Она отвернулась к стене, сдержанно смахнула слезу.

– А что у вас было? – Катя чувствовала, что теряет терпение, но и прервать разговор не могла – она искала информацию, можно ли отсюда выбраться и если да, то как. А потому тянула время и провоцировала собеседницу на откровения. – И простите, я не верю, что вы знаете, кто я… Авар вон тоже какими-то намеками говорит.

Рохдулай, морщась, покачала головой:

– Вай, сколько говоришь, всё лишнее… Глубокая вода течет без шума[23].

Авар, все это время молча сидевший на своем месте, тихо попросил:

– Покажи ей.

Рохдулай кивнула:

– Не сомневайся, дочка, знаю. Ты – Та, что несет благодать… Мы ждали тебя. Искали… Долго искали.

Катя насторожилась:

– Откуда вы знали, что я появлюсь?

Женщина с сомнением посмотрела на нее, будто решая, стоит ли открываться. Бросив строгий взгляд на опять затихшего мальчика, поманила за собой:

– Пойдем…

Они вышли в коридор, но не свернули к комнате, в которой проснулась Катя, а прошли дальше. Оказалось, что дом примыкает к скале – или даже выточен в ней. Во всяком случае, коридор уперся в окрашенную краской дверь. Хозяйка открыла ее, прошла первой и снова поманила за собой Катю. Девушка чувствовала нарастающее беспокойство, страх – стоит ли верить этой женщине, которая так или иначе причастна к ее похищению? Но любопытство и желание узнать правду вели за собой. Катя ступила на каменный пол, покрытый мелкой пылью и песком, дотронулась до стены, холодной и сухой, – из-под пальцев посыпалась, словно труха, каменная крошка.

– Куда вы меня ведете?

Женщина обернулась и снова поманила за собой – в темноте ее глаза блеснули мертвенно-зеленым светом. У Кати задрожали колени. Она тайком оглянулась: коридор казался бесконечным. Дверь в дом проступала бледно-белым контуром.

– Ступени здесь, – негромко предупредила хозяйка. И вовремя – Катя едва не оступилась. Ладонь уперлась в каменную кладку, нащупала грубую обработку стен.

Осторожно, ощупью, они продвигались вниз.

– А свет или фонарь нельзя зажечь? – Катя едва различала в темноте полоски ступеней и струящийся перед ней силуэт женщины. Подумала: вот бы сейчас вызвать хлопком в ладоши светозар. Но страх, что этим она себя выдаст Темновиту, сдерживал. А может, она просто боялась, что даже такая волшба теперь ей не под силу.

– Почти пришли.

Еще несколько ступеней вниз – и Катя почувствовала ровную поверхность под ногами.

– Сюда иди, – скомандовала женщина.

Катя не видела ее. Оглядываясь по сторонам, силилась запомнить, где лестница. Сейчас она отчетливо понимала, что оказалась в ловушке, – если ее здесь оставят, она ни за что не выберется из этого каменного лабиринта. С ужасом она вспомнила, как их замуровала в своих ледяных подвалах Маара. Тогда ее спас призрак Антона. Сейчас ее вызволять некому. Даже Данияр не придет на помощь – если смог бы, уже давно был бы здесь. И посох не с ней.

– Я не вижу вас, – прошептала она, борясь с бьющей волнами дрожью.

– На голос иди.

И хозяйка тихо запела. Неторопливая песня лилась ручейком, высокий голос рассыпался, ударяясь о стены, тянул за собой, будто прочная нить. Катя шагнула на него. Руки уперлись во что-то холодное, гладкое. От него тянуло сыростью, дымом и… бедой. Совсем так, как пах для Кати много лет назад коридор времен. Едкий серный запах, предвестник появления Темновита.

«Мы ждали тебя», – слова старухи теперь понимались в новом свете.

Катя отшатнулась.

– Нет… – сорвалось с губ.

– Смотри.

Перед Катей загорелась россыпь зеленых огней, осветив то холодное, чего она касалась, – котел, наполненный до краев густой и упругой, как смола, черной водой. Глаза старухи светились здесь гнилушечно-блекло, страшно, напоминая скорее бельма, – они смотрели пристально, завораживая и не позволяя отвернуться. Черная поверхность котла подернулась синевой, но сияние осыпалось хлопьями, словно пепел. Странное варево внутри, источавшее острый серный запах, пришло в движение.

