Благодарю её за откровенность, прощаюсь, выхожу в приемную и вижу встревоженное лицо Леси. С облегчением выдыхаю, когда она сообщает о неожиданном приезде родных. Я уже было испугался…

После посещения юридической конторы, сопровождаю Лесю в отделение полиции. Она подаёт заявление на Глеба. Выступаю свидетелем. Передаю сотруднику номера телефонов других очевидцев: администратора и студентов, сидевших за соседним столиком — хорошо, что позаботился на этот счёт вовремя.

Вечером подвожу Лесю к её дому. А вернувшись к себе, впервые, в полной мере, постигаю всю глубину пустоты, обрушившейся на меня. Бесконечные минуты растягиваются в часы, часы перетекают в сутки. Не могу работать, не могу думать. Сообщаю своим, что я в отпуске, прошу не беспокоить. Леся звонит периодически. Чувствую, что волнуется, переживает. Пытаюсь не выдавать ей обуревающие меня мысли. Мысли о ней…

Странно, но об Инге я уже практически не вспоминаю.

Боль и обида от пережитого унижения остались, но сама эта женщина в секунду стала мне чужой, безразличной. Был бы счастлив никогда больше её не видеть. Скучать уж точно не буду.

А вот Леся… Её образ преследует меня и днём и ночью. Ловлю себя на том, что по-привычке готовлю на двоих, но представляю в этот момент не Ингу, а эту милую и добрую девочку. Вспоминаю наши встречи в кофейне и в смузи-баре, наши непринужденные беседы, то ощущение лёгкости и тепла, которым наполнялся при одном взгляде на неё. Пытаюсь отогнать наваждение, но получается так себе. Днём хоть немного могу это контролировать, а вот ночью… Она приходит в мои сны. И эти сны поражают своей откровенностью. Во сне она не друг, а желанная, любимая, моя. Моя женщина!

Через пару дней мне начинает казаться, что у нас действительно может что-то получиться, что замечал в её взгляде нечто ответное.

А что если я ей тоже не безразличен?

Чёрт! Да я, похоже, втрескался по уши! Влюбился в эту девушку, как какой-то прыщавый подросток.

Осознание даётся не просто. До этого момента мне казалось, что после Даши я не способен чувствовать нечего подобного ни к одной другой женщине. Да, я хорошо относился к Инге, заботился о ней, был ей верен. Наверное даже любил её по-своему. Но там была иная любовь, построенная на признательности, выросшая из чувства безмерной благодарности — блеклое подобие того, что я испытывал к Даше. И я искренне верил, что иначе и быть не может. А потом встретил Лесю и сам не заметил, как дружеский порыв перерос в нечто большее — мощное, всепоглощающее, неподдающееся контролю или доводам разума.

И что же мне сейчас делать? Оставить всё как есть просто не получится. Я должен объясниться с ней, рассказать о своих чувствах. Если она ответит взаимностью, то я буду самым счастливым человеком во всём мире. Если нет… не хочу даже думать… Но пусть лучше «нет», чем эта иссушающая неопределенность.

Но сначала решаю попытаться всё уладить с Глебом. Не хочу, чтобы этот мужик стоял между мной и Олесей. Даже сейчас, зная, что они не вместе, ревную её к этому лощеному мерзавцу. Как бы то ни было — он её законный супруг. И, судя по всему, решил и в дальнейшем сохранить этот статус. Но дело не только в моей ревности или в желании устранить конкурента — я не хочу, чтобы этот гнусный тип и дальше отравлял жизнь дорого мне человека. Хочу решить её траблы до того, как расскажу ей о своих чувствах. Если она оттолкнёт меня, не захочет более видеть, то я, хотя бы, буду уверен, что у неё всё хорошо.

Звоню старому другу отца и пробиваю телефон Глеба. Папа в своё время Фархаду очень помог и я надеюсь, что он, в память об отце, не откажет мне в столь маленькой услуге. Не ошибаюсь — через пол часа вбиваю в телефон номер Лесиного мужа. Отправляю ему сообщение, с предложением встретиться и кое-что обсудить. Называю место и время. Обещаю, что моё предложение его точно заинтересует. Вижу, что сообщение он прочитал. Жду. Минут десять ничего не происходит, а потом приходит короткое «ок». Удовлетворенно выдыхаю. Ну вот, пол дела, считай, сделано. Смотрю на часы. Так, надо поторопиться, перед Глебом у меня рандеву с ещё одной змеёй.

