От улыбки ходока резидент поёжился. Еще неизвестно кто был лучше, эти беспредельщики или местные гэбисты. На его лбу выступили капли пота. Отходняк от выпитой недавно дряни оказался больно уж жесток.
— Подождите! Отсюда есть запасной ход!
Глава 19
Союз плюс пять. Сцена с побегом
Ситуация для ходоков складывалась аховая. Проще было сдаться, как их начальник и пытаться устроиться в новой реальности. Но по факту парни догадывались, что чужаков рано или поздно утилизируют. «Конторы» во всех копиях и временах никогда не ценили человеческую жизнь, как и самостоятельную личность. Их идолом была Цель, великая и могучая. «Интересы государства», ведомства, отдельного начальника. Все это стояло на несколько порядков выше общественных ценностей и любого человека.
Цель оправдывает средства!
Но неожиданное заявление Резидента в один миг поменяло диспозицию. И вопросы уже возникали совершенно иные. Например, зачем Ломакину было скрывать потайной ход, созданный случайно в ходе несанкционированного эксперимента. И кто на самом деле стоял за ним. Парни не питали никаких иллюзий по поводу того, во что за последние пару десятков лет превратился Директорат.
Все великие деяния зачинают Первые. Личности, рвущие оковы обывательщины, делающие историю и ведущие человечество к выдающейся цели. Они взрывают атомные бомбы, затевают глобальные войны и революции, совершают гениальные научные открытия, которые в один присест меняют весь мир и текущее будущее человечества. Им невдомек, что заурядному человеку этого вовсе не нужно. А обывателю не понять, что без Первых его мир быстро угаснет. Инь и Янь Погресса и Застоя. Два равновеликих полюса, что создают баланс, с помощью которого мир не выходит за границы выживания.
Только по факту этого, оказывается, мало. Баланс прогресса и регресса нигде из миров не соблюдался, что ставило существование человечества под угрозу. И этот печальный факт подвигнул несколько гениев создать установку, посредством которой удалось прорубать «Кротовые норы», «червоточины», «ходы». Внедрив в чужие копии Резидентов, Директория смогла раскинуть в разных мирах сеть агентуры, что собирала открытую и закрытую информацию, искала и находила таланты, могущие воздействовать на сам ход времени. Казалось, что дело сдвинулось с мертвой точки.
Но первоначальные успехи Директории спустя годы постепенно сошли на нет. Работа стала заурядной рутиной, приоритеты поменялись. На важные посты в организации начали проникать люди, для которых первоначальная цель не была приоритетной.
Время Первых уходило. Энтузиазм всегда короток, а меркантильные интересы обычному человеку ближе. Вот и резидент Ломакин был из таких. С какого момента он начал работать на себя, а не на Директорию, и сам не помнит.
И сейчас перед ходоками появился непростой выбор.
Они выгнали Ломакина собираться, а сами занялись текучкой. Семен скачивал с сети необходимые сведения. Это был не Интернет из продвинутых постиндустриальных миров, а куцая сеть различных ведомств, связанная друг с другом с помощью запароленных шлюзов.
Михаил же готовился к важному действу — допросу высокопоставленного сотрудника МГБ. Методы давно были известны, полевая лаборатория под рукой. Важнее было составить списков самих вопросов. И решить — оставлять ли Ковалева в живых. Если Ломакин категорически против его смерти, то ходоки пока не определились. В отличие от резидента им тут оставаться вовсе не хотелось.
Во время своих бесконечных странствий они полюбили настоящую личностную свободу. И надо признаться, редко какая из копий миров её давала. Речь не идет о беспределе минусовых Союзов. Там твоя свобода обычно висит на кончике ножа, и заключается лишь в том, чтобы выбрать любой способ, как сдохнуть.