– Свет и Тьма, уйдите прочь, дайте дочери помочь! – крикнула старуха. И поверхность воды в котле осветилась изнутри. Катя увидела города – современные, определенно принадлежавшие разным культурам и странам. Высокие шпили католических костелов, золотые купола православных соборов, небесно-голубые шатры минаретов… Сотни и тысячи людей. И вот перед глазами Кати – прозрачная сфера, насквозь пробитая и кровоточащая чернотой.

– Земное яблоко! – Катя не могла не узнать того, что показал ей заветный глобус в Раграде. – Но…

«Как Рохдулай может знать, что я видела в отцовском глобусе?»

– Смотри!

Черная нить скользила по поверхности, оставляя за собой разрушения и вереницу кладбищ, и снова ныряла на глубину земного шара. Совсем так же, как черной нитью прошивало хрустальную поверхность волшебного глобуса в Раграде.

– Гореслава! – догадалась Катя.

Склонившись к поверхности, она вглядывалась в очертания местности, чтобы понять, узнать, что происходит… Как вдруг поверхность воды качнулась: крупным планом Катя увидела перепуганное лицо сестры – с черными от усталости кругами под глазами, с искусанными в кровь губами. За ее спиной – ковер и окрашенная масляной краской стена. То самое видение, что отразилось в ночном окне в Красноярске.

Да это тот самый ковер, что висит в доме Рохдулай! Катя отлично помнила его.

«Гореслава была здесь!» – догадалась Катя. Она прижала руки к груди, не мигая уставившись в пугающе-хищное лицо старухи.

– Ты знаешь ее? – спросила Рохдулай.

«Можно ли ей говорить? – Катя закусила губу. – Что, если она подослана Темновитом?»

И не сказала ни слова.

Старуха выпрямилась, изумрудно-зеленые огоньки в глазах потемнели.

– Я помогу тебе ее найти, а ты станешь верной женой моему сыну.

– Я не могу, – вырвалось у нее прежде, чем здравый смысл подсказал, чтó надо ответить.

– Почему? Твое сердце принадлежит другому? – старуха не сводила с нее колючих глаз.

Катя неуверенно качнула головой, соглашаясь, а перед глазами проплыл образ Данияра.

Взгляд Кати постепенно привык к темноте. Отбрасываемый от поверхности воды свет позволял рассмотреть помещение, в которое привела ее старуха: это была пещера, скорее напоминавшая логово. По стенам – полки, на которых стояли небольшие кувшины с крышками, совершенно одинаковые, с оплавленными черными боками.

– Кто вы? Откуда знаете эту магию? Кто ваш сын?.. В смысле, что вы за существа?

– Рохдулай мое имя. Та, что несет беду… – Женщина посмотрела строго, с вызовом. Катю поразило то, что в этом мире древних духов, обитающих на земле, в мире людей, тоже есть своя Недоля: очевидно, старуха была именно ею. – Сотни лет я оберегаю эти горы. Сотни лет среди людей идет обо мне молва. Но с тем, с чем столкнулась сейчас, я не имела дела. И я хочу, чтобы все стало как прежде: небо, солнце, горы и беды, строго отмеренные и разложенные по кувшинам.

План созрел мгновенно. Катя прошептала:

– Помогите найти сестру. Я заберу ее, и все станет как прежде. Для этого не нужно, чтобы я оставалась здесь, в горах.

– Нужно, – не согласилась старуха. – Расулу нужна мать, – увидев непонимание в глазах девушки, она пояснила: – Внук…

Катя поняла: речь о мальчишке, которого она видела на кухне.

– А где его мать?

– Умерла. Она была смертной женщиной, которую мой сын нашел в горах… Я дарила ей здоровье и долголетие, забирая старость и болезни, сколько могла. Но однажды она не проснулась… Ты породнишься с джиннами и демонами гор, принесешь им благоденствие. Так решено, – женщина кивнула собственным размышлениям.

Катя почувствовала, как по щекам текут слезы.

– Рохдулай… Помилуйте, – она упала на колени. – Ваш сын тоже не рад этой сделке, он любит другую… Я видела ее на свадьбе, это девушка-оборотень, она на моих глазах обернулась из рыжей кошки.

Рохдулай нетерпеливо вскинула руку: