«Лубянка» не ошибся: противник не дремал. Будь на Аорне интернет, из здания посольства, частично уцелевшего, могло уйти бы донесение, доставленное в тот же миг. Но его отправили с ближайшей почты, поэтому оно и запоздало:

«Девятый — Первому. Объект Макш жив. Эвакуирован спецотрядом противника в Союз».

Если бы у агента спросили, что еще известно о беглеце, она бы сообщила — мужчина привлекателен. Но только эта вот подробность неинтересна резиденту. Макс не предполагал, что «кукла» у посла работает на Коалицию. Он радовался, что наконец-то вырвался из западни. Самолет, высланный за ним, сел на бетонку базе ВВС под Гельбом. Сопровождавшие его спецназовцы по пути молчали. Все понимали — их самолет является приоритетной целью для противника. И более доступной, чем человечек, растворенный в муравейнике людей. Этот вот субъект был маячком, способным притянуть ракету с ненароком залетевшего вглубь союзной территории вражеского перехватчика. К счастью, не случилось.

— Полетал, пилот? — приветствовал землянина «Лубянка». — Теперь ты долго не увидишь неба. Или никогда. Как устроился?

— Хреново, — Макс вздохнул. — Не могу долго в закрытых помещениях.

Максу выделили келью в подземном бункере в духе Гитлер-Рейхсканцелярии, отлично подходящую для умерщвления плоти и перехода к нетленной святости. Чем еще занять себя на пятачке в два на два с половиной метра, кроме как постом с молитвой?

«Лубянка» хмыкнул.

— Какого хрена ты сбежал?

— Спасался. Власти на местах утратили контроль над ситуацией. Для начала там восстали зэки. А Панкия прислала ликвидаторов убить меня. Они спокойно посетили лагерь, затем заехали в поселок, где застрелили капитана в доме, где я прежде проживал. Мы просто чудом разминулись. Мне ничего не оставалось, как бежать, что я и сделал.

— Один бежал?

— С напарником.

— Кто он?

— Сакуш, летчик-истребитель из авиабазы Тангшер, военнопленный. Был в лагере, где опознал меня. Мог сдать. Проще было забрать его с собой. Вдвоем и пересекли пустыню.

— Почему не сообщил о нем разведке? — возмутился «Лубянка». — До бунта заключенных. Какой был бы козырь для обмена! А ты позволил ему слинять, совершив тем самым преступление.

Максим даже комментировать не стал. После обстрела авиабазы ракетами с Рейнджера, уничтожения «Дракона», убийства двух полицаев, похищения автомобиля и оружия пижонистого капитана, не говоря о мелочах, это обвинение — просто детская лопатка песку на Эверест его грехов.

— Как вы удрали? — спросил генерал, не получив ответа.

Рассказ занял около пяти минут. Когда дошел до пребывания за границей, Максим запнулся.

— Ты прав, генерал — Сакуша брать не стоило. Он меня и сдал. Представь, просыпаюсь в гостинице один. Его нет. Трезвонит телефон. Снимаю трубку, слышу его голос. Уверяет, что поступил как патриот. Мне ничего плохого не будет, выходи, мол, ждут тебя наши люди. Я за револьвер — нет револьвера. Твою мать…

— Странная история. Могли взять тебя сонным, тепленького.

— Ничего странного, господин генерал. Это же панкийцы, голубая кровь. В смысле — благородные. Перед тем, как привести громил, офицер счел своим долгом поставить меня в известность.

— Как ты вывернулся?

— Окно, крыша, соседняя улица. Они не подготовились как следует. Там не было спецназа. Кого нашли в чужом городе, того и отрядили на захват. Но вот что странно. Оторвался, скрылся. А они меня находят все равно. Две бомбардировки по местам, где я скрывался. На мне висит радиомаяк?

— Да нет его, — снизошел до объяснения «Лубянка». — Они получили образец твоего генетического кода. Например — волос на подушке в гостинице, где ты ночевал с вражеским пилотом. Герум имеет технологию поиска любого живого существа по ДНК.

— Как она работает?

