Для меня все сразу стало ясно. Барруа, мать твою, как же без него!

— А еще… — захлюпал расквашенным носом второй. — Я слышал, что та особа, к которой должны были доставить священника. Она… вроде это женщина… в общем, она лично хотела отрезать ему… бубенцы… ну, яйца, то есть…

Арамис сильно побледнел и упал бы, если бы не поддержавший его Портос.

— Матерь божья…

Я ободряюще хлопнул его по плечу.

— Не стоит расстраиваться. Ваши драгоценные бубенцы еще при вас. А теперь, живо собирайтесь. Нам предстоит встретится с одним моим старым знакомым. Что с этими? Глупый вопрос…

Арамис с Портосом кивнули и достали кинжалы.

Глава 20

— Покажешь нам место, где вы должны были передать священника.

— Д-да, господа… — отчаянно закивал последний из пленных, с ужасом смотря на трупы своих товарищей. — Я все покажу, только… — он судорожно вздохнул. — Только не убивайте, молю…

Жюля Лерма, так он себя назвал, отчаянно трясло, он стучал зубами, изо рта на подбородок текли слюни.

Я поморщился от отвращения и решил все-таки оставить пленному жизнь, хотя так и подмывало перерезать ему глотку. Место встречи он описал подробно, но никто из нас там еще не бывал, так что не мудрено и заблудиться. А до спутниковых навигаторов еще как минимум триста лет или около того.

Но отправиться сразу не получилось, потому что, в таверну ввалились стражники, которых вызвал хозяин харчевни.

Арамис и Портос покосились на меня, а кабатчик злорадно ощерился и затараторил:

— Убили! Напали и убили невинных и порядочных людей. Всех перерезали, живорезы! Сами смотрите! А еще одного доброго человека на кол посадили. Матерь господня! Берите их всех, господин сержант!

— Стоять на месте! Бросить оружие, мерзавцы! — браво скомандовал усатый сержант.

Стражники неохотно взяли алебарды наизготовку. Связываться с до зубов вооруженными противниками им явно не хотелось.

Я выругался про себя и прибегнул к универсальной формуле.

— Именем короля! Дело государственной важности!

Усач недоверчиво ухмыльнулся.

— Ты мне зубы не заговаривай! Живо бросил пистоль, грязный разбойник!

По его сигналу один из его подчиненных шагнул вперед, приставил кончик алебарды к моей груди и грозно пообещал:

— Сейчас как ткну, сволочь!

Обезвредить служивых особого труда не составляло, огнестрельного оружия при них не было, а мы успели перезарядить пистолеты. Однако ссориться с представителями закона в мои планы не входило. Понятное дело, отмажусь, даже если устрою геноцид, все-таки духовник королевской четы, но вина этих болезных лишь только в том, что они оказались в ненужное время в ненужном месте.

Подавив злость, я демонстративно убрал пистолеты за пояс и подозвал сержанта к себе.

— Я сейчас предъявлю вам свои полномочия.

Тот поколебался, но повиновался.

Я его ухватил за грудки, дернул к себе и прошипел.

— Не узнаешь меня, собака бешенная?

После паломничества королевы в аббатство, в городке меня почитали чуть ли не за святого, впрочем, боялись не меньше. Особенно после последней проповеди в городской церкви, когда я прилюдно отлупил до полусмерти распятием пару местных чиновников.

Служака уставился на меня, озадаченно наморщил лоб и вдруг ахнул:

— Ваше преподобие! Но как…

Его подчиненные, было, сунулись к нам, но он погрозил им кулаком, и стражники мигом опустили алебарды.

— Вот так, — отрезал я. — Дела государственной важности. Эти заговорщики пытались нас убить… — после чего достал из-за пазухи письмо Ришелье и продемонстрировал его подпись. — Видите, кто подписал? Его высокопреосвященство кардинал Ришелье!

Служака мигом принял строевую стойку.

— Служу Франции и его высокопреосвященству! Приказывайте, ваше преподобие!

— Соберите трупы и доставьте к городскому прево. Этого… — я показал взглядом на хозяина харчевни. — За решетку, позже я сам допрошу его. Верю, вы справитесь с поручением… — я достал из кошеля два экю и вложил монеты в руку сержанту.

