Странно. Она казалась мне более хладнокровным, уверенным в себе человеком. Возможно, я чего-то не знаю о её маме?

Получив подтверждение, госпожа Такэути, вновь не показывая своего удивления, посмотрев мне в глаза, спокойно спросила, понимаю ли я то, что не являюсь подходящей партией для её дочери? Подразумевая, что дружить та может с кем хочет, как хочет и где хочет, это её личное дело, она уже взрослая, однако всё, что касается изменения семейного положения, совершенно другое дело. Если я серьёзно рассчитываю породниться с родом Такэути, то напрасно. Её семья меня не одобрит и разрешение на наши отношения не даст. Не потому, что я плохой человек, чем-то болен, беден, совершил преступление или что-то в таком же роде, тогда со мной не стали бы даже разговаривать, а потому, что просто недостоин Киоко-сан. Мы из слишком разных кругов. Это будет очень неравноценный брак, что обязательно скажется на репутации рода Такэути и ничего им не принесёт, кроме убытков. Она сомневалась, что я могу осчастливить её дочь. Скорее сам обогащусь за её счёт. Так, дела не делаются.

«Где-то я уже это слышал», — мельком подумал.

Киоко-сан тут же возмутилась, указав, что сейчас не средневековье и договорные браки давно не в моде. Прозрачно намекнув, не стоит лезть в её личную жизнь. Госпоже директору сильно не понравилось то, что она услышала.

— Да, не в моде, но от них вовсе не отказались. Просто такое вещи стали меньше афишировать, — спокойно объяснила госпожа Такэути. — Они перешли в разряд необязательных, деловых сделок, с высокой прибыльностью и низкими рисками. Такие семьи крепче, чем чувства, держат вместе общие интересы и общая выгода. Когда обе стороны вкладывают приблизительно равные средства в общее дело, они стремятся его сохранить и преумножить. Если же это делает только одна сторона, то вторая, со временем, чувствуя свою уязвимость и подчинённость, стремится к обретению независимости. Сколько из-за таких банальных причин произошло разводов, а то и сомнительных смертей одного из супругов, не сосчитать. Деньги развращают даже самых достойных людей, а большие деньги делают это куда эффективнее. У тебя есть уверенность, что Мацумото-саном не движут корыстные интересы?

Она бросила на меня внимательный взгляд, видимо, ожидая вспышку гнева с моей стороны. Попытку оправдаться. Хочет заставить меня выставить себя в неприглядном свете перед Такэути-сан?

Спокойно попробовав весьма неплохое блюдо, легко подтвердил её подозрения.

— Конечно же, я рассчитываю на некоторое вознаграждение своих усилий, о чём Киоко хорошо известно, — специально упомянул её без именного суффикса, поддерживая легенду о наших отношениях.

Мои слова можно было интерпретировать по-разному. Они вызвали некоторую заминку в разговоре. Мама Киоко-сан как-то странно на меня посмотрела, а потом на промолчавшую дочь. Похоже, я заставил её призадуматься.

Попросив у подошедшего официанта принести ей чашку чая, госпожа Такэути огорчённо вздохнула. Извинившись, сказала, что не хотела меня обижать, но и не собирается одобрять в качестве парня своей дочери. На данный момент мне нечего предложить и нечем гордиться. В эти слова она вложила ровно столько сочувствия и понимания несправедливости этого мира, сколько нужно. Не больше, чтобы не давать неоправданных надежд.

— Я сама буду решать, с кем мне встречаться, — объявила рассердившаяся Киоко-сан, отстаивая право на собственное мнение.

Её лицо застыло.

— Разумеется, — не став спорить, мягким тоном согласилась госпожа Такэути. — Мне только не хочется, чтобы твой выбор послужил причиной осуждения, неприятия и насмешек со стороны наших общих знакомых, между прочим, уважаемых людей, если ты не забыла. Также избежать скандалов в семье. Если неприятности возникнут у тебя, значит, они возникнут и у нас. Мацумото-сан, если вы беспокоитесь о будущем моей дочери, учтите это. Хотите дружить с Киоко, дружите, но на данный момент я не вижу перспектив развития ваших отношений. Моей дочери будет неинтересно на вашем уровне, она его давно переросла, а вам не попасть туда, куда ходит она. Подумайте об этом.