— Понятия не имею. Это за пределами возможностей нашей науки. У Содружества такая технология тоже есть.

— Почему ты не обратился к консулу Содружества и не попросил о моей защите? — едва не взвыл Максим. — У вас же моя кровь! Выдернул бы меня гораздо раньше, обошлось бы без бомбежек. Тысячи людей погибли ни за что!

— А кому ты был нужен? Пока в руководстве Коалиции не начали истерить по твоему поводу и крушить города, твоя значимость оценивалась так…

«Лубянка» соединил большой и указательный пальцы, показывая мизерный зазор. Мог сказать и проще: ниже плинтуса. А ведь каждый индивидуум — целая вселенная. Но только для себя самого.

— Ладно, виноват, — вздохнул Максим. — Навел бомбардировщики на здание посольства. Знал бы, не пошел. Домик уцелел?

— Дешевле строить заново. Второй этаж как слизнуло.

— Бусики и косметичка… — пробурчал Максим.

— Что⁈

— Не важно. Итак, я у вас. Что дальше?

— Дальнейшее зависит от наших дипломатов и упертости консульства Содружества.

— Гребаные инопланетяне… Прости, генерал, ты для меня — тоже инопланетянин. Там хотя бы гуманоиды?

— Большинство — как мы с тобой или с небольшими отличиями. Подумаешь, хвост, шесть пальцев. Вот в Геруме — сплошь нелюди.

— Нелюди бывают ничего, — задумчиво сказал Максим. — Как учитель Йода. «Велика темной стороны сила есть…» Это из фильма на моей планете.

— Нам не до фильмов, Макш, — отрезал «Лубянка». — Всем придется поработать. Ты встретишься с офицером по связям с общественностью. Рассказ о преступлении Герума и Коалиции запишет в самом лучшем виде. Когда из-за тебя снесли два города… Тысячи людей погибли. Готов?

— Куда деваться… Я надеюсь, этот офицер не окажется посланцем от Герума? Еще задушит меня в камере…

— Маловероятно. Это моя дочь.

И здесь семейственность! Максим вздохнул. Конвой доставил его в камеру. Похоже, эта процедура для летчика становится рутинной. «Украл, выпил — и в тюрьму». Хотя он ничего не крал, спиртным не увлекался… Макс не успел обдумать это, как появилась офицер.

М-да… Макс невольно вспомнил слова «агента Смита» о женщинах Аорна: они тебе понравятся. Хотя бы тут он не соврал.

— Я — старший майор Хейша, — заявила жгучая брюнетка, стриженая а-ля «солдат Джейн», что ей очень шло. Красавица! Милое лицо с правильными чертами. Стройная фигура в мундире, сшитом на заказ. Все прелести подчеркнуты одеждой. С таким фасадом уместней появляться на приемах, а не в казармах, где мужики с восторгом пялятся на любую бабу… — Мне приказано снять с тебя показания.

А тон сухой, официальный, слова казенные. Что означает: даже не мечтай! Не для тебя красавица, убогий.

— Охотно их представлю, — кивнул Максим, — но при одном условии. Я два дня не мылся и не менял белье четыре дня. От меня воняет. Надеюсь, тебя не затруднит распорядиться: пусть мне дадут возможность привести себя в порядок и одолжат чистую одежду.

— Затруднит! — скривилась девушка. — Сначала дело, а подмоешься потом.

— О деле и волнуюсь! — сообщил Максим. — Как я могу сосредоточиться на разговоре, когда сознание заполнено единственною мыслью: не имею права так пахнуть при красавице! Да еще майоре, старшем.

— Я — журналист и писатель, регулярно посещаю полевые лагеря. Там еще не так смердит.

Смердит? Да, уж, приложила…

Почувствовав, что перебить ее упрямство можно только еще большим, Максим мгновенно переложил слова известной песенки на язык Аорна и тут же их пропел:

Увидев, что старшая майор изволила насупиться, добавил:

— Про вора и свинью — слова такие в песне[16], их не выбросишь. Так распорядишься? Клянусь, я быстро.