— Остановись, дочь моя! — прокричал патриарх, тоже видевший к чему всё идет. Пространство начало закручиваться вокруг Екатерины, появились легко различимые края образующегося портала, а женщина продолжала то ли петь, то ли стонать. И это ничем не напоминало то открытие врат, которое я видел в прошлом году, когда мы прошли через пространство, чтобы спасти Петроград от вторжения и терактов.

— Это диссонанс. — громко сказал я, повернувшись лицом к названной матери. — Она открывает врата и не сможет их контролировать.

— Нужно что-то с этим делать! Немедля. — сказал Филарет, хотя это и так было понятно. Да только что с этим сделать можно?

Первое что я попытался — заключить появляющийся портал в сферу. Она лопнула словно мыльный пузырь, хотя вложенных сил вполне могло бы хватить чтобы остановить снаряд трехсотмиллиметровой мортиры. Следом отправился пресс, не остановить Екатерину, так хоть вывести её из концентрации, и я был не единственный кто бил в появляющийся конструкт.

Патриарх, большая часть моих сторонников и князей, даже союзники Екатерины. Все понимали, чем для нас окончится открытие врат в центре Петрограда и не жалели ни императрицу, ни собственных сил. Но все удары и выстрелы просто растворялись в окутавшем Екатерину хаосе.

Пространство клокотало, словно бурлящая вода, воздух шел волнами, искажаясь так что это было видно невооруженным взглядом, и с каждой секундой этот чудовищный ореол разрастался, расходился в стороны. Поглощая мебель и пол, он мгновенно менял их, и те предметы что не рассыпались в труху начинали двигаться, обретая невозможную, чудовищную жизнь.

Выхватив кортик, я зажег пламенный меч и ступил к раскрывающимся вратам, в попытках хоть как-то замедлить его рост. Вложив в огненное лезвие все силы, я ударил наотмашь, но клинок лишь зазвенел и распался тысячей искр. Не сдаваясь, я шагнул еще ближе, и ударил проводящим лезвием, выставив его перед собой.

Волна диссонанса больно ударила по меридианам. Я ускорил течение праны стабилизируя собственную ауру, но это лишь отсрочило искажение. Диссонанс был на столько сильным, что слой за слоем, как тонкая наждачная бумага, стесывал мою кожу. Руки начали краснеть, и вскоре на их поверхности появились первые капли крови.

Краем глаза я заметил, что оказался не единственным храбрецом. С разных сторон к императрице бросились князья и гвардейцы и совсем не для того, чтобы её защитить. Вот только их волны диссонанса били куда безжалостней. Конструкты рассыпались, а тела героев не имели моей защиты. Один за другим они падали, а трупы начинали дергаться, меняя очертания и на глазах превращаясь в безобразных монстров.

— Назад! — рявкнул я, видя, как ко мне шагнула Ангелина. — Никому не приближаться! Всех убрать из церкви!

— Вон! — тут же приказал патриарх. — Всё вон! Немедля!

Послушались не все, но большинству дважды повторять нужды не было. Оставаться в центре открывающихся врат диссонанса — плохая идея, и все это понимали, но хватало и упрямцев, которые посчитали долг важнее собственной безопасности. И не важно, долг это перед страной или передо мной.

— Не подходить! — ещё раз рявкнул я, гневно взглянув на супруг и товарищей. Ситуация была отвратительная. Я понимал, что даже если заорусь, но девушки меня не бросят, как и держащий морду кирпичом Таран и даже наш плут Рублев. А о верном Василии и говорить нечего. Но вот кто меня удивил — так это Михаил и Филарет, вот уж от кого я совершенно не ожидал самопожертвования.

Только ситуацию это нисколько не меняло. Я по-прежнему ни на сантиметр не мог приблизится к Екатерина, поле диссонанса расширялось, и я даже начал замечать клубящиеся вокруг императрицы полупрозрачные щупальца, будто трущиеся о ткань мироздания в попытке прорвать её и ворваться в нашу реальность.

— Общий контур! Как во время лечения! — приказал я. — За руки, в круг!

