И темы рисунков самые разные.

Вот, например, черный злобный Форд Мустанг (каких-то там заштатных 70-х годов). Его заводской цвет (понятно) черный, а этот – мало того что иссиня-угольный, так еще и с такой «глубиной резкости», словно смотришься в самую даль Вселенной.

Рёбра решетки радиатора у Мустанга – алые, вроде как раскаленные печные колосники; фары – как будто оплавились от нереально высоких температур; по черному капоту и передним крыльям течёт жидкий ярко-оранжевый металл, и к задним крыльям змеятся алые языки пламени, с которых срываются целые лоскуты огня. И от этой захватывающей картинки кажется, что даже стоящая на месте машина производит впечатление несущейся вперед на огромной скорости. С талантами и уменьями художника тут все в порядке, нарисовал, словно с натурально движущейся горящей машины.

А вот – Фольксваген Жук.

Да-да, еще самой первой генерации – их сегодня производят только для рынка Бразилии, – но в таком раскрасе, который делает его похожим на божью коровку, с лупатыми глазами-фарами, вертикально посаженными на передние крылья. Ядовито оранжевый с синими, красными и зелеными горошинами по всему кузову. Ни дать, ни взять – мультяшная божья коровка. Только стекла по кругу, включая лобовое, затонированы вчернь.

Несмотря на жару, машина была заперта и окна подняты. Но если прислонить ладони к вискам, а лбом прикоснуться к стеклу, то сквозь тонировку можно разглядеть и внутреннее убранство. Именно это сейчас и делали двое парнишек лет двенадцати-тринадцати, рядышком прижавшиеся к боковым окнам. Весь салон, включая сидения и подголовники, в этой машине обшит едва ли не настоящими персидскими коврами.

Мудрицкий знал и эту машину, и ее хозяйку.

Или вот ещё тюнинг, но уже совсем иного рода.

Внешне ничем не примечательный черный Опель Астра, но все его двери распахнуты, подняты капот и крышка багажника, и зрителям открыты во всей красе не только черно-алый салон, выкроенный из кожи высочайшего качества с прострочками по швам и завитушками на углах, но и хромированные детали под капотом. Но главное, напоказ – а точнее на всеобщую прослушку – выставлено его аудио-содержимое.

Багажное отделение – словно пульт ди-джея из новомодного ночного клуба. Львиную долю багажника занимает сабвуфер низких частот, а передняя и боковые его стенки, впрочем, как и все дверные карты, и все боковые панели всего остального автомобиля по кругу, – это сплошная «акустика». Двери настежь не столько для демонстрации внутренностей, сколько для звукового давления (термин) на всех, кто стоит сейчас рядом с машиной.

Проходя мимо, Феликс поморщился (он не любил громких звуков), но обратил внимание, что в музыкальном ритме подпрыгивают даже пылинки на черной крыше Опеля.

В гуще других разномастных автомобилей Мудрицкий приметил еще одну машину – не самый популярный у покупателей Рено Меган-II с вертикально обрубанным задним багажником, но этот по всем бортам был расклеен логотипами автомобильной программы «Мотор-ТВ».

И эти тоже здесь, отметил Мудрицкий про себя. Конкурентов он всегда замечал и отмечал…

Впрочем, людей с видеокамерами и без «официальных журналистов» было довольно много – и профессиональных операторов со «взрослыми» камерами, и зевак с бытовыми «мыльницами».

Среди всеобщего разноцветья красавиц-иномарок встречались на пути Мудрицкого и отдельные «вкрапления» отечественного автопрома.

Вот, например, «Победа» – вся в хромированном глянце; дальше «Москвич» (этот отблескивает поменьше) и много «Волг» самых разных поколений и модификаций. Тут и «Двадцать четвертые» – этих не очень много, – и «Двадцать первые», – а эти горделиво держатся плотной обособленной группой, и их туту сегодня десятка полтора. Много как для мероприятия такого рода.

