— Бежим! — заорала она, старалась, чтоб ушибленный спутник что-то услышал. Или сама себя не контролировала из-за легкой контузии. — Гранатометами добьют.

Под брюхом БТРа они проползли вперед — к развороченному моторному отсеку и переднему мосту, под ручейки вытекающей смазки и антифриза. Там же открылся провал в глубину, гораздо больший, чем воронка от фугаса. Пара соскользнула вниз.

Когда над головой оказались десятки метров грунта и бетона, и можно было отдышаться, Хейша пояснила:

— Городская мостовая — это не проселок, мину просто так не прикопаешь. Только — в люк канализации. Угадала. Хорошо, что так получилось.

— На нас охотятся, под ногами чавкает дерьмо, а ты радуешься? — скривился Макс.

— От контузии выключилось обоняние… — она шлепнула его ладонью по плечу. — Так что нюхай ароматы за двоих. Потом расскажешь.

Макс сообразил, что с Хейшой не все в порядке. Черепно-мозговая травма не прошла бесследно. Но контуженная Хейша здраво разобралась в ситуации. В бронежилетах беглецов нашлись фонарики — они были в комплекте оснащения. Хейша достала свой, включила, велела сделать тоже Максу.

— Отец сказал, что под землей по ДНК найти нас невозможно, — заявила спутнику. — Идем.

— Без карты? В неизвестность?

— Подземный коллектор проложили для людей. Множество колодцев с люками на мостовой. Не задохнемся. Здесь все же лучше, чем подняться и стать мишенью. Часок побродим, а потом я выйду, отыщу телефон-автомат и позвоню отцу.

Она решительно пошла вперед, освещая путь перед собой. Максим поплелся следом.

Сейчас он чувствовал себя даже более растерянным, чем когда драпал в Дорингвуш, выбравшись из-под завалов уничтоженного бомбардировкой городка. Хейша — кто ему? Союзник или враг? Что скажет ей «Лубянка»? Что она предпримет, получив приказ о ликвидации Максима? Такое ведь возможно, если вред интересам консерваторов перекроет выгоду от гипотетического решения консула в пользу Союза. Конечно, Хейша — человек порядочный, но такой же патриот, как Сакуш. Тот предал спутника по побегу, она сдаст товарища по заточению. Ничего личного, Родина превыше. А что полезнее для Родины, у нее не спросишь, она — нечто неодушевленное, пусть и безмерно важное.

Примерно через четверть часа Максим не нашел бы точки входа в подземелье даже под страхом выдачи панкийцам. Они миновали столько поворотов и развилок, что точно заблудились. Оставалось утешаться — убийцам их расположение столь же неизвестно, как и им самим.

В сравнительно сухом и высоком месте наткнулись на скамью, около нее — упаковки от еды. Наверно, место отдыха рабочих, спускавшихся в коллектор.

— Перекурим? — она чиркнула спичкой, затянулась и тут же выбросила сигарету. — Твою мать… без запаха дыма курить не вкусно. Как же ты не пристрастился?

— Сорок лет назад на Земле курило едва ли не больше половины населения, — просветил Максим. — Сейчас — гораздо меньше. У многих сигареты электронные. Испаряют жидкость с никотином и ароматами. Считаются безвредными.

— Странно… — удивилась Хейша. — Мир Земли в рекомендованных тобою книгах совсем как наш. И даже более отсталый.

— Книги, кроме фантастических, почти всегда о прошлом. Тот же Сент-Экзюпери вряд ли видел реактивный самолет. Теперь они другие, летают в разы быстрее скорости звука.

— И даже в космос? — Хейша все же закурила, организм, как видно, нуждался в никотине.

— Орбитальных было пять. Да, летали, много — на околопланетную орбиту. Но два разбились с экипажами. На ракетах надежнее. Сотни пусков в год, десятки — пилотируемых.

— Побывать бы на Земле… — мечтательно сказала Хейша.

Максим невольно вздрогнул. Подобное когда-то говорила Вишева — перед смертью. Но после другого «откровения» — что мужчины на Земле любвеобильнее панкийских. Какие же они разные! На панкийку, женщину неглупую, утонченную, повлияла масс-культура, чей напор с приходом Герума вырос многократно. Хейша — дитя восточной цивилизации, заметно целомудренней. Коль знает про особенности ДНК землян, то и про достоинства Максима могла поинтересоваться. Но ни разу не спросила прямо. Но Вишева спасла Максима, а эта может застрелить.

