— Музей хотят делать, вот и сохранили интерьер… — отмахнулся Валентин. — Нашли ребят, похожих на тех, кто успел там поработать, их мы менять не стали, они в целом нормальные, хотя, конечно, обычными людьми их назвать трудно. Каждый со спецификой, но с работой справляются.

— А что они делают в вашей кровавой гэбне?

— Это у вас так наш комитет называют? — безразлично уточнил он.

Но было видно, что его словосочетание «кровавая гэбня» слегка покоробило.

— Называют, но в хорошем смысле, — поспешил я ответить. — Вернее, и в плохом тоже, но этим нынешние диссиденты и их идейные наследники занимаются. А у нас чаще это ирония — мол, смотрите, кровавая гэбня опять построила своим врагам завод или подарила какую-нибудь ГЭС.

— Понятненько… А эти ребята конвоирами у нас работают. Сопровождают подследственных. Очень исполнительные. Дали приказ — они выполняют от и до. Наказывать и не за что. Они же тебя не били?

Я помотал головой.

— Нет, не били. Хотя, если честно, я ждал чего-то такого. Боялся, конечно, но ждал. Просто так за решетку не кидают.

— Кидают и просто так… — пробормотал Валентин и принялся за свой шашлык.

***

Что-то похожее на разговор Валентин начал, лишь расправившись со всем шампуром.

— Егор… как ты смотришь на то, что мы сольем известным… ну, скажем, агентам, что наш советский студент сумел изобрести устройство, которое позволяет заглядывать в будущее? — спросил он. — Может получиться очень интересная игра с нашими оппонентами там, на Западе. Они наверняка тобой заинтересуются…

Заинтересуются, куда они денутся, тут к гадалке не ходи. Вот только мне этот интерес заранее не нравился.

Задумка Валентина была, конечно, любопытной, особенно если её правильно обставить. Так-то всякого рода предсказателей в мире было огромное количество; правда, мало кто из них замахивался на нечто глобальное — только что Ванга, но насколько я понял из последующих разоблачений, она была проектом болгарских спецслужб и делала нечто, похоже на то, что предлагал Валентин. Я не помнил, купились западные спецслужбы на историю бабушки, которая внезапно обрела связь с космосом, или ограничились собственной игрой со всякими Хаббардами и иже с ним, но, кажется, машинами времени никто тут ещё не баловался. Правда, Земекис уже должен был написать сценарий своего фильма, так что идея Валентина могла упасть на хорошо унавоженную почву.

Но я отрицательно покачал головой.

— Не выйдет, — сказал я. — Никто из ЦРУ в здравом уме не поверит, что студент-первокурсник из заборостроительного мог придумать нечто подобное. Был бы хоть физик или математик, у них мозги изначально сдвинуты по фазе, они на всё способны. Да и как это обставить? В свободное время крутил в гараже гайки и случайно заглянул в будущее?

— Ну, формально так и есть, — ответил Валентин. — Не знаю, чем ты занимался в своем будущем, но потом случайно открыл новый эффект.

— Домой я шёл, после работы, уставший, — признался я. — К тому же любая теория нуждается в проверке, а результаты должны повторяться. Второй раз я никуда не перенесусь, во всяком случае, по собственной воле, потому что не понимаю, что и как произошло. А раскрывать мою историю каким-нибудь академикам, думаю, вы и сами не будете.

Тут Валентин ещё разок улыбнулся — уже более зловеще.

— Вообще-то они уже в курсе… не бойся, не про тебя, а про существование точных данных о том, что путешествия во времени возможны. Рассказали нескольким избранным, пусть думают, варианты изобретают. Вдруг что путное выйдет.

Ага, выйдет. А потом эти избранные отправят ветерана-добровольца в его же тело в 1941-й, чтобы предупредить товарища Сталина о коварном нападении Гитлера и внедрить в войска промежуточный патрон.

В этот момент я почему-то понял, что эти ребята поступят именно так, как только разберутся с теоретическими проблемами и соорудят нужную установку. Причем в прошлое отправится не какой-то там московский таксист, позабывший всё, кроме своего имени, а самый натуральный вундеркинд с натренированной памятью, которая обязательно будет содержать не менее дюжины способов установить командирскую башенку на средний танк Т-34.