Тот просиял и рыкнул своим солдатам.

— Хватайте каналью! Я уже давно подозревал, что он разбавляет вино!

Хозяин таверны что-то возмущенно заблеял, но его огрели по загривку древком алебарды и заткнули пасть какой-то тряпкой.

Таким незатейливым методом инцидент был исчерпан, а мы помчались к месту, где должны были предать Арамиса для последующей кастрации.

Думал взять с собой подмогу, но потом отказался — с Базеном Барруа всего двое, и нас трое, так что справимся.

Пленник рулил небольшим возком, Портос для присмотра сидел рядом с ним на облучке, а и я и Арамис ехали верхом.

Ветер в лицо, мелькающие деревья и буханье сердца в такт чавканью копыт в грязи. А еще дикая ненависть в сердце и странная ожидание чего-то непоправимого и страшного.

— Что он имел в виду? — бормотал я себе под нос. — Что предрешено? Что я потерял, но еще не знаю о этом? Что я не смогу предотвратить? Твою же мать, когда люди сдыхают, они обычно не врут. Что эта сука уже успела натворить? Или все-таки бредил?

Ответ так и не нашелся.

Ближе к вечеру мы добрались до места. План был простой, подъезжаем к месту в том же порядке, вероятней всего нас не опознают, так как возок приметный, а все путешественники верхом выглядят сейчас примерно одинаково: плащ, шляпа и морда закутанная платком. А дальше… дальше один залп все решит. А если не решит — будем действовать по обстоятельствам.

Были подозрения, что Жюль врет, но он не обманул, возле древней, полуразрушенной часовни стояла карета и несколько привязанных лошадей. А еще через мгновение на дорогу вышли трое, среди которых выделялся своим ростом Базен де Барруа.

На успех операции я не надеялся, прекрасно помня, что у меня ничего по плану в последнее время не получалось.

Но, три тысячи девственных и распутных монашек, нас подпустили практически вплотную. Осталось только всех убить…

Пистолеты легким шелестом выскользнули из кобур.

Время замедлилось: курки сорвались с боевого взвода, зажатые в них кремни выбили снопы искр, полыхнула затравка…

Грохот! Длинные языки пламени!

Арамис и Портос пальнули вместе со мной, практически залпом.

Двух спутников Барруа практически разорвало на куски: мягкие свинцовые пули при удачном попадании на таком расстоянии не оставляют шансов, куда бы они не попали.

Но…

Базен де Барруа по кличке «Граф» каким-то загадочным образом остался цел и невредим.

Он юркнул за лошадь и ловко вскочил в седло.

— Сука!!! — взревел я, вырвал карабин из седельной кобуры, но, как назло, мой жеребец заартачился и встал на дыбы.

А когда я с ним справился, лошадь Графа уже мелькала среди старых дубов в придорожной рощице.

— Вперед, вперед! — я пригнулся и пришпорил скакуна.

Тот взвизгнул от боли и рванул с места длинным прыжком.

Ветка больно хлестнула по лицу, деревья замелькали вокруг, словно окружающую действительность запустили в ускоренном темпе.

А еще через секунду сраная судьба снова встала на мою сторону.

Смазанный в сумерках и оттого похожий на кентавра силуэт Графа вдруг исчез: до меня донесся хрип его лошади, грохот и вопль Барруа — судя по всему, его скакун обо что-то запнулся и вместе с седоком полетел на землю.

— Тебе конец… — злорадно прошептал я и придержал жеребца, но…

Уже через секунду сам вылетел из седла. Скорее всего, с ним случилось то же самое, что с лошадью Графа.

Мощный удар выбил весь воздух из груди, все вокруг лихорадочно завертелось, но дикая злость помогла остаться в сознании. Я вскочил и вырвал шпагу из ножен.

Быстро огляделся, заметил движение и ринулся за мелькнувшим в кустах Барруа.

Навстречу бабахнул выстрел, на мгновение разогнавший темноту.

Пуля свистнула над самым ухом, но я в запале погони даже не пригнулся и в прыжке, вытянув вперед руку с клинком, все-таки достал Барруа.