– Сними его, – прохрипел я, обхватив её бёдра ладонями.

Томно выдохнув она мгновенно выполнила мою просьбу. Упругие груди «выпрыгнули» наружу. Поднявшись, я прильнул к ним, жадно втягивая соски ртом. В этот момент я отчётливо понимал, что своими действиями причиню боль той, которую искренне люблю, но инстинкты перестали мне подчиняться. Как изголодавшийся зверь я вновь и вновь набрасывался на Ольгу, утоляя свою похоть, не думая о том, что будет после.

Мне было кайфово, а остальное казалось мелочью, недостойной внимания.

– Милош! Мне хорошо с тобой! Безумно хорошо!

Я молчал, вдалбливаясь в неё всё глубже. Моё сознание окутала непроглядная пелена, что не давала мыслить рационально. Где я? С кем я? А главное… зачем? Зачем поддавшись влечению, я предаю Илону? Что будет если ей станет об этом известно? Неважно! Сейчас мой разум был полностью поглощён Ольгой и «отключив» голову я следовал зову природы, позабыв обо всём, что было ДЕЙСТВИТЕЛЬНО важно…

Первая любовь – первая боль…

Проснулся я на рассвете ощущая дикую жажду, что терзала пересохшее горло. Поднявшись обхватил голову руками, пытаясь вспомнить прошедшую ночь. На широкой кровати, со смятой простынёй, я был не один: рядом спокойно спала Ольга… абсолютно нагая Ольга!

Через неплотно задёрнутые шторы пробивались первые лучи солнца, освещая комнату в которой царил бардак: на полу валялись смятые пачки из-под сигарет и початые бутылки спиртного. Прямо у изголовья, на невысокой тумбе, стояла полная пепельница окурков, источавшая отвратительный «аромат». Поморщившись я встал и огляделся в поисках своей одежды: джинсы небрежно валялись на прикроватном коврике, а на измятой рубашки чётко выделялись отпечатки чужих губ… яркие и алые, как капли крови.

«Чёрт! Я ведь изменил Илоне!» – осенила меня мысль, которая набатом застучала в висках.

Брезгливо надев одежду, держась за голову я вышел из спальни. В соседней комнате обнаружил спящего Сашку.

– Слышь, есть что от головной боли? – растолкал я друга.

– Посмотри в холодильнике, там должно быть пиво, – неопределённо махнул он рукой, даже не приоткрыв глаза.

– Да, блядь, я не про опохмел спрашиваю! Башка по швам трещит, так, что сил нет терпеть!

– Аптечка в кухонном столе… в ящике, – ответил он, отворачиваясь от меня к спинке диван. – И принеси мне воды, во рту, будто пустыня.

Открыв кран с холодной водой, я склонил голову и напился прямо из него, не утруждая себя поисками чистой посуды. В столе, как и говорил Сашка, обнаружился пакет, который гордо именовался «аптечкой». Высыпав его содержимое на липкую стеклянную поверхность, я отыскал среди упаковок пару блистеров обезболивающего и закинув в рот таблетку достал сигарету из вскрытой кем-то пачки. Распахнув настежь окно закурил, глубоко затянувшись. Голова тут же закружилась, а к горлу подкатила тошнота.

– Ну и на хрен ты это сделал Орлов? Оно того стоило? – задал сам себе риторический вопрос.

Я насквозь пропитался табачным дымом и сладкими духами Ольги, но это неважно. Самое главное, я изменил той, что искренне люблю… снова оказавшись на дне, связавшись с теми, кого старался избегать всё это время.

Меня накрыла волна раскаяния и отвращение к тому действу, что посмел совершить под парами алкоголя.

Выкинув в окно недокуренную сигарету, я закрылся в ванной комнате пытаясь хоть немного привести себя в порядок. Умывшись, набрал в рот смеси зубной пасты и воды тщательно прополоскав зубы. Помыл волосы шампунем и вытерев их практически досуха полотенцем уложил в привычную форму. Взглянув на часы обнаружил, что время близится к семи. Занятия в школе начинались ровно в восемь. Я уже не успею переодеться, забежав домой… и проводить Илону тоже не смогу.

Илона! При воспоминании о ней сердце сжалось от тоски и запоздалого стыда.

Скорее всего девчонка ждала меня весь вечер, пока я развлекался с другой. Уверен, что Синеглазка плакала перед сном, не понимая причин моего отсутствия.

Какой же я кретин! Сам своими руками пытаюсь разрушить то, что по частицам выстраивал…

Втиснувшись в переполненный автобус, я боролся с дурнотой, вновь накатившей на меня, отсчитывая секунды до нужной остановки. Лишь выйдя на улицу смог наконец-то сделать вдох полной грудью. Маленькая стрелка часов, установленных над остановкой, замерла на цифре восемь, а большая стремительно приближалась к двенадцати. Прямо сейчас в школе прозвенит звонок, а значит медлить нельзя. Рванув со всех ног в сторону учебного заведения, я преодолел знакомый путь за считанные минуты. И только «взлетев» на третий этаж позволил себе остановиться у кабинета математики и перевести дыхание. Извинившись за опоздание перед учителем занял своё место, виновато отводя взгляд от прожигающих душу синих глаз Илоны.

– Ты воняешь, Милош… – еле слышно прошептала она.

– Извини, перебрал вчера с пацанами, не успел переодеться.

– Это не перегар… от тебя пахнет женщиной… чужой женщиной! Этот резкий аромат духов… меня мутит от него… – в глазах любимой блеснули невольные слёзы.

– Романова, Орлов! Если вам есть что сказать, может вы займёте моё место? – жёстко спросил учитель, подойдя к нашей парте.

– Нет. Извините нас, – пролепетала Илона.

Окинув меня подозрительным взглядом, преподаватель поморщил нос и поспешил вернуться к объяснению новой темы.

Весь учебный день, Илона убивала меня своим красноречивым молчанием. Она не плакала, не ругалась, а просто умолкла, всячески избегая соприкосновений со мной. И это было значительно тяжелее того, если бы она попросту устроила истерику.

– Илона, давай поговорим, – попытался я вызвать девушку на откровенный разговор сразу после уроков.

– О чём, Милош? Расскажешь мне во всех подробностях о вчерашних увеселениях?

– Илона…

– Что?! – взорвалась она. – Что ты хочешь мне сказать в своё оправдание?! Ты даже не потрудился поменять рубашку, испачканную чужой помадой…

– Прости… мне нечего ответить… не знаю, что на меня нашло. Прошу… только не отворачивайся… не уходи! Плачь, кричи, бей! Только не бросай… умоляю!

– Ты предатель, Орлов! Самый настоящий предатель!

Часто заморгав она снова отвернулась от меня направляясь в сторону лестницы.

– Илон, я понесу рюкзак, – попытался ухватить его за лямку, но Синеглазка лишь дёрнула плечом демонстративно игнорируя меня.

Забрав одежду из гардеробной, мы так же молча вышли через центральный вход. Илонка шла впереди меня, а я, покаянно свесив голову плёлся сзади, пытаясь подобрать нужные слова, чтобы хоть как-то оправдать свой низкий недостойный поступок.

– Милош! – неожиданно до моих ушей донёсся голос, который привёл в замешательство.

Илона замедлила шаг и повернула голову, наблюдая со стороны как ко мне приближается Ольга.

– Кто тебе сказал где я сейчас учусь? – зло спросил я, пытаясь отцепить от себя руки девушки обвившие мою шею. – Какого хрена ты припёрлась сюда Оля?!

– Я соскучилась по тебе Милош! Утром ты снова ушёл не попрощавшись.

Я с болью смотрел на Илону, пытавшуюся сморгнуть выступившие слёзы, мне так хотелось броситься к ней, чтобы утешить. Ольга что-то беспрестанно говорила, но я попросту не слышал её: мой мир сейчас сузился до синих глаз Илоны, в которых застыла обида и осуждение.

– Оля! То, что произошло вчера, было ошибкой. Моей ошибкой! – твёрдо сказал я.

– Милош, пусть так. Я знаю, что ты не испытываешь ко мне ответных чувств. Однако, я люблю тебя. Прошу, не отвергай! Моей любви хватит с лихвой на двоих! – взахлёб говорила она, хватаясь за меня, как за соломинку.

Сердце рвалось к Илоне, которая так и стояла на месте, словно вкопанная. Я смотрел на неё не отводя взгляд, пытаясь обойти Ольгу.

– Достаточно этого концерта! – вдруг резко произнесла она и решительно подошла к нам. – Милош, идём домой! Бабушка ждёт.

Ольга, наконец-то замолчала, недоумённо уставившись на Синеглазку: