Думает, раз полжизни прожил в Москве, то выше нас - провинциалов. Так почему же мои мысли крутятся вокруг этого выскочки? Все это похоже на бред! Я в ужасе от той ошибки, которую совершила. Никто не должен узнать об этой ночи, ни единая душа. Иначе мне конец, избежать свадьбы не удастся. 

Я почти слышу звук захлопнувшийся ловушки, в которую сама себя по собственной воли и загнала. 

 А ведь тогда я сразу уловила аромат лимона и ярко выраженные нотки кедра. Даже вслух произнесла имя «Давид». 

Тогда мы оба вздрогнули, как от разряда током. Я проклинала себя на чем свет стоит, понимая, что какого-то черта назвала Максута именем его старшего брата. 

Хватит! Довольно себя изводить!

Машу отчаянно головой, чтобы не вспоминать того, что произошло дальше, то, что перевернуло всю мою жизнь с ног на голову. И самое страшное это не исправить. Давид стал первым мужчиной в моей жизни 

Глупая!  Вспоминаю, как угрожала жениху.

 - Я все расскажу отцу! – угрожаю, сканируя его лицо, с надеждой найти там хоть небольшой намек на страх, хоть толику раскаянья. 

Вместо ожидаемого мною, этот невыносимый человек хрипло смеется. Смотрит на меня собственническим взглядом, словно лаская, гладя против шерсти. 

- Тогда наша свадьба состоится еще быстрее. Отличный план, моя кошечка. Одобряю, - хвалит насмешливо Давид. В черных глазах плещется ничем не прикрытое веселье. 

- Ненавижу! – крылья носа раздуваются. 

Я вся трепещу от злости. В первую очередь на себя, из-за своей глупости. Сама себе вырыла яму! Давид прав, если отец узнает, нас тут же поженят.

 Боже! Дура! 

- Не понимаю откуда такая ненависть ко мне, Мирьям? – впервые голос Давида серьёзный. В нем слышится что-то похожее на… 

Обрываю себя. Такие, как он, не могут испытывать человеческие чувства. Чертова равнодушная машина! 

— Ты станешь моей женой и.. 

- Не стану! – запальчиво шиплю, вскакивая с большой двуспальной кровати. 

Двигаюсь боком в сторону стула, на котором повисло скомканное до 

o безобразия бежевое коктельное платье. С досадой прикусив губу, нахожу взглядом на полу лишь только один туфель. 

Будто наслаждаясь моим смущением, Давид не сводит с меня глаз. 

- Мирьям? 

Рассерженно сверкаю глазами. Один его голос выводит меня из себя! 

- Что еще? 

- Позвони мне сразу, как только узнаешь. 

- Что узнаю? - словно предчувствуя катастрофу, напрягаюсь всем телом. Смотрю на него настороженно, не понимая, о чем вообще идет речь. По любому сейчас скажет какую-то гадость. 

- Если будет ребенок. 

Смотрю на него, открыв рот, не веря своим ушам. Мне кажется, еще чуть-чуть и я задохнусь, словно рыба, выброшенная на берег. О нет! Только не это! Я погибла… 

Вновь возвращаюсь к настоящему и нервно  подношу чашку с чаем к губам.Аккуратно дую на горячий напиток, прежде, чем сделать глоток. 

Мама, как всегда, после ссоры с отцом потащила меня к своей лучшей подруге тете Динаре.

 Громко вздыхаю. Нет, я очень уважаю Динару Исаевну и всегда рада побывать у Садулаевых в гостях, но сейчас мне так тошно и плохо на душе, что все, чего я хочу — это лежать в своей комнате. Смотреть в потолок, мечтать о том, чтобы было бы, если бы Максут не встретил свою Ангелину. 

Но маме сейчас хуже, чем мне…

 поэтому я безропотно согласилась составить ей компанию. 

Ни для кого не секрет, что отец нашёл себе любовницу, какую-то глупышку блондинку почти одного возраста со мной. Грустно хмыкаю. Все мужики - козлы! Вот и Максим спутался с белобрысый девицей, наплевал на все обычаи и договорённости. Морщусь, думая об Ангелине Макаровой.