Как ни странно, но проще всего было устроиться в градациях СССР до плюс три. Затянувшийся нелюдоедный Застой с элементами прогрессорства. Миры с устойчивым балансом более гуманны и не так жестко зарегламентированы, как более продвинутые. Человеческое общество почему-то всегда одновременно с прогрессом постоянно тянуло к упорядочиванию, то есть ужесточению положения отдельного индивидуума в социуме.
Не высовывайся — и будет тебе счастье!
— Миха, глянь, что творится на дорогах.
— Сворачивай контроль. По ходу они серьезно начали поиск и вскоре обнаружат излишне любопытный нос. Только вот кто его на самом деле ведет? Начальство Ковалева или его доверенные люди.
— Или МИДовцы.
— Думаешь, их полномочий хватит?
— Если ведут собственную игру, то имеют завязки в МВД. Дорожная Служба и патрули подчиняются ментам.
— Надо спросить Лома. Анализ готов?
— Держи.
Семен отправил Михаилу на «чистый» коммуникатор распечатку и снова уставился на экран. Что-то ему там жутко не понравилось.
Вскоре на кухне объявился Ломакин. Бледный, но собранный, он вопрошающе взглянул на худощавого пацана. От спеси, присущей всем крупным резидентам, не осталось ничего.
— Где твой напарник?
— А ты сам, как считаешь?
Плечи Ломакина поникли.
— Зря вы так.
— Не о том думаешь, Лом, — Семен бросил жесткий взгляд на резидента. — Вопрос уже стоит так — оставить тебя в живых или нет. И не делай, пожалуйста, глупостей! Ты же знаешь, что наши рефлексы быстрее.
Резидент понуро кивнул. Все опытные ходоки подвергались трансформационным изменениям. Дирекция текущих операций на постоянной основе использовала выжатые из различных реальностей технологии. Полевые агенты товар штучный и в них вкладывались.
— Хватит стоять. Давай лучше разработаем маршрут, исходящий из новых вводных. И мне очень интересно узнать, кто это так упорно нас ищет.
Ломакин весь вспотел, изучая виртуальную карту, выведенную на широкий экран телевизора. Компьютерного монитора на запасной базе не нашлось, они в этом Союзе имелись лишь в государственных организациях.
— Вот тут есть дорога, она идет через старую промзону. На ней… у важных товарищей хранится кое-что незаконное. Поэтому маршрут всех патрулей, наземных и воздушных проходит мимо.
— Опачки, ничего себе у вас замутки! А у меня сложилось впечатление, что всем здесь рулит МГБ. Этакий высокоорганизованный мир победившего социализма!
— Такого уже давно нет. Кому хочется постоянно жить под колпаком. Полномочия гэбистов ограничены законодательно.
— А оперативно?
— Там за стеной валяется, — зло ощерился резидент, намекая на майора. — Новое поколение выбирает материальные блага.
Семен вздохнул:
— Все как всегда. Обычный пипл может пожаловать в цифровой лагерь.
Ломакин с интересом взглянул на ходока. В прошлые разы они общались лишь по делу, а в реальности эти парни оказались на порядок умнее некоторых высокопоставленных деятелей из Директората. Резидент мучительно выбирал себе новых покровителей.
— Вы ведь прятались за стенкой и в старых кварталах? Разве там нет относительной свободы действий? Наверху тоже не дураки сидят, временами ослабляют поводок. Иначе рано или поздно рванет.
— Да пошли они! Дрессировщики, мать их за ногу! Миха?
Вошедший на кухню здоровяк был мрачен:
— Сеня, а ты уверен, что анализы были правильными?
— Что такое?
— Подох Бобик. И мне крайне интересно отчего. Моторчик не выдержал.
Ломакин стал белее полотна.
— Ты что наделал, придурок! И что мы сейчас…
В следующее мгновение резидент лежал на полу, стараясь хоть как-то вздохнуть после крепкого удара.
— Не убил хоть?
— Я бью сильно, но аккуратно.
— По химии. Сто пудов чаёк виноват! Разбираться сейчас некогда, что там у него слабым оказало. Пусть этим судмедэксперты возятся. Результат хоть имеется?
