— Допустим, ты в какой-то степени прав, — нехотя признал собеседник, — но что смогут два инквизитора без оружия, без брони, без централизованной координации?

— Кто тебе сказал, что нас будет только двое? — вперил я немигающий взгляд в сослуживца.

— А кто еще? — не смог скрыть искреннего удивления боец.

— Всему свое время, Кабриолет, — мягко отклонил я вопрос. — Для начала ответь: ты согласен истреблять падаль везде, где бы она не находилась? С меня наводки, с тебя планирование и слежка. Исходя из послужного списка Валентинки, профессионалов твоего уровня вряд ли удастся вообще отыскать.

Я протянул ликвидатору ладонь и замер, ожидая, пока он определится. Да, я сказал ему, что если он откажется, то мы разойдемся, будто этого разговора и не было. Однако я понимал: рано или поздно, но наши с ним дорожки вновь пересекутся. А там, как знать, может, отпустив его сегодня, в дальнейшем уже я окажусь у Кабриолета на прицеле «Косы». Ибо сказано: «Кто не со Мною, тот против Меня. Кто не собирает со Мною, тот расточает». Обстоятельства вполне могут развести нас по разные стороны баррикад, и мне совсем небезопасно оставлять за спиной убийцу инфестатов, которому известно о моей чрезмерной осведомленности. Как и о моих дальнейших планах.

Инквизитор долго колебался, поглядывая то на меня, то на предложенную руку. Он не был готов принимать решение прямо сейчас. Но моя раскрытая ладонь вынуждала его соображать и прикидывать немедленно. В конце концов, он с усилием выпустил воздух меж плотно сжатых губ, как боксер во время удара, а потом звучно хлопнул по моей пятерне и сжал ее своей медвежьей хваткой.

Невзирая на жалобно трещащие в лапе визави косточки, я удовлетворенно улыбнулся. Ты сделал правильный выбор, Кабриолет. Одинаково безопасный для нас обоих.

— Здравствуй, Третий… — от звуков этого давно позабытого голоса внутри Макса все сжалось, будто он ухнул в бездонный обрыв. — Не ожидал тебя встретить на этих землях.

А Изюм стоял, ни жив ни мертв, и никак не мог заставить себя раскрыть рот. Пожалуй, ему понадобилось не меньше минуты, чтобы совладать с собой. Но после длительной паузы инквизитор все же смог вымолвить:

— Поверь, я удивлен побольше твоего, Аид…

Тот, кого считали прародителем неживой угрозы, медленно поднялся из-за стола и направился к Максу. Спецназовец следил за ним, как за приближением неумолимо надвигающегося цунами. Больше пятнадцати лет прошло с тех самых пор, как Изюм впервые увидел это жуткое лицо. Тогда внешний вид инфестата произвел сильное впечатление на обычного военного, коим и был Виноградов. Бледная тонкая кожа, заострившиеся скулы, черные провалы по-змеиному холодных глаз, словно вытягивающие свет из окружающего пространства, и сотни шрамов всевозможных форм и размеров.

Но куда сильнее сознание будоражил тот факт, что на руках этого грозно выглядящего мужчины осталась кровь сотен тысяч его, Макса, сограждан. Аналитики, статистики и демографы по сей день не могут определиться с конечным числом жертв, прямо или косвенно погибших от рук Аида. И теперь это чудовище снова возникло перед ним. Как в тот самый проклятый день, когда их военную группу отправили с разведывательной миссией в пораженный неизвестным вирусом Рим.

Тогда они шли на задание, не зная ничего. Ни о том, кого им надлежит сопровождать. Ни о том, что их ждет в одном из старейших городов планеты. Кто бы мог в здравом уме предположить, что спецназовцы станут невольными участниками страшной сказки? Сказки, в которой древний инфестат, непонятно каким образом вернувшийся из забвения, превратил итальянскую столицу в кишащий нежитью некрополь. Именно стараниями этого отродья Апеннинский полуостров стал колыбелью современной неживой угрозы, а вовсе не Аид, как принято считать. Почему-то истинную причину падения Италии никто никогда не называл. Эту тему целиком отдали на откуп конспирологам, предоставляя им возможность рожать десятки бредовых теорий.

Из всего отряда, отправленного за Секириным, Макс был единственным, кто пошел с ним и своими глазами увидел заваленную человеческими останками площадь Святого Петра. Останками, которые выглядели хуже, чем распотрошенные туши, но почему-то никак не желали умирать. Тот утробный вой сотен жертв, звучащий на одной протяжной и леденящей кровь ноте, по сию пору не выветрился из памяти Изюма…

— Не называй меня этой глупой кличкой, — попросил Аид, останавливаясь в шаге от инквизитора.

— Извини, Сергей, вырвалось от неожиданности.

Виноградов с трудом поборол желание отвести взгляд от могильно-сумрачных провалов на лице собеседника, которые даже с натяжкой не получалось назвать глазами. В первую встречу с сильнейшим инфестатом современности, Макс еще не был одаренным, и не знал, каково это находиться рядом с ним. Но теперь исходящий от Аида ошеломляющий эмоциональный коктейль заставлял мысли путаться, а сердце пропускать удары. Что Секирину пришлось пережить, если им овладела такая глухая серая тоска, замешанная на всеобъемлющем отрешении и безразличии? Отчего эта смесь так жестко бьет по мозгам, что от одних только отголосков хочется выть волком? Спецназовец даже не решался представить, что же на самом деле творилось на душе этого покрытого шрамами человека. Складывалось впечатление, что Аид давно уже не находит причин жить. Но в то же время не знает, как прервать свое существование…

— Какими судьбами тебя занесло в эту страну, Максим? — безжизненным тоном поинтересовался инфестат.

— Ты заманил меня подальше от города только для того, чтобы это узнать? — вопросом на вопрос ответил Изюм, ненароком запуская руку в карман с ракетницей.

Инквизитор при этом старался ни о чем конкретном не думать, чтобы Секирин по эмоциональному окрасу не заподозрил чего-нибудь неладного. Невзирая на весь свой колоссальный боевой опыт и физическую силу, бывший военный осознавал, что шансов победить в прямом противостоянии у него не очень-то много. Скорее трехнедельный щенок мопса загрызет полярного волка, чем Макс одолеет этого зверя, влезшего в человеческую кожу. Но это не значило, что Виноградов просто поднимет лапки и сдастся…

— Успокойся, Третий, — поразительно легко раскусил опасения инквизитора Аид, не поменявшись при этом в лице ни на йоту. — Мы с тобой прогулялись до ада, а потом вернулись назад. Во мне по сей день живут воспоминания твоих погибших товарищей, которых я выводил, чтобы их тела не достались Древнему. Уверяю, у тебя нет объективных причин остерегаться меня.

— Да хрен знает, что у тебя в голове, Секирин, — не спешил далеко убирать ладонь от ракетницы спецназовец. — От тебя такой дикий флер исходит, что у меня волосы на жопе шевелятся, сечешь⁈

— Ах, да, ты ведь тоже одаренный, — понимающе покивал собеседник, а потом ненадолго прикрыл глаза. — Сейчас, потерпи…

Изюм невольно напружинил колени и кинул мимолетный взгляд по сторонам. Если что, то он может отпрыгнуть и пальнуть в Аида. Потом разорвать дистанцию перекатом и из положения лежа выстрелить еще. Затем высадить алюминиевую дверь, выскочить на улицу и жахнуть из ракетницы снова. По идее, если Макс попадет хоть раз, у него появится немного времени снарядить опустошенные каморы…

Не успел ветеран толком распланировать свои действия, как давящее чувство беспредельного гнёта померкло, а потом и вовсе исчезло. Эмпатия перестала воспринимать стоящего перед инквизитором инфестата как болезненную и пульсирующую опухоль. Вместо этого Изюму стало казаться, что рядом с ним находится неодушевленное чучело или очень уж реалистичный манекен.

— Так лучше? — вывел бойца из прострации хрипловатый баритон Аида.

— Как ты это сделал? — не смог скрыть удивления Виноградов.

Нет, он, конечно, прекрасно знал о медитативных техниках, которые помогают освободить голову от любых мыслей и меньше отсвечивать в эфире. Но чтобы исчезнуть у одаренного с внутреннего локатора вот так? За секунды, да еще и на расстоянии вытянутой руки?