–Да, Эвелин, умеешь ты даже самых терпеливых людей заставить размахивать руками и недовольно возмущаться.

– Галвин, мне все равно, они в моем подчинении, – безучастно ответила Эвелин, еще раз сверяя карты.

– Ты их, конечно, шокировала своим планом, но все уважают тебя, поэтому доверяют. – Галвин посмотрел на ее серебристые волосы и бледное выразительное лицо влюбленными глазами, правда, вряд-ли она сейчас обращала на это внимание.

– Тебе хоть самому план полностью ясен? Ведь тебя выбрали командовать отрядами лучников, а если конкретнее, то самой важной частью плана.

– Не переживай, мне все понятно. Клянусь защитить наших людей… И тебя тоже, – на бледном лице Галвина проступил чуть заметный румянец.

– Я в тебе не сомневаюсь, но мне защита не нужна, лучше сосредоточься на плане, – сказала Эвелин с непроницаемым видом.

– Я полностью сосредоточен, – перестав витать в облаках, с серьезным лицом произнес Галвин.

– Вот и отлично. А теперь иди и отдохни, завтра будет тяжелый день, – сказала Эвелин, продолжая осматривать карту вдоль и поперек.

– Так и сделаю. Тебе тоже надо отдохнуть. Бой с демонами сильно вымотал тебя.

– Я еще немного побуду, – не отрывая от карты глаз, произнесла Эвелин.

Ночь, везде горели костры, патрульные делали обход по всей территории лагеря. Небо заполнили звезды, давно такого не было, миллионы маленьких светил ярко горели, буд-то говоря всем – сегодня не волнуйтесь, все хорошо, сегодня можно спокойно спать. Люди, животные, насекомые – все чувствовали это умиротворение. Все доверились своим ощущениям и засыпали.

– Какое волшебное небо, – Эвелин задумчиво смотрела на звезды . Но ее мысли были совсем о другом. – Кто же этот демон? И разве у демона могут быть такие глаза? Он не желал мне зла, если бы желал, я бы запросто прочла это по его взгляду, но ничего подобного я не увидела… Чтоб его! Почему? У него был шанс прикончить меня, и он им не воспользовался, – Эвелин стала нервно кусать кончик указательного пальца. – Не могу об этом думать! Вообще никакого здравого смысла. Надо отдохнуть, а то я сойду с ума. Уже начала сходить, говорю сама с собой, просто прекрасно! – Эвелин еще какое-то время позанималась самоиронией, поскольку этот вопрос не давал ей уснуть.

У мужчины тоже оказалась бессонница этой ночью. Он сидел у костра, укутавшись в мантию, и смотрел на звезды. Успокаивающая тишина. Даже храп, исходящий неподалеку от мирно спящего Медведя, товарщиа Ансгара, почти не отвлекал, а храпел он, извините, внушительно и совсем по театральному.

Дракон понимал, что перед его глазами самый красивый парад звезд, который он когда-либо мог лицезреть. Но думал сейчас он совсем о другом. Вместо звезд у него было огромное желание еще раз посмотреть в те глаза, которые казались ему намного прекраснее любого ночного неба.

Ансгар заметил падающую звезду и почему-то пожелал именно этого:

– Хочу увидеть эти глаза еще раз, еще только раз взглянуть на них.

Рассвет не заставил себя долго ждать. Капля пота собралась на лбу, после чего начала скатываться к переносице, в самом конце собрала всю силу на кончике подбородка и бесшумно упала на землю. Для муравьев падающая капля не показалась столь бесшумной, а совсем наоборот, прозвучала как самый настоящий конец света. Последовали новые капли, этот убийственный дождь разогнал всех муравьев до единого.

– Кто устроил конец света? – задал вопрос муравей.

– Опять, наверное, эти выскочки, – ответил другой муравей.

– Как они мне надоели, думают раз больше, то им все можно. Вот вырасту, тогда посмотрим, кто кого бояться будет! – крикнул муравей из-за укрытия.

Галвин и восемьдесят шесть лучников не слышали муравьиных угроз или были поглащены, как им самим казалось, делами поважнее.

