Он должен был остановить меня в ту ночь, должен был сказать, что я обозналась. Но нет, он осознанно переспал со мной — и ладно бы просто переспал, так еще и с такими последствиями. Судя по тому, что я успела узнать о нем за недолгий срок нашего знакомства, Александр не бабник, чего бы там Ярослав ни плел. В отличие от своего брата. И в то же время понять и принять его поступок я пока не могу.

Из-за утренней тошноты я почти перестаю есть — все, что сейчас готов переваривать мой организм, это пресловутые макароны и яблоки. Остальное, простите за подробности, моментально лезет обратно.

Когда в квартире заканчиваются места, в которых можно бы прибраться, я сажусь на тот самый диван, где отказался спать Александр (вполне себе мягкий диван, надо сказать), признаю свое поражение и понимаю, что мне нужно что-то делать. Так больше продолжаться не может.

В этот момент звонит телефон, и я недолго думая нажимаю «принять».

— Настюшечка, — сладко поет Милана, — ты же помнишь, что обещала мне дачу и напиться?

— Помню-помню. Завтра прям с утра?

— Завтра прям с утра.

Прежде чем задать следующий вопрос, я набираю в грудь побольше воздуха.

— Как там в офисе?

— А что в офисе? На болоте — и то веселей. С тех пор как ты ушла, тут ничего интересного не происходит. Правда, ходят слухи…

— Та-ак, — улыбаюсь я.

— Ходят слухи, что наши начальники что-то между собой порешали, и Ярослав теперь единоличный владелец «Аркители». Александр с понедельника в офисе не появлялся и никаких признаков жизни не подает. Говорят, укатил обратно в свою Англию и больше не вернется.

Вдруг это правда? Вдруг Александр и впрямь уехал, и теперь мне придется разгребать все это в полном одиночестве?

— Как укатил?

— Вот так — взял и укатил. А вы, я смотрю, и правда сблизились за прошедшее время. — Я представляю, как Милана подозрительно прищуривается на том конце провода. — Между вами все-таки что-то есть, я права? Он так на тебя все время посматривал из своей стекляшки, что мне страшно становилось.

Я выдавливаю из себя смешок.

— Он? Посматривал? Тебе, наверное, показалось.

— Я умудренная опытом женщина, — возражает подруга, — и такие вещи, как ищейка, чую за километр.

— Ладно, завтра поговорим, — отмахиваюсь я.

Завтра наступает слишком быстро. Уже в восемь утра Милана сигналит у меня под окном (бедные соседи), а я бегаю между фаянсовым другом и спортивной сумкой, куда складываю все самое необходимое на два дня. Наверное, хорошо, что Милана позвала меня на природу — всяко лучше, чем торчать в четырех стенах.

— Что-то выглядишь хреново, — замечает подруга, когда я сажусь в машину.

— Подташнивает. — Я пожимаю плечами и понимаю, что сейчас начнутся «те самые» вопросы от матери двоих детей.

Милана фирменно прищуривается — на этот раз в жизни — и будто бы ведет носом, пытаясь что-то унюхать.

— Давно? — спрашивает она и принимается выезжать с парковки.

— Да с прошлой пятницы.

Подруга присвистывает.

— То есть все-таки Волков, да? Только который из них?

— И все ты знаешь, — фыркаю я.

— Я вообще-то, Настя, везу полный багажник пива. А! — Она машет рукой. — Знаешь, фиг с тобой! Предательница! И какой срок?

— Почти четыре недели.

— И какой из альфа-самцов забыл надеть презерватив на свою штучку?

— Милана! — Я легонько тычу подругу в плечо.

— А что? — удивляется она. — Говорю как есть.

— Если уж говоришь как есть, говори не «штучку», а «штуковину».

Милана раскалывается, сбрасывая с себя маску серьезности, и хихикает.

— А, ну тогда тебе простительно залететь. Вопрос снимается.

— Александр, — выдыхаю я, впервые за эту неделю вслух признавая произошедшее.

Подруга присвистывает.

— А ты, смотрю, девочка не промах.

— Это вышло случайно. Ты ни за что не поверишь. — Я прикрываю глаза рукой от яркого солнца.

— Он шел мимо и случайно зацепил тебя своей штучкой? Прости, штуковиной.

— Хуже. — Я стону. — Я накинулась на него как дикарка, потому что приняла за брата.

