Но еще до того, как ласковый голос Косло пропел следующую строчку, Джехенит окончательно успокоилась, и наконец ее глаза не видели ничего, кроме темноты.

Во всех Пяти Королевствах

Год спустя

Только некоторые беды приходят внезапно. Другие накатывают медленно, широкими, пышными волнами, незаметно подкрадываясь по мере распространения их яда. Проснувшись однажды на рассвете, их жертвы обнаруживают не то, что наступила катастрофа, а то, что она уже давно забралась к ним на подушки, поселилась в одежде, прижилась на коже. Она незаметно проникала в дома на протяжении дней, недель, месяцев. Люди уже дышали бедой как воздухом.

Так было и с Бездевичьем.

Вполне логично, что писари Бастиона должны были заметить это первыми. Со времен Великого Договора в их обязанности входило фиксировать каждое рождение в Пяти Королевствах. Казалось бы, бесконечные списки имен, дат и мест были записаны в их огромной библиотеке учетных книг, которые хранились вечно. Писари, выделенные для каждого государства, добросовестно выполняли эту обязанность. Однако поначалу эти списки были разрозненными, хранились в небольших журналах, засунутых в сумку, ранец, карман. Эти записи могли не попадать обратно в Бастион в течение целого года – к чему такая спешка? Ради истории? Младший писарь, которая переносила записи о рождении в главную книгу, видела закономерность, но ничего не говорила, боясь, что ошибка была в ее работе, а не в самих фактах.

Именно в Скорпике эта закономерность стала очевидной, и поначалу она выглядела как удача. Покупка или продажа новорожденных мальчиков другим народам приносила товары, деньги и пищу, а больше мальчиков – больше прибыли. Запасы вина впервые грозили переполнить кувшины; советница, отвечавшая за казну, поняла, что впервые ей понадобилась вторая воительница, чтобы поднять сундук. Вскоре всего стало больше. Кроме новорожденных, которые вырастают в воительниц, – единственного ресурса, без которого они не могли обойтись.

В Арке в каждой деревне был свой собственный совет, слишком озабоченный выживанием, чтобы обращать внимание на то, что происходит в деревнях за много миль. Они оплакивали отсутствие девочек, да, но не говорили об этом ни с кем за пределами деревни, ни на дороге, ни у реки. Королева Мирриам, конечно, могла бы догадаться об этом, если бы захотела. Она лишь заметила, что давно не слышала донесений о всемогущих девочках, но это было только к лучшему. По ее мнению, их и так было слишком много.

В Сестии у фермеров и костесжигателей всегда хватало работы. Они сплетничали, когда встречались, но случалось такое редко. А их королева-жрица, Верховная Ксара, не заботилась о детях. Жрицы Святой поклялись отказаться от удовольствий в честь безбрачной жизни, которую их Богиня вела после того, как ее супруг спустился в Подземье. Нужно было планировать и проводить обряды, поддерживать запасы нации, поддерживать божественные стандарты. Жизнь за стенами ее храма-дворца оставалась именно такой: потусторонней.

В свою очередь, Паксим был слишком большой, чтобы соединить все части целого воедино. Сенаторы были заняты тем, что всегда волновало их: законами и правилами, спорами и дебатами, борьбой за власть и положение. У их овдовевшей королевы была своя собственная всепоглощающая забота: она беспокоилась о том, как растет ее сын Паулус. Каждый день, наблюдая за тем, как он учится стоять, ходить, говорить, она не забывала о предстоящем столкновении, когда настойчиво требовала сделать его первым в истории правящим королем.

Так и случилось, что Бездевичье распространилось по Пяти Королевствам незаметно. Это не выглядело как катастрофа, пока нет. Для тех, кто просто проживал день за днем, это было просто похоже на обыденность.

505 год Всея Матери

В Скорпике

Кхара

Копье Тамуры пронеслось по воздуху, выписывая идеальную дугу. Его острие летело к нарисованной соломенной мишени так уверенно, как будто было нанизано на нитку. Мгновение спустя тяжелая железная насадка приятно, тяжело ударила во внутренний круг. Оружие проникло глубоко и застыло, вибрируя.

Звук, несомненно, доставлял удовольствие, особенно девочке, метнувшей копье. Королева, наблюдавшая за ней, почувствовала нечто менее похожее на удовлетворение. Скорее что-то близкое к тревоге.

Кхара не знала, почему она снова и снова приходит посмотреть, как тренируется Тамура дха Мада. Каждый раз она чувствовала внутри неприятное ощущение. Но, возможно, в этом была причина. Она знала, что однажды копье из рук Тамуры полетит с такой же точностью, с такой же беспощадной меткостью, нацеленное в голову, горло или сердце Кхары. Она не должна забывать об этом.

А может, это будет и не копье. За последние три года она видела, как Тамура демонстрирует замечательное – и все еще растущее – мастерство владения кинжалом, длинным мечом, секирой, посохом. Она даже видела, как девочка потеряла оружие в поединке и повалила вооруженного противника на землю, а затем одолела его. Некоторые из молодых воительниц стали называть ее Тамурой Безоружной. И когда для Кхары настанет день выбора, думала она, то знала только одно: она не выберет секиру. Она редко видела сны, но когда видела, этот топор становился ее кошмаром.

– Меньше года, – тихо сказала она Вишале. – Вот и все, что у меня есть.

Ее старая подруга посмотрела на нее.

– Вы так уверены?

– Да, – сказала Кхара. – Как только она станет достаточно взрослой, чтобы произносить Слова Вызова…

– Ей придется найти секунданта.

– Не думаю, что с поиском возникнут проблемы. Особенно для такой талантливой девочки.

Они смотрели, как Тамура рысью приближается к цели, сверкая босыми пятками, и что-то говорит через плечо другой девочке ее возраста. Одной рукой она выдернула копье и направила его вверх, к небу. Лицо другой девочки недовольно скривилось. Тамура рассмеялась, приоткрыв рот и вытянув шею.

В этом возрасте тренировки все еще казались веселым событием, по крайней мере, для способных девочек. И, возможно, Тамуру радовала только одна мысль – о победе. «Некоторые становились воительницами вопреки необходимости применять насилие, – думала Кхара, – а некоторые – благодаря ей». Ей было интересно, какой была Тамура. Что бы девочка ни чувствовала, ее путь был ясен: Тамура пройдет ритуал этой осенью в пятнадцать лет и займет свое место в рядах сестер-воительниц.

И с такой же уверенностью она могла броситься на женщину, убившую ее мать. Без промедления. Без пощады.

Они наблюдали издалека, как Тамура трусцой вернулась на исходную линию, затем встала рядом с другой девочкой, которая держала копье такого же размера. Тамура что-то сказала, вздернув подбородок. Девочка кивнула. Тамура отошла на пять шагов, и обе снова прицелились в мишень, подняв руки и приготовившись.

– А как ты думаешь, есть ли у меня шансы на победу? – мягко спросила Кхара.

Виш внимательно наблюдала за девушками и их дружеским соревнованием.

– Вы победили Маду прямо после родов, будучи слабее и несмотря на ее силу. Все возможно.

– Но маловероятно.

Обе девушки одновременно выхватили копья, гаркнув при броске. Оба оружия устремились к своим целям. Копье одной девочки вонзилось в соломенную мишень у края за мгновение до копья Тамуры, которое снова попало в центр круга.

Вдалеке снова раздался смех Тамуры – мрачный, резкий звук.

– Да, – произнесла Виш. – Маловероятно.

– А если бы ты была на моем месте, то как бы поступила?