Кардинал провел еще один короткий инструктаж, после чего произошла моя встреча с его величеством Людовиком тринадцатым этого имени, королем Франции. Причем он сам пришел в кабинет к кардиналу.

Невысокий и щуплый, с длинным носом и острым подбородком, какой-то весь неказистый, одетый в небесно-голубой атласный костюм, король буквально вбежал и с раздражением уставился на Ришелье, не обратив на меня никакого внимания.

— Ну же? — он нетерпеливо топнул ногой. — Мы с Сен-Симоном скоро отправляемся на псарню! Не заставляйте нас ждать.

— Ваше величество, — кардинал глубоко поклонился. — Позвольте представить вам аббата Антуана де Бриенна, настоятеля аббатства Руаямон.

Король наморщил лоб, видимо что-то вспоминая и ткнул в меня пальцем.

— Я вас знаю! Вы убили того великолепного вепря на моей охоте!

У меня душа ушла в пятки, ведь именно тогда он разгневался на то, что я прикоснулся к королеве, когда выносил ее из шатра на руках.

— В прошлом, шевалье де Бриенн в высшей степени достойный кавалер, — рассказывал Ришелье, — он не раз доказывал свою верность короне, проявляя исключительную доблесть и незаурядный ум, но предпочел славе и земным радостям служение Господу…

Я на всякий случай еще раз поклонился, брякнув своими веригами.

Король повел себе довольно странно, он отмахнулся от кардинала, схватил мою руку, поцеловал ее, а потом потащил к креслу, сел рядом и принялся возбужденно тараторить.

— Вы достойны примера! Какое мужество и смирение! Не каждый найдет в себе силы отринуть подобный греховный соблазн! Женская красота всего лишь нечестивый обман, отказаться от нее легко, но мужская гораздо сильней, ибо она настоящая, истинная красота! Вам, наверное, пришлось очень трудно? Посещают ли вас до сих пор греховные мысли? Трудно ли сдерживать себя? Я по себе знаю, насколько это тяжело, потому что вокруг очень много красивых кавалеров. Вериги? Да, да, только уязвляя свою плоть можно отринуть соблазн! Я горжусь вами!

Я в упор не понимал, о чем ведет речь Людовик, но послушно кивал, соглашаясь с ним и нес совершенную дичь в ответ.

— Вера надежная преграда соблазнам, Господь всемогущ, он не оставит истинных верующих…

Закончилась встреча так же внезапно и сумбурно.

Людовик вскочил, бурно заявил, что верит мне и убежал.

Кардинал улыбнулся.

— Поздравляю вас, аббат. Вы понравились королю. Королева отправится в паломничество именно в ваше аббатство.

Я поклонился в ответ и настороженно поинтересовался:

— Ваше высокопреосвященство, а о каких моих соблазнах говорил его величество король?

Кардинал очень серьезно ответил:

— Насколько нам известно, король почему-то убежден в том, что вы решительно отринули мирскую жизнь именно потому, что почувствовали в себе греховную тягу к мужчинам. Увы, почему он так решил, нам пока неведомо, но мы приложим все силы чтобы узнать. Впрочем, сами понимаете, это нам помогло. Советую умерить свой гнев, ибо интересы государства превыше всего.

Вот честно, даже не знаю, как я удержался от того, чтобы не вырвать гребанному Ришелье кадык…

Глава 5

В тот же день, я попытался вырваться в город, для того, чтобы заняться закупками необходимого для аббатства, но мне тактично запретили. Видимо Ришелье и отец Жозеф, всерьез отнеслись к грозящей мне опасности и не хотели рисковать своими планами. Впрочем, капуцин предоставил своего эконома и тот пообещал все закупить и доставить в Руаямон. А еще он, по моей просьбе, выделил своего легиста — сухенького, но еще бодрого старичка брата Мишеля.

Смысла оставаться дальше в Париже не было, и я отправился назад в аббатство в сопровождении выделенных мне капуцином «боевых» монахов и оного легиста.

Надо сказать, сопровождение действительно больше походило на солдат, чем, собственно, на монахов.

Строевая выправка, удивительная молчаливость и слаженность, они даже на лошадях ехали строем. Оружия с собой монахи прихватили целый воз: мушкеты, алебарды, шпаги и топоры, правда путешествовали только с массивными, окованными железом посохами.