— Пошли, что ли? — спросила подозреваемая в будущем убийстве.

Они возобновили путь, в общем, понимая, что дальнейшее движение потеряло смысл. Или уже сбили преследователей со следа, или подземелье, на самом деле, не укрывает от спутниковых сенсоров. Но сидеть и ждать обоим не хотелось. Несмотря на то, что броня сделала прогулку довольно утомительной.

— Стой! — скомандовал Макс на одном из перекрестков. — Слышишь?

— Только твой голос. После взрыва я стала глуховатой.

— В Гельбе есть метро?

— Само собой. Десятки станций.

— Я слышу стук колес вагонов. Вон там, — он указал рукой.

Пройдя чуть больше сотни метров, они ощутили вибрацию проходящего мимо поезда, катящегося по рельсам мирной жизни. Где нет обстрелов и подрывов бронетранспортеров, и люди не надувают щеки в попытках решить проблему глобальной важности. Они порой не понимают, насколько счастливы, погрузившись в быт. А Максим, как только Хейша с кем-то свяжется, побоится повернуться к ней спиной.

Пристрелить ее заранее, для профилактики? Он усмехнулся от бредовой мысли. Во-первых, не поднимется рука, а, во-вторых, бессмысленно. Генерал его найдет…

Люк в полу тоннеля открыл уходящие вниз стальные ступеньки, вмурованные в стену. Они спустились и оказались в нише возле полотна. Горели редкие светильники.

— Как часто ходят поезда? — спросил Максим.

— По-разному. Я обычно на машине езжу. Думаю, минуты три-четыре интервал. Выбросим пальцы. Если сумма четная — идем направо. Нечетная — наоборот. Раз-два-три…

Получилось семнадцать пальцев.

Переждав состав, рванули налево изо всех сил. Не успеют — придется падать в щель меж рельсами, наполненную неаппетитной жидкостью.

Зря торопились. Ниши попадались часто, явно путевые рабочие набирались не из спринтеров. Из некоторых углублений вверх шли лестницы.

— Можно спускаться в метро и ездить здесь бесплатно, — оценил Максим.

— Спустившись в люк и пошатавшись по подземельям? — фыркнула Хейша. — А, въехала, после контузии ты снова стал шутить.

— Вон, виден свет в конце тоннеля. Пророчествую, там станция. Веди, Сусанин.

— Кто⁈

— Персонаж земной легенды. Вызвавшись проводником, завел врагов в чащу, где все погибли. Синоним потерявшего ориентацию, но зовущего за собой. Не обижайся.

— Понятно, КВН. Значит, так. Я прочту название станции. Сориентируюсь.

— По телефону закажешь нам такси и номер в подземелье?

— Прекрати шутить. Есть проблема. Городские телефоны-автоматы — незащищенная линия связи. При ее использовании нам, военным, запрещено что-то говорить секретное. В общем, сначала позвоню отцу. Потом — в штаб ВВС. Если сообщу, где мы находимся, враги узнают.

— Гм! — Максим задумался. — Ты родилась в Гельбе?

— И жила здесь до поступления в военное училище.

— Гуляла в детстве с папой?

— Много. Мама рано умерла, а он тогда был обычным офицером.

— Тогда наверняка найдется место, известное обоим. Где у вас произошло какое-то событие. Например, ты капнула мороженым на его парадный китель. Или что другое.

— Точно! — воскликнула Хейша. — Есть такое место. Останемся живыми, обещаю поцелуй. Один!

— Ловлю на слове. Но настоящий, а не в макушку.

Перед самым ограждением Хейша подобрала с бетона тряпку, почистила ботинки и заставила Максима последовать ее примеру.

— Все равно — как два бомжа, — пробурчал землянин. — Только в форме. Надеюсь, не нарвемся на патруль.

Конечно, на платформе они заметно выделялись — в военных куртках, раздутых брониками, и с касками на головах. Как Штирлиц с парашютом за спиной на улице Берлина. От странной парочки шарахались. В том числе, из-за непередаваемого запаха подземелий. Хейша определилась по локации.

— До памятного места нам проехать три станции, — сообщила.— –Телефоны там имеются.