Игорь

Глеб приходит в кофейню без опозданий. Смотрит на меня угрюмо, озирается по сторонам — не доверяет, подвох ищет.

— Не переживай, я безоружный, — усмехаюсь сквозь зубы и киваю на стул по другую сторону стола, — Значит так, долго наслаждаться твоим обществом у меня желания нет, так что давай сразу к делу. Моё предложение заключается в следующем: ты подтверждаешь в суде своё согласие на развод, отказываешься от притязаний на ребёнка и от своего права на совместную собственность.

Он пытается что-то сказать, но я решительно пресекаю эту попытку:

— Закрой рот и слушай внимательно! Дважды повторять я не буду. Так вот, ты делаешь то, что я тебе сказал, а в ответ я перевожу тебе энную сумму. Поверь, денег там будет намного больше, чем ты сможешь поиметь с продажи вашей квартиры. Ты забираешь эти бабки и оставляешь Олесю в покое. Обязуешься исчезнуть из её жизни, без угроз, скандалов, нервяка и всего прочего. Это первый вариант. Есть и второй, но там твои перспективы не столь радужны. Если ты не принимаешь моё предложение, то я подключаю все свои связи и не успокоюсь, пока полностью не уничтожу тебя. Ты не получишь от Олеси ни копейки. Я привлеку все свои ресурсы, чтобы отследить и доказать, что в покупку вашей квартиры ты не вложил ни гроша, что ты мошенник и мерзкий аферист, на протяжении многих лет изменяющий своей жене. Мои юристы предоставят самую убедительную и достоверную информацию о том, что твои притязания на ребёнка, не более, чем подлая манипуляция, попытка запугать Олесю, заставить её отказаться от развода. — смотрю ему прямо в глаза, пытаюсь понять, не ошибся ли. Вдруг он действительно любит свою семью, вдруг Инга была лишь страшной и позорной ошибкой.

— Хорошо, — откликается Глеб, практически не раздумывая, — Если честно, то мне самому уже надоели эти танцы с бубном. Щенок мне не нужен… Я ещё для себя пожить хочу, не гробя жизнь на выращивание потомства.

Морщусь брезгливо, но не прерываю этого самодовольного индюка. Мне сейчас нельзя поддаваться эмоциям — на кону свобода Олеси.

— Да и женушка меня уже порядком напрягать начала. Вот честно, мужик, ну что ты в ней разглядел такого?! Твоя вон — на порядок попородистее будет. Ты чел только не кипятись! И уж не сомневайся, я-то в сортах баб разбираюсь неплохо. — ржёт Глеб, а потом уточняет, — И это: откуда мне знать, что ты меня не кинешь, после того как я доки в суд отправлю? Почему я тебе верить должен?

— Ну наверное потому, что меня тошнит от одного вида твоей морды. И я бы очень хотел никогда больше не иметь удовольствия её лицезреть. А ещё, я хочу, чтобы Олеся как можно быстрее отделалась от такого дерьма, как ты. Она хорошая, добрая девушка и заслуживает лучшего. Свою часть сделки я выполню, на этот счёт не беспокойся. Можешь у любовницы своей поинтересоваться — она подтвердит, что я всегда держу данное слово. Собственно с ней у меня сегодня тоже беседа состоялась. И Инга с радостью согласилась на те условия, что я ей предложил. А эта женщина своего не упустит, уж это-то ты должен знать.  К ни го ед . нет

Он кивает, протягивает мне руку для рукопожатия. Встаю, полностью игнорируя его жест.

— Вот и замечательно! Рад, что мы друг друга поняли. Мой юрист свяжется с тобой, будь готов предоставить ему реквизиты для денежного перевода. И, надеюсь, что ты понимаешь, что Олесе о нашей сделке знать не обязательно. Не хочу, чтобы она чувствовала себя хоть в чём-то мне обязанной.

Выполнив задуманное, возвращаюсь домой уже под вечер. Решаю лечь спать в гостевом домике — в большом находиться нет никакого желания. Обещаю себе, что в самое ближайшее время займусь сменой внутреннего интерьера: или верну всё, как было при папе, или придумаю что-нибудь новое. Главное, чтобы не так, как сейчас, чтобы и намёка на блондинистую змею тут не осталось.