— А вот это уже контент погорячее, ради которого стоит сбежать от мужа и двоих спиногрызов, — лыбится Милана. — И какие у вас отношения сейчас?

Городская черта наконец остается позади, и мы выезжаем на шоссе. К счастью, Милана далеко не Шумахер, и в машине меня почти не тошнит.

— Никаких. Я сама только недавно узнала, с кем у меня был секс. Теперь взяла паузу, чтобы подумать. Но если, как ты говоришь, он уехал…

— Да куда он уедет! — перебивает меня Милана, как будто не она вчера заявляла мне, что Александр давно в Англии. — Ждет он тебя под дверью на коврике как верный пес. Кто так на девушку смотрит, сбегать не будет. И как он отнесся к ребенку?

— Я так понимаю, сначала он был не уверен, что ребенок его, — признаюсь я, — но потом узнал, что Ярослав бесплоден.

— Вот этот мистер ходячий секс — бесплоден?! И подожди, ты с ним, получается, тоже спала? До меня только сейчас дошло. Но самое главное — мне не сказала?!

— Милан, не ори и на дорогу смотри.

На что Милана только отмахивается:

— Я тут узнаю жизненно важную информацию, плевать на дорогу. Так что, как Санек отреагировал?

— Предлагал пожениться. — Снова пожимаю плечами, как будто в этом нет ничего особенного.

Челюсть Миланы со стуком падает на пол. Точнее, упала бы, если бы могла.

— Ты сейчас прикалываешься?

— Хотела бы.

— И ТЫ МНЕ НИЧЕГО НЕ СКАЗАЛА?!

— Я бы все равно рано или поздно рассказала, ты же знаешь.

— Знаю, — соглашается она, — но все равно. Как тебя не разорвало от этой информации еще?

— Сама не знаю, — смеюсь я.

— Он тебе предложил пожениться, а ты что? — Вот и возвращается знаменитый прищур.

— Отказала.

— Дура, — беззлобно заявляет Милана. — Такой мужик на дороге не валяется. А ты сейчас без работы и в положении. В жизни надо думать практически.

— Я не знаю… Он обманул меня, и я вроде как на него обижена.

— Ключевое слово — вроде как! — Милана поднимает в воздух указательный палец. — Как обиделась, так и разобидишься. Насть, доля у нас, женщин, тяжелая. Мужикам, им что, заделал ребеночка — гуляй смело. А тебе потом мучаться. Еще и деньги где-то надо брать. Ты что, к маме пойдешь?

— Да я скорее удавлюсь, — вырывается из меня то, что я и так давно знала. Нет, точно никакой мамы.

— Именно. Мамочка твоя, конечно, в помощи не откажет, но припоминать будет до конца жизни. Ты помнишь, как в компании там были какие-то проблемы с банком, и у нас зарплату задержали?

— Конечно, помню, — буркаю я, — у меня ж ипотека. О таком фиг забудешь.

— И что тебе тогда мама сказала?

— Что умные люди не кредиты берут, а больше зарабатывают. — Фыркаю. — Ей легко говорить. Ей в жизни повезло. Никому не известная художница — и бац, вдруг картины уходят за цифры с шестью нулями. Она уже, наверное, и забыла, каково это, жить обычной жизнью и ходить на нормальную работу.

— Именно. Тебе в твоем положении волноваться нельзя. В крайнем случае мы с Киром тебя прокормим, ты не подумай. Но все-таки тебе свою жизнь строить надо.

— Только не говори, что ребенку нужен отец.

— Не буду, — неожиданно заявляет Милана. — Ребенку нужен нормальный отец, а абы какой не нужен.

— А Волков нормальный?

— Это, подруга, уже тебе решать. — И уста подруги озаряет загадочная улыбка.

Приехав, мы готовим безалкогольную пину коладу (пиво смелым решением убрано в холодильник до лучших времен) и ложимся на шезлонги перед домом, будто приехали на курорт, а не на грядки. Лето в этом году особенно жаркое, и вне городской духоты у меня наконец получается им насладиться.

Милана поглядывает на меня со своего шезлонга из-под соломенной шляпки.

— А все-таки хорошо, что ты залетела, Настюх. Может, ты иначе никогда бы и не решилась.

— Есть такое, — соглашаюсь я и прикрываю глаза.

— Но он сам тебе нравится, хотя бы чуть-чуть?