Отойдя в сторону, чтобы никто не видел меня, я ударил себя по щекам, пытаясь взбодрить. Это заметил Ваня… вероятно, видел все в окно, потому как сразу же вышел на террасу, подошел ко мне и потянул за собой обратно в дом.

— Тебе плохо? — обеспокоенно спросил он, пытаясь заглянуть мне в глаза. — Марин?! Слышишь?! Эй?!

— Что случилось? — спросил Стас, подойдя к нам, на что я покачал головой и улыбнулся через силу.

— Все хорошо, просто…

— Просто ты решил, что удары по лицу для тебя будут офигенным ощущением, да?

— Все, как… всегда… — я провел рукой по лицу и нервно рассмеялся, присаживаясь на подлокотник кресла.

— Я же вижу, что что-то не так.

— Наверное, просто кружится голова. Все вокруг так быстро… А ведь я даже не пил. — Попытался отшутиться я, но Ване было не до смеха. — Только не говори, что я вот-вот умру. Мне сейчас никак нельзя.

— Это у тебя побочка от антидепрессантов. Такое бывает, когда не меняешь препараты долгое время. — Влился в разговор Стас, и мне стало даже как-то полегче.

Если побочное действие, тогда хорошо. Тогда и бояться нечего. Я доживу до свадьбы. Сумею. Главное поверить в это. Если поверю я, то поверят все.

— Марин?! — Юля вернулась в дом, наверное, потому что нас долго не было. — Что случилось? Тебе плохо? Вань? Стас?

— Да все с ним хорошо! Мы обсуждаем предстоящую свадьбу… — вновь подал голос Стас, отчего я удивленно взглянул на него и кивнул.

— А… ну хорошо! — она улыбнулась и вновь вышла, а мы спокойно выдохнули.

Обманывать не очень хорошо, но если это ложь во благо — она имеет место быть. Мы еще какое-то время сидели в доме, но потом вышли. Близнецы уже распивали пиво, не дожидаясь мяса, девчонки, что-то бурно обсуждали, а Боня лежал и следил за всем этим.

— По пивку? — предложил Стас, взглянув на меня.

— Думаю, что можно.

— Только не переусердствуйте. — Напомнил Ваня, направляясь к близнецам, чтобы узнать, нужна ли им помощь.

Мы взяли по бутылочке пива и сели на пороге, глядя на двор и на то, как продолжает моросить весенний дождик. Сделав глоток, я понял насколько забыл вкус алкоголя. Стас сделал глоток и повертел бутылку в руках, смотря на этикетку.

— М-да, доверь дело близнецам. — Усмехнулся Богдановский, делая следующий глоток и обернулся на Римму и Юлю. — Тебе повезло.

— Мне? Ты о чем?

— Юля никогда не превратится в Римму. Мне кажется, что она не такая, как все. То, как Юля на тебя смотрит — это дорогого стоит.

— Ты решил со мной поговорить как психолог?

— Как психиатр. — Усмехнулся Стас и покачал головой. — Но нет, просто…

— Просто что?

— Не знаю… — он пожал плечами. — Я думал, что буду любить Римму, как в фильмах, в книгах, но… то ли я какой-то не такой, то ли в фильмах и книгах нам показывают ложь.

Я взглянул на Стаса и чуть улыбнулся.

— Уверен, что раз ты женился на ней, значит было за что. Просто со временем начинаешь остывать к человеку, который…

— Вечно пилит?

Я кивнул, и Стас усмехнулся. Что-то в нем мне напоминало обо мне. Может быть манера поведения, а может быть то, что он никому не нужен. Мне нужна была поддержка, и я ее получал сполна, а он… он продолжал смотреть куда-то вдаль и думать о чем-то. Скорее о своих ошибках, как когда-то это делал я сам. Сделав глоток из бутылки, я глубоко вдохнул свежий воздух и попытался расслабиться. Что-то внутри мне кричало: «Уже скоро! Готовься». Но я не собирался сдаваться. Моей целью было жить.

Июнь наступил стремительно быстро. Я не успел оглянуться, как расцвела сирень и настал тот самый день, до которого я боялся не дожить. Может быть и правда ремиссия? Но нет, я чувствовал, как все тело сковывала невыносимая слабость. С ней я боролся, но чем дольше боролся, тем сложнее становилось. Иной раз мне было тяжело открыть глаза. Я подолгу лежал в постели утром, набираясь сил подняться и отправиться в ванную, чтобы выпить таблетки. В последние дни все обострилось. Перед глазами то и дело возникала пелена, и она пугала. Я словно видел другую жизнь. Смутно, но видел. В той жизни не будет ни Юли, ни друзей, но там будут очень дорогие для меня люди: отец, мама и бабушка. Я не боялся уйти к ним, но я боялся оставить Юлю здесь, зная как сильно она будет страдать. Может стоит передумать? Зачем ей выходить замуж за человека, который вот-вот умрет? Может она сама передумает? Сбежит в самый последний момент? Может быть за ночь Римма сумела переубедить ее? Нет, скорее всего нет. Юля никогда не откажется от меня… она любит по-настоящему, и от этого мне и радостно, и больно. Что делать я не знал… Но однозначно мне придется пройти этот путь до самого конца.

— Вау, прям агент 007. — Рассмеялся Ваня, когда я вышел из спальни, поправляя на себе пиджак. — Как себя чувствуешь?

— Отвратительно.

— Это нормально! Я на своей свадьбе чувствовал то же самое. — Отозвался Стас, продолжая наглаживать довольного пса.

— Я в целом про состояние! — недовольно проговорил Ваня, на что я усмехнулся.

— Вообще-то я тоже говорил в целом. Разве я могу не радоваться, зная, что женюсь на Юле… и зная, что умру вот-вот.

— Никаких «я скоро умру», я вон тоже вообще-то собирался умирать, и ничего! Жив, здоров! — Кирилл развел руками и улыбнулся.

— Сплюнь. — Филипп ударил брата по плечу и кивнул, будто бы говоря о том, что нам пора.

Дорога до ЗАГСа выдалась слишком нервной. Сначала Стас не мог дозвониться до Риммы, а потом я до Юли. Где-то в глубине души я думал, что она передумала и сбежала. Такое ведь могло случиться, и я возможно даже был бы рад, но потом оказалось, что все это неправда. Юля с Риммой сидели у дверей в главный зал, откуда доносился свадебный марш. Вживую его слышать мне не доводилось. И признаться, я бы никогда в жизни не слушал эту мелодию. Она словно обязывала, чтобы ее слушали. Звук эхом отскакивал от стен и кружился в каком-то странном танце, спускаясь все ниже и ниже, пока не растворялся вовсе.

Я подошел к Юле. Она глубоко вздохнула и поднялась, решив, что мне нужно увидеть ее платье во всей красе. Красиво. Нежное платье цвета сирени на тонких бретельках открывали вид на ее шею, на каждую родинку. Оно было чуть ниже колен, такое легкое и воздушное. Казалось, что это сон. Я никогда не видел Юлю настолько счастливой и напуганной одновременно. Обняв меня, она сразу же тяжело выдохнула, намереваясь что-то сказать, но Римма перебивала ее, что-то говорила о том, что платье не подходит к моему костюму, о том, что букет сливается с платьем.

— Мне страшно… — прошептала Юля, и я почувствовал неприятный укол совести.

— Мне тоже… мы можем не идти туда. Знай, что я всегда буду рядом, несмотря ни…

— Нет! Я хочу за тебя замуж, просто… — она провела рукой по лицу и нервно закусила губу. — Ты только не подумай ничего плохого, просто… у нас была раньше какая-то цель. Мы ждали этого дня, а теперь… Марин, мне очень страшно.

— Все будет хорошо. Я обещ… — я замолчал и провел рукой по лицу, качая головой. — Я не могу обещать… я сам не знаю, когда это закончится, и мне тоже страшно. Но запомни, что в любой ситуации, даже в самой плохой, нужно искать плюсы.

— Ты сам-то понял, что говоришь?

— Я стараюсь разрядить и без того напряжённую обстановку. — Я улыбнулся, целуя ее в висок и прикрыл глаза.

Комната вновь плыла, пол уходил из-под ног. Нужно было держать себя в руках, но как? Как? Я до последнего не знал, пока не решил выпить помимо утренней дозы таблеток, еще две. Чтобы не напугать Юлю своим состоянием. Сказав, что мне нужно отойти на пару минут, я направился в уборную.

Неторопливо бредя по коридору, я искал глазами не увидел дверь. Если бы Ваня знал, что я собираюсь сделать, он бы сразу же начал меня отговаривать. Но как я мог показать слабость в такой день? Нет, нужно держать себя в руках. Это особенный день, и Юля должна быть в этот день счастлива. Я обязан сделать этот день лучшим. Зайдя в уборную, я включил воду, достал из кармана коробочку, в которой носил таблетки и высыпал на ладонь сразу двойную дозу. «Что может быть?! Это же лекарства». — Подумал я прежде чем закинуть их в себя. Уже поздно что-либо менять. Обратного пути нет.