать или попробует применить силу, а потому я был готов ко всему. Почти.

— Добрый вечер, ваше высочество. — проговорил с вежливой улыбкой князь Леонид Багратион, входя в зал. Следом за ним зашли и поздоровались Мирослав Суворов и опирающийся на трость Илларион Долгорукий, отец Михаила и по совместительству глава всей столичной жандармерии.

— Как ваше здоровье, князь? — спросил я, видя, что он всё ещё прихрамывает.

— Благодарю вас, ваше высочество, вашими молитвами и трудами — хорошо. — ответил Илларион, едва заметно смутившись.

— Вы успели вырваться из Варшавы раньше? — посмотрел я на Мирослава.

— Трагедия застала меня во время ротации. — ответил Суворов. — Роману повезло меньше, хотя его тоже задело лишь отголосками. Сейчас он помогает эвакуации у Львова.

— Пусть обязательно навестит меня после возвращения, а если почувствует себя плохо — просит суточный отпуск пока не стало слишком поздно я его исцелю. — ответил я, и Мирослав чуть поклонился. — Ваши сыновья мне очень помогают, господа. Я был вынужден оставить Михаила временным губернатором, а Константина обер-прокурором Сибири. Но думаю вскоре придется отозвать их в столицу.

— Не придется. — сказал услышавший конец разговора Борис, вошедший в зал вместе с бледной Екатериной. Не похоже, что она сумела оправится от прошлого скандала, а потому вела себя как мышка. — Восточную границу тоже нужно контролировать, а мы почти без флота. Присаживайтесь, господа.

— Ваше императорское величество. — низко поклонились все три мужчины.

— Сожалею что пришлось оторвать вас от текущих дел и семей, но ситуация чрезвычайная. Именно поэтому мне и пришлось вмешаться лично. — сказал император, садясь во главе стола. — Единственная хорошая новость — немцы выполняют условия договора и отвели свои войска от наших границ. Мы отдадим им требуемое в течении суток, верно, твое высочество?

— Если речь о находящейся у меня в плену личности… — начал было я.

— Именно. Озвучивать её не имеет смысла, главное, что их союз с Англией будет разорван и Священная римская империя обязуется не вступать с нами в конфликты. — оборвал меня Борис Владимирович. — К сожалению Петр не сможет взяться за организацию обороны Минска, а потому эта обязанность ложится на ваши плечи, Мирослав. Надеюсь, с этим не возникнет проблем?

— Боюсь нам не хватит сил на полноценное блокирование искаженных. — как ни в чем не бывало ответил Суворов, и я на всякий случай посмотрел на него в истинном зрении. Было сложно, учитывая свечение от императора, но и того, что я увидел хватило — это и в самом деле был мой приемный дед.

Учитывая, что и он, и Багратион вели себя совершенно естественно, словно ничего необычного не происходило, у меня в голове осталось лишь две теории. Первая — на них воздействовали в ментальном плане. Контролировали с помощью какой-то неизвестной способности. То, что я о подобном не слышал, не значит, что его нет. О возможности раздирать само пространство криком я тоже не слышал, до столкновения с Синегами.

Вторая возможность объяснить происходящее нравилась мне куда меньше. Все присутствовавшие были хорошо за сорок. А значит пятнадцать лет назад не просто могли, а обязаны были приносить присягу императору. Если он сумел доказать им что он настоящий, а это можно было сделать разными путями, с помощью предметов или даже просто общих воспоминаний непонятных для постороннего, то выхода нет.

— Александр со своей группой возьмет под контроль Киевское направление через Сарны и Коростень. — продолжал отдавать распоряжения император. — Судя по твоему виду есть возражения… говори.

— Я не против выдвинуться в указанное место, но сейчас моё присутствие куда важнее и полезнее в столице. Моё и моих людей достигших определенных успехов в освоении духовных практик. — сказал я, выдержав тяжелый взгляд царя. — Сами они не справятся, придется направлять и показывать, что делать, но и я без их помощи не сумею излечить всех солдат и офицеров, попавших под диссонанс.

— Сколько у тебя обученных людей? — прямо спросил Борис Владимирович.

— Тех, кто смогут действовать под моим надзором, но самостоятельно — десяток. Тех, кто сумеет помочь и поделиться силами — шестьдесят. — подумав ответил я. — Если палаточный городок будет развернут к утру и вторичный фактор диссонанса удастся свести на нет, мы возьмем на себя лечение, начиная с самых тяжелых случаев.

— Скольких ты сможешь обработать в течении суток? — уточнил император.

— Если всё сложится удачно, полтысячи вполне реально. — прикинув ответил я. — Если особо тяжелых случаев — сто, сто пятьдесят человек.

— Математика очевидна. Тратить ресурсы на мертвецов нет никакого смысла. — мгновенно принял решение Борис. — Очередность простая, в первую очередь — высшее командование и одаренные максимальных рангов, не зависимо от их степени поражения. Во-вторую — старшие офицеры и одаренные. Затем все одаренные, затем те, кто останутся. Безнадежно больных из рядового и младшего офицерского состава — отсеять и поселить отдельно. В случае одичания — уничтожить. Надеюсь, ни у кого нет глупых иллюзий что все жизни одинаково важны?

— Нет, ваше величество, прекраснодушных тут нет. — ответил, скосив на меня глаза Багратион. Ангелина чуть заметно поджала губы, но я положил ладонь на её руку и чуть сжал пальцы показывая свою поддержку. — Все понимают, что обучавшийся двенадцать лет опытный офицер и желторотый солдат стоили государству разных сил и времени. Мои люди займутся фильтрацией.