— Мама…, — предупреждающе повысила голос закипающая Киоко-сан, но ледокол уже было не остановить.

Вообще-то, сегодня планировалось, что ссориться будем мы, а не Киоко-сан с матерью, или я с ней, к чему всё шло. Теперь уже и не знаю, чем всё это завершится. Высказав поддержку госпоже директору, заранее согласившись с любым её решением, я не стал вмешиваться в их дальнейший спор. Там я был лишним.

Убеждая в своей правоте, для сравнения, госпожа Такэучи привела какого-то парня, которого надеялась сегодня увидеть на моём месте. Из хорошей семьи, получившего великолепное образование, деятельного, талантливого, красивого, уважающего старших, построившего успешный бизнес, чьи родители их старые, проверенные временем знакомые. Она его расхваливала так сильно, что даже я признал, что на его фоне выгляжу бледной молью по сравнению с Aglais io.

— Хватит, — окончательно потеряв аппетит, решительно попросила Киоко-сан. — Я знаю, у что Сайто много достоинств, и вы хотите видеть его моим женихом. Но этого не хочу я! Как мужчина он меня не привлекает. Закроем эту тему.

— Хорошо, — покладисто согласилась госпожа Такэути. — Тогда похвастайся своим парнем. Должна же я знать, что мне рассказывать знакомым и родным, поддерживая твой выбор? Я на твоей стороне, не нужно так грозно смотреть, — постаралась сгладить эффект от своего вмешательства.

— Спасибо. Я ценю это, — не очень убедительно поблагодарила Киоко-сан. — У Мацумото — тоже обошлась без хонорифика, подчёркивая близость, но пока ещё называя меня по имени, что указывало на дистанцию этой самой близости, — есть как достоинства, так и недостатки. Я знаю, что он не идеален. Довольно скучен и неинтересен. Зациклен на работе. Не разделяет мои вкусы. Собственно, поэтому я и сама уже раздумывала, как бы нам лучше расстаться, не доставляя друг другу проблем, — печально вздохнула, признавая правоту матери.

— Такэути-сан? — я изумлённо посмотрел на госпожу директора, взглядом спрашивая, что за экспромт.

Та мне незаметно подмигнула, попросив подыграть. Теперь понятно. Планы не поменялись, поменялся лишь повод.

— Прости, я не хотела, чтобы всё так закончилось, — извинилась Киоко-сан, с некоторым равнодушием и фальшивым сожалением.

Будто обращалась к уже надоевшей, отслужившей своё игрушке.

— Но это должно было стать моим решением, а не навязанным со стороны, — обосновала своё предыдущее сопротивление.

— Да вы…, да я… да как ты можешь так говорить?! — поражённо воскликнул, мгновенно сориентировавшись. — Я ведь всегда тебя поддерживал!

— Прости, — виновато склонила голову Киоко-сан, чтобы не встречается со мной взглядом — Все подарки я верну. Также в качестве искренних извинений пришлю тебе банковский чек.

— Как вы можете мерить всё деньгами? — возмущённо вскочил на ноги, переходя на Вы. — А ведь вы мне сильно нравились. Я вам верил, Такэути-сан. Оказывается, вы мне лгали! Какой позор! — повысил голос. — Вы ещё та дрянь. Так и знаете. И улыбки у вас фальшивые, и в постели вы…

Что-то меня начало заносить, о чём директор напомнила угрожающим взглядом, быстро брошенным из подобья. Означающим что-то вроде: «Ты говори, говори, да не заговаривайся!»

Хотелось повторить слова Чацкого: «Сюда я больше не ездок! Карету мне, карету!» — но решил не превращать представление в фарс. Что там дальше, по программе? Как показывали во всех дорамах, в таких ситуациях герои обычно…

Схватив стакан с водой, как знал, что пригодится, заказав заранее, хотел уже облить «унизившую» меня женщину, но, натолкнувшись на кратковременный испуг, непонимание и ступор от моих действий, вовремя одумался. Мне же с ней ещё работать в одном здании. Не зная, куда деть поднятый стакан, не ставить же на место, «поджав хвост», выпил его залпом, назло несостоявшейся бабушке!

— Ваше здоровье, госпожа Такэути, — саркастически пожелал.