В данном случае за кустом сидел не какой-нибудь там Колёк-Колька-Николашка, а весьма такой себе солидный, хоть и молодой, – именно Николай. А отцом у него был не какой-то там Димон или Димчик, а именно Дмитрий, поэтому собеседником Подскребаева был именно Николай Дмитриевич.

И никак не иначе.

А когда ты имя своего собеседника произносишь отчетливо и правильно, не ошибившись (именно так – не ошибившись), тогда и собеседник к тебе становится значительно более внимательным, чем ты даже мог бы рассчитывать. Это Феликс когда-то вывел для себя как аксиому, возвел в разряд непререкаемых правил и следовал этим своим незыблемым и нерушимым правилам всегда и везде.

– А вам, Федор Васильевич? – это официантка обратилась к Подскребаеву.

– Еще кофе, – ответил Подскребаев. – Только принеси мне нормальную чашку, а не этот ваш… наперсток.

– То есть вам американу? Может, с молоком?

– Да, давай эту самую американу, но только молока побольше, и сахару побольше.

Из всего услышанного Феликс понял, что собеседник Подскребаева, этот самый Николай Дмитриевич, Мудрицкому – не конкурент, а даже похоже – шеф, начальник Федора Подскребаева.

И вот это – очень хорошо!

Это – просто отлично!

Великолепно!

Феликс не любил коммерческих и всяких прочих других исполнительных директоров и менеджеров, а предпочитал вести дела с генеральным директором или – что еще лучше – с учредителем или владельцем фирмы. То есть, с тем человеком, который принимает решения, а не выслушивает чьи-то доклады о том, какой Феликс прекрасный режиссер, блестящий оператор и профессиональный инженер видеомонтажа. При этом, если ты не понравился менеджеру или исполнительному директору, то до начальника информация о тебе может и вовсе не дойти.

– Ну-ну, – продолжал между тем за соседним столиком Николай Дмитриевич. – Так почему же он ушел от Андреевой?

– Не ушел, она его выгнала…

Мудрицкий удивленно выровнял свои лохматые брови и недовольно пожевал тонкими губами, поправил на носу очки.

– В таком случае, зачем нам человек с такой репутацией?

– Как это зачем? – переспросил Подскребаев. – Ты ведь сам распорядился набрать операторов, да побольше, да подешевле, а этот, повторяю, и хороший и недорогой. Тем более что сейчас он и вообще без работы.

Это я без работы? – снова удивился Мудрицкий.

– А что у него с Андреевой произошло?

– Ну, там грязная история… Собрал он как-то нарезку из видеоматериалов, там всяких: с авариями, столкновениями, с переворотами, да и продал кому-то, то ли в Киев, то ли в Москву, на какой-то канал. Там смонтировали фильм. Помнишь, когда-то видеокассеты чуть не на каждом углу продавались? Вот там Андреева себя и увидела.

Феликс, чертыхнулся, но, тем не менее, еще раз мысленно похвалил себя за то, что пришел в это кафе загодя. И вот так получилось, совсем случайно (не умышленно, конечно же), что он невзначай подслушал разговор Федора Подскребаева со своим хозяином.

А присутствие главного босса на переговорах почти всегда означало одно – Договор, Смету и счет.

Впрочем, нет, слово «Счет» – тоже с большой буквы.

Подскребаев, между тем, продолжал:

– А недавно этот Феликс открыл свое рекламное агентство. И что-то там даже зарабатывает, но по большому счету – сосёт лапу и постоянно ищет клиентов. Донецк, ты ведь сам знаешь, город маленький, все друг друга знают, рынок давно поделили… так что Феликсу сейчас несладко, я специально наводил справки. По нескольку месяцев его люди зарплату не получают, хотя налоги платит исправно. Словом – еле сводит концы с концами… как бизнесмен он никакой, а оператор – этого не отнять.

А ведь неправ Федор!

Все сотрудники у Феликса в агентстве (трое) эту самую зарплату получают исправно и систематически. И клиенты, слава богу, есть. Другое дело, что клиентов этих хотелось бы побольше, да посолиднее…

На той стороне куста какое-то время молчали.