Правда, я не особо верил в успех этого безнадежного дела, но упорства большевикам всегда было не занимать. Они могут изъять часть безумных средств, которые сейчас вливают в оборонку или освоение космоса, перенаправить их на изучение проблемы времени — и получить вполне приемлемый для них вариант. Эта авантюра могла закончиться как угодно. Возможно, мы уже живем в каком-то другом мире, в котором, к примеру, такой попаданец не помогал Сталину, а напротив — всячески мешал. Пройти современные гэбешные фильтры можно было легко, особенно хорошо подготовленному тайному врагу.

— Зря вы это сделали, — я покачал головой. — Ваша профессура наверняка уже слила всю информацию западным коллегам. А у тех и возможностей больше, и мобилизационный потенциал выше. Могут опередить…

Валентин насторожился.

— А что, кто-то точно?..

— Понятия не имею, вы же мне имен не назвали. Я по логике вещей рассуждаю. Разведки работают, шпионы есть, агенты тоже должны быть. Вероятность того, что среди ваших избранных есть предатель, имеется, насколько высокая, не знаю. Но события обычно развиваются от плохого к худшему, так что к худшему и стоит готовиться. Откроете вы ящик пандоры с таким подходом, и весь мир потом проклянет вас, а не американцев, которые, скорее всего, и сотворят какое-нибудь безумие.

***

— Ну а что бы ты сделал? — огрызнулся Валентин. — Это стандартная методика, и у нас, и у американцев, и у каких-нибудь папуасов. Если есть точная информация, что что-то возможно, выделяются средства, создается рабочая группа. Подписками мы их обложили, конечно, и за горло придерживаем… хотя ты прав… это ничего не гарантирует.

— Я читал, что во времена Сталина, когда ядерную бомбу делали, ученых в некие шарашки загнали, даже сериал… ну, фильм многосерийный… про это был.

— Не так всё было… — поморщился Валентин. — Шарашки были, но они для другого делались. А в атомном проекте просто построили новые города, где ученые и жили. Ну и секретность была на уровне, и предателей не было… по нашей линии ничего не проходило.

— Тут вам точно лучше знать, — согласился я. — Да и фильм тот был не особо хороший. [1] Но я не уверен, что сейчас вот это всё получится — новые города, секретность… Да и смысл во времени копаться? Что вы хотите получить?

— Что получится, то и получится, — отмахнулся Валентин. — Может, вообще ничего сделать нельзя будет, чего заранее голову ломать?

Идея с привлечением ученых к проблеме моего попаданства мне активно не нравилась. Я не исключал, что через какое-то время академикам перестанет хватать туманных намеков, полученных с риском для жизни советскими джеймсами бондами, и они потребуют у разведки каких-нибудь материальных свидетельств. Из таковых в этом времени присутствовал только я; конечно, в подлунном мире всё возможно, и, например, сейчас где-нибудь в Америке скрывается от ФБР какой-нибудь нью-йоркский таксист из 2263 года, которому тоже не улыбается стать лабораторной крысой. Но вероятность этого события я считал ничтожной и учитывать не собирался.

Но я должен был предложить Валентину какую-то альтернативу, иначе меня на самом деле втянут во все эти шпионско-научные игры с неясным исходом.

Чтобы выиграть ещё немного времени, я взял ещё один шампур, снял с него кусок мяса и начал его аккуратно есть.

— Я придумал, — сказал я. — Не надо изучать путешествия во времени… вернее, пусть уже изучают, раз вы их озадачили, может, действительно что-то придумают. И потом можно будет историю изучать не только по остаткам былых цивилизаций, но и лично присутствуя при великих событиях. Хотя тут сложно… если такое возможно, то уже сейчас на Земле должно присутствовать некое количество хронопутешественников, ведь так?

— Возможно, я сам в этом не очень хорошо разбираюсь, — кивнул Валентин. — Но мы попросим ученых изложить их мудренные теории простым языком. Для полевых сотрудников, так сказать. А что ты придумал?