А еще на площади перед театром было немало спортивных автомобилей. То есть, если выражаться более грамотно, – автомобилей, затюнингованных «под спорт». К профессиональному спорту они, конечно же, никакого отношения не имели. Все – с аэродинамическими юбками, которые едва не скребли по асфальту, с огромными спойлерами и антикрыльями на крышках багажников. Не автомобили, а настоящие этажерки на колесах. Эти, с позволения сказать, «аэродинамические элементы», понятно, никто и никогда не продувал в аэродинамической трубе, и поэтому об их аэродинамической безопасности можно лишь догадываться, – подумал про себя Феликс.

Но – чего не отнять – красиво!

На некоторых автомобилях – просто огромное количество фар, подфарников, катафотов, отражателей, противотуманок, фонарей да всякой прочей наляпистой оптической бутафории. Словно организаторы запланировали специальную номинацию – у кого больше света.

По пятницам это место в городе, «возле Танка», становилось ярмаркой автомобильного тщеславия. А сегодня, помимо прочего, тут проводилась еще и неформальная репетиция предстоящего фестиваля, о котором сейчас так много вокруг говорили. К тюнинг-параду готовились все: и тюнингеры, и владельцы простых, и владельцы непростых, а также владельцы эксклюзивных, не совсем обычных, в том числе, и совсем необычных автомобилей. Среди зрителей Мудрицкий приметил и нескольких официальных дилеров; оно и понятно, где, как не на подобной выставке, вербовать себе потенциальных покупателей?

Хотя на самом деле Феликс Мудрицкий автомобили не любил…

Причем – с детства не любил!

Как это можно – увлекаться автомобилями?

Как можно, например, увлекаться микроволновками или холодильниками? А вот из автомобиля сделали настоящий фетиш – и каталоги тебе, и игрушечные модели…

А о чем тут можно говорить?

Бытовая техника – ездит, возит, ну и ладно…

Феликс Мудрицкий был предусмотрительным человеком, поэтому, готовясь к сегодняшней съемке, взял с собой всё, что было на вооружении его студии.

Во-первых, это была достаточно компактная, но профессиональная, как он ее ласково называл, «сто семидесятая Сонька» (Sony DSR-PD170P, если быть до конца точным). Именно ею сегодня снималось почти девяносто процентов всех ТВ-сюжетов в мире.

Взял он с собой и портативную специальную цифровую камеру, которую ласково называл «Гоу-Прошкой» (GoPro), которая была безумно дорога, а снимала, в действительности-то, не самую качественную картинку. Но была она не просто портативной, а воистину миниатюрной. Мудрицкий приторачивал ее где-нибудь под днищем в нескольких сантиметрах от дорожного полотна, направлял объектив на колесо или какой-нибудь рычаг подвески, и – вот тебе очень необычная и где-то даже завораживающая картинка. На самом деле именно эта камера была самой любимой у Феликса.

Взял он и свою старую огромную Betacam, которую использовал в основном для студийных и рекламных съемок, где требовалось исключительно высокое качество.

Ну и прихватил (на всякий случай) банальную любительскую мыльницу хэндикам на mini-DV кассетах.

Кстати, первые любительские цифровые фотоаппараты «мыльницами» называли не только потому, что они внешне были похожи на обмылки, а ещё и потому, что картинку давали очень далекую от нормального качества. Так называемое «мыло», как говорят профессиональные операторы и фотографы. Эту истину (про мыло) Мудрицкий любил доводить до сведения молодых начинающих операторов. Всех, кто попадался ему на его профессиональном пути, он считал (и называл) своими учениками.

Старенький темно-зеленый Ланос (но очень и очень аккуратный и всегда начисто до зеркала вымытый) Феликс пристроил на самом краю этого бурлящего разноцветного автомобильного моря и пошел разыскивать Подскребаева.

То тут, то там, в толпе машин и людей его взгляд натыкался на человека с камерой. Знакомых и не знакомых ему операторов он насчитал уже человек шесть – уж больно много! А конкурентов Мудрицкий не просто не любил – он их ненавидел!

Каждый конкурент – это не заработанный лично Феликсом рубль (доллар или гривна, неважно).