Руководил монахами-боевиками брат Игнатий, широченный и кривоногий коротышка, со свирепой мордой, с крючковатым, мясистым носом на ней.

Он сразу доложился, что поступает в мое полное распоряжение и готовы выполнять любые приказы. Даже каблуками щелкнул как образцовый вояка.

— Любые? — переспросил я.

— Любые, — отрубил монах, кровожадно ощерившись и сверкнув маленькими, налитыми кровью глазками. Мол, только приказывай, а за нами не постоит.

— Что от меня требуется?

Брат Игнатий почесал затылок и кратко отрапортовал:

— Еда, кров и место для молитв. Все.

Я порадовался тому, что он не потребовал сотню еретиков на расправу и пообещал, что все будет.

Дорога назад в аббатство получилась скучной, брат Игнатий особой разговорчивостью не отличался, а рядом со мной постоянно торчала пара бодигардов, которые тоже как в рот воды набрали. С легистом разговаривать смысла не было, он взял с собой кучу толстенных книг и на привалах от них не отрывался, а когда отрывался, от его мудреных выражений у меня скулы сводило.

Хотя, меня самого на разговоры не особо тянуло: по большей части я ломал голову над тем, как предотвратить визит королевы в аббатство. Правда более ничего толкового, чем сбежать самому куда подальше, так и не придумал. Обида на то, что какая-то сука выставила меня перед королем заднеприводным не прошла, но слегка притупилась. Пусть Луи думает, а немного попозже я сделаю все, чтобы он поменял свое мнение. А пустившего слух я рано или поздно найду и тогда он сам поменяет ориентацию.

Та и доехал до обители.

Несмотря на мое кратковременно отсутствие монастырь несколько изменился. На входах и выходах торчали вооруженные аркебузами постовые. А остальная братия в поте лица трудилась: подкрашивали, штукатурили, драли травку и прочими другими немудреными способами благоустраивали расположение. Очень, знаете, умиротворяющая для отдельно взятого руководителя картинка. Младшее руководящее звено бдит, личный состав занят — благодать!

Но как скоро выяснилось, спокойствием в аббатстве даже не пахло.

Оказывается, в мое отсутствие пытались украсть прежнего настоятеля Бонифация.

— Ночью пришли… — виновато докладывал Саншо, баюкая замотанную тряпкой руку и болезненно морщась. — Впятером, просочились незамеченными, обошли патруль и сразу под башню, к входу к подвалам. Там на посту стоял Тома, его зарезали…

Я жестом приказал ему помолчать и обернулся к брату Игнатию.

— Обойдите обитель, посмотрите сами, где расставить посты и как наладить охрану. Действуйте по своему усмотрению. Ты… — я посмотрел на Мигеля, — дай своего человека, показать им все. А ты, брат Саншо, потом разместишь людей и поставишь их на довольствие.

Брат Игнатий молча кивнул и ушел, за ним похромал Мигель. Судя по потрепанному внешнему виду соратников — им пришлось ночью не сладко. Помимо повязки на руке у баска была разбита физиономия, его брат волочил за собой ногу, а один из людей Мигеля, Симон, вообще выглядел, словно его переехала телега.

— Это кто? — покосился вслед боевому монаху Саншо.

— Дальше что случилось? — я проигнорировал его вопрос.

— Я же говорю… — баск обиженно хлюпнул расквашенным носом. — Тома зарезали, сняли с него ключи, спустились в подвал, а там уже придушили Франсуа — он сторожил внутри. Но… — он опять замолчал и заговорил только после того, как я показал ему кулак. — В общем… все бы у них получилось, если бы не Бонифаций. Он уходить с ними не захотел…

— И что? — гаркнул я, потеряв терпение.

— Вцепился в клетку и такой ор поднял, что хоть святых выноси. Увы, ваше преподобие, сам не знаю почему… — баск развел руками. — Дурак же, а может ему понравилось у нас в темнице. А пока они возились, Мигель пришел со сменой, а потом я и остальные подоспели. Их подвала мы их уже не выпустили. Матерые попались, сдаваться не захотели, пришлось рубиться. Всех положили, но и нам досталось. У Мигеля всего двое на ногах осталось — Симон и Пьер, остальные… — Саншо провел ребром ладони по горлу. — Если бы не брат Гастон и брат Гаспар…