— Поняла! — почти сразу крикнула Ангелина, давно активировавшая истинное зрение. Обернувшись к остальным, она начала пояснять и показывать: — Вторая форма восстановительной медитации. С открытыми каналами на ладонях…

— Ты же моя умничка. — пробормотал я, вновь полностью сосредоточившись на раскрывающихся вратах. Я должен понять с чем имею дело. Хаос? Да, вполне возможно, но этот хаос имел вполне конкретные очертания, свою структуру, а значит, если я сумею её понять, почувствовать и вклиниться в неё, значит смогу и разрушить.

Не обращая внимания на происходящее вокруг, я сосредоточил все силы на удержании собственного энергетического контура, спасающего меня от разложения в жерле извергающегося вулкана. Потоки диссонанса не были ни ветром, ни пламенем, но обжигали и били по нервам ничуть не слабее, стесывая слой за слоем.

В пыль рассыпались паркет, мебель, одежда, кожа и даже проступавшая кровь будто взбивалась и превращалась в пар. Даже бешено бегущая по меридианам энергия в моем теле едва справлялась с тем, чтобы не дать ему окончательно развалиться на молекулы, а я не смог продвинуться дальше ни на метр.

Судя по искаженному диссонансом облику, Екатерина оказалась совершенно ен в себе. Лишенная власти, наследника, сил и последней надежды на возвращение краткого мига счастья, она совершенно двинулась, а её подточенная переживаниями и травмами психика не выдержала и выдала истерику, предсмертную. Но ей было уже всё равно.

А не мог пробиться через неестественный, жуткий конструкт. Хотя о какой естественности может идти речь, если мы говорим о резонансе с «божественной материей и энергией»? Чуждые нашей вселенной понятия. Невозможные в нормальном мире факты, ставшие обыденностью местной жизни.

— Держитесь подальше! — приказал я в последний раз, и убедившись, что меня поняли сосредоточил все силы в одной точке, в третьем глазе. Если я не вижу выхода, это не значит, что его нет, нужно просто почувствовать его, даже крохотный ручеек возможностей, ту единственную ниточку судьбы, что ведет меня к нужному результату.

Время будто остановилось, и я с легкостью выпорхнул из своего замершего тела. Теперь я видел ситуацию со стороны и мог оценить всю катастрофу. Сам я стоял почти вплотную к Екатерине, каких-то полметра не хватало, но вот само поле диссонанса разрослось за эти минуты и уже охватывало треть зала. А я и не заметил, как с меня смело и одежду, и большую часть кожи рук…

Соратники встали кольцом. Взявшись за руки, и держали оборону, собственными телами, а вернее энергетическими контурами в них, преграждая путь и защищая окружающий мир от чудовищного разрыва. Их ауры буквально сметало ветром диссонанса, и было понятно, что вскоре всё будет кончено.

Но мы были не единственными кто остался в церкви. За спинами ребят стоял Филарет, вытянув вперед руки. Я не сразу понял, что он делает, но потом увидел поднимавшиеся из пола каменные зубцы, которые должны были заключить разрыв в прочную скорлупу, да только их сносило куда быстрее чем они росли.

Еще дальше оставался круг гвардейцев, которые до последнего не покидали свои посты. Василий перезаряжал гранатомет, а ведь я даже не заметил, как он из него стрелял. Багратион что-то кричал, разинув рот, видно отдавал команды. А со стороны дворца к нам мчались бойцы в доспехах, вот только они не успевали. А ещё, я тут был не один.

Призрак стоял возле моего тела, скрестив руки на груди.

— Итак… ты должен был защищать этот мир, а не толкать его в бездну. — мрачно проговорил он, поняв, что я его заметил. — Почему твое вмешательство раз за разом приводит к катастрофе?

— Мое вмешательство? — не понял я, но затем посмотрел на застывшую в крике Екатерину. — Ладно, возможно, в этот раз я перегнул.

— Как и с Польшей. Если бы не твое вмешательство, никакого теракта бы не потребовалось, а тем более вмешательства Тесла. Но тебе не сиделось ровно. Всё это… — проговорил призрак, пальцем обозначив круг. — Только твоя вина. Их гибель, гибель города и очередной прорыв с образованием зоны, будут на твоей совести. Нет, ты выживешь, возможно. А вот остальные, твои новые близкие, точно нет.