– А что этот твой Мудрицкий – молодой, старый, семья?

– Ему что-то лет около сорока, у них дочка была, но, как рассказывают, в детстве умерла, еще маленькая, поэтому живут они вдвоем. Жена у него тоже журналистка на ТВ, что-то там про кулинарию, про собачек и про моду рассказывает…

Мудрицкий посмотрел на запястье – до встречи оставалось восемь минут, еще рано.

За кустом снова некоторое молчание.

Потом послышался голос Николая Дмитриевича:

– Ладно, с оператором… Что с нашим тюнинг-парадом?

– Пока доложить нечего, но занимаемся, Коля… занимаемся!

– А что с моим Эволюшеном?

– Турбину привезли, мотор настраивают, я думаю, что к пятнице твоя машина будет готова.

– Федор, ты ведь знаешь, куда я тебе, в случае чего, засуну это твоё «я думаю»?

Последнюю фразу Николай Дмитриевич проговорил, не повысив голоса и даже не поменяв интонации, и продолжал дальше:

– Если к пятнице мой Лансер не выедет на старт, то в аэропорт ты повезешь меня на собственном горбу!

– Колёк (он так и сказал, с буквой ё – Колёк), да не переживай ты! Все будет в порядке. Мужики из-под машины до утра не выпазили, я сам лично им жратву и кока-колу отвозил, всю ночь работали!

Несколько долгих секунд за кустом было тихо.

– На самом-то деле машина уже готова, – наконец, сказал Подскребаев, – и Макарыч уже тестирует ее. Катаются сейчас где-то под Ясиноватой… Просто я не хотел тебе раньше времени докладывать. Я жду, пока механики доложат мне… а уж потом я – тебе.

– Точно?

– Колёк я тебя когда-нибудь подводил? – переспросил в свою очередь Подскребаев, но без всякой обиды или растерянности в голосе.

На этот раз пауза продолжалась чуть дольше.

– Ладно, проехали, – прозвучал, наконец, голос Николая Дмитриевича.

Мудрицкий снова посмотрел на часы – осталось четыре минуты.

Пора.

Эпиграф к персонажу:

– Андреев, так ты что, пацифист, что ли?

– Да, пацифист, а по гороскопу еще и Весы.

– Весы, это как? Ни рыба, ни мясо?

– Весы это равновесие.

– Какое там равновесие! Ни вашим, ни нашим.

– Весы это баланс.

– Какой баланс, Андреев! Ты – тряпка!

От: Александр Николаев[[email protected]]

Отправлено: 25 июля 2014 г. 15:40

Кому: Сергею Андрееву, Донецк

Тема: Привет из Сибири

Серёга, все, что сейчас происходит у вас на Донбассе, да и у нас – это страшно и несправедливо. Но хочу обратиться к тебе с предложением и просить тебя вести дневник собственных впечатлений и эмоций. Записки очевидца – это важно для будущего. Пиши, старик, обязательно пиши. Моя мама похоронена в Краматорске, у меня там родная сестра, а муж ее на заработках тут, в Новосибирске. Мы, с нашими сибирскими хохлами попервой за головы схватились и не понимаем, когда нас так сумели «развести» и разделить. В моих жилах течет польско-хохлятская кровь… У меня жена-красавица чистокровная полтавчанка Степюк. Пиши, старик, обязательно пиши.

Александр Николаев, Новосибирск.

Мы, похоже, одинаково думаем, потому что я совсем недавно пришел к той же мысли, но форму этих самых «дневников», я себе как-то не сумел придумать. Еще из юности сидит в голове штамп, что, мол, дневники пишут (писали в XIX веке) только девушки, вздыхающие (вздыхавшие) в лунной ночи, возведя глаза кверху, и опускали их только для того, чтобы видеть, куда они свои буквы и мысли пишут. И твое письмо – словно ответ на этот мой вопрос.

Быть может, и правда? Вот тебе и та самая форма…