Сосредоточенные, ожидающие боя. Все уже заняли свои позиции по всему периметру на вершине ущелья. Восемьдесят шесть лучников заполонили всю каменистую поверхность, как назойливые комары, присевшие на голую руку в готовности одновременно выпустить жало.

– Жаркое утро. Не к добру это, – произнес Галвин, закрываясь рукой от палящего солнца. – Слушайте, – выпрямился Галвин, гордо вскинув соколиный нос к солнцу, – я знаю, эта жара делает нас слабее, но наш боевой дух не должен упасть. Именно от нас зависит, сможет ли королевство оттеснить врага. Нам остается лишь ждать, когда захлопнеться этот капкан. Галвин бросил взгляд в самую даль ущелья, тихим беспокойным голосом добавив, – хоть бы все у нее вышло.

Эвелин бросила все силы, не пожалев ни единого солдата. Лагерь Элиуса оказался пуст, остались только догорающие угольки от ночных костров. Все без исключения сейчас штурмовали лагерь углей. Эвелин нужно было, чтоб Файраз решил, что сейчас на них брошены все силы и атаковали всеми силами в ответ.

– Не бойтесь! В атаку! Драконы на нашей стороне. Вперед, в атаку! – кричали командующие силами империи.

– Какие же они безмозглые, рвутся в бой, как бешеные собаки – никакого плана, – посмеивались драконы, держа непроходимую живую стену, выкашивая гвардейцев, пытающихся пройти.

Снова начался безумный танец, солдаты падали замертво. Море крови, отрезанные конечности, стоны боли и крики безнадежности.

Этому пройдохе, который подсматривал за всеми действиями до этого события, опять достался билет в первом ряду на уже новое представление. Он уж точно ничего не упустит. Пройдоха наблюдал за всем, что происходило на сцене, не упуская ни малейшей детали. Рассмотрел даже, как воин повалил на землю другого. Какое-то время они ползали по земле, пока один из них не взял окончательную и неоспоримую победу. Достал нож из-за пазухи и начал медленно выкалывать другому глаз. Наверное, почувствовал себя хирургом, давшим себе клятву обязательно спасти своего пациента, даже если тот кричит и сквернословит. Еще одному гвардейцу так метко прилетело моргенштерном в коленную чашечку, что теперь колено больше напоминало небольшой дуршлаг. Отрубленные пальцы, уши, носы – собралась целая куча пациентов с такими диагнозами.

Ансгар убивал как профессионал, не возился и не издевался. Уклонился от пики, сразу не церемонясь отрубил атакующему руку и с размаху рассек горло скимитаром. Провернулся на коленях, уходя сразу от двух лезвий клинков, проделал финт со скимитарами напоминавщими кружащуюся юлу, после которой у гвардейцев вывалились кишки из разрезанного живота.

На другом конце лагеря случайно разбудили медведя. Тот решил проучить наглецов. Коди выхватил молот в левую руку, он не был левшой, но убежденно твердил, что в левой руке у него больше сил, поскольку в кузнице ударная рука была именно левая. Ударил молотом в солнечное сплетение гвардейца как по наковальне, правда, такой же отдачи не последовало. У гвардейца неестественно впала грудная клетка, глаза чуть не повылетали из орбит. Не успев произнести крика боли, гвардеец повалился замертво.

Угли снова начали теснить сосулек, чувствовалось преимущество, элитный отряд идеально оправдывал свое звание.

– Сейчас! – крикнула капитан Эвелин сидя верхом на Арби с вершины утеса.

Прозвучал вой рога, означающий немедленное отступление. Гвардейцы побежали к утесу, где их уже поджидали запряженные скакуны.

Один из командиров углей закричал: – Догнать наглых трусов! Их самоуверенность их и убьет. Седлайте коней! За ними!

Гвардейцы во главе с капитаном Эвелин скакали прямиком к ущелью.

– Прекрасно, ими уже полностью овладело чувство превосходства, они не отступят, – убедившись в этом, произнесла Эвелин.

Солдаты Элиуса нёслись прямиком к ущелью, подгоняемые углями, которые, как обезумевшее стадо буйволов, пытались нагнать их.