 Какими тайными знаниями она обладает? Как сумела так быстро покорить сердце Максима Садулаева? Приворот? Магия? ЧТО?! Ведьма! Поджимаю губы, думая о том, с каким наслаждением повырывала бы с корнем белокурые пряди из бестолковой головы блондинки. 

— Надеюсь, это прелестное личико не из-за меня имеет такое кровожадное выражение? 

Хриплый насмешливый голос заставляет дёрнуться и разлить горячий чай на стол, прямо на дорогую фирменную скатерть. 

Давид.

Кидаю уничтожающий полный призрения взгляд на молодого человека, после чего капризно кривлю губы и закатываю глаза. 

Как всегда, Садулаев-старший одет с иголочки и это даже несмотря на то, что он в домашней одежде. Не могу не отметить, что ему очень идут серые штаны кэжуал, а белая футболка выгодно подчёркивает смуглый цвет кожи. Интересно у него загар или же… Краснею, вспомнив, что, прошлой ночью, я не заметила никаких границ загара. 

Значит, это цвет его кожи. Волосы ворона крыла влажные, блестят… Должно быть, после утреннего душа. Уголок губ мужчины слегка дёргается, словно он пытается сдержать рвущуюся наружу улыбку. 

— Ну, так? - повторяет настойчиво, останавливаясь напротив меня. Давид прячет руки в карманы, от чего дельтовидные мышцы внушительно напрягаются, притягивая взгляд. 

— Не понимаю, о чем ты, - бурчу, опуская взгляд на свою чашку, преувеличенно медленно мешаю ложкой горячий напиток. Это лишь способ занять себя чем-то, ведь я прекрасно знаю, что там нет ни грамма сахара. 

Не смотря на мои мольбы о том, чтобы Садулаева поразила молния или Давид провалился в ад, мужчина все же присаживается за стол напротив меня. Брюнет спокойно берет остывший, поджаренный хрустящий тост и принимается намазывать его маслом, а затем щедро поливает клубничным джемом. 

— Будешь? 

Упрямо молчу. Не хочу никаких разговоров. Бесит! Сидит и ест, как ни в чем не, бывало, а мне и крошка в горло не лезет. Выглядит так невозмутимо, будто это и не он был со мной прошлой ночью. Соплю, делая глоток чая. Бесчувственный. Подлый… 

— Сказала отцу? - нарушает тишину Давид, заставляя меня вскинуть взгляд слегка припухших от слез глаз. 

— Что? - но тут же вспыхиваю, припомнив наш последний разговор. 

— То, что я лишил тебя невинности, - поясняет так, как будто мы ведем светскую беседу, обсуждая который час. 

Осел! 

— Только попробуй кому-нибудь сказать, - цежу угрожающе сквозь зубы. – Или, я клянусь… 

— Мне вот интересно, - проводит задумчиво пальцами по подбородку, сузив тёмные глаза, - как бы ты объяснила Максуту, что он у тебя не первый? Ну, разумеется, если бы он обратил на тебя внимание. 

Я на физическом уровне чувствую, как от лица отхлынула почти вся кровь. 

«Если бы обратил на тебя внимание…» Как же больно слышать эти слова! Тем не менее, наклоняюсь вперёд, не отводя взгляда зелёных глаз от красивого лица мерзавца. 

— Мне не понравилось, - чеканю грубо. - Я уверенна, Максут поможет мне забыть - этот кошмар. 

Давид сжимает челюсти так крепко, что я почти слышу скрип его зубов. 

— Послушай, Мира, у меня никогда не было девственницы, но я знаю, что первый раз для девушки не всегда… 

— Бедные твои женщины, - перебиваю, не желая слушать о его всяких прости господи. И не дай Бог, он вздумает сравнивать меня с кем-то! - Никогда не буду твоей женой! 

На широких скулах мужчины начинают перекатываться желваки. Он в бешенстве! 

Кажется, я все же смогла вывести его из себя. Кивает на фарфоровую чашку в моих руках. 

— Если бы ты была моей женой, я бы добавил в твой чай яд, - цедит, глядя на меня из-под бровей. 

Что, злишься, милый? Хочешь задеть? После восемнадцати лет жизни с моим папашей – это не твой уровень, дорогой! Поднимаю высокомерно бровь. 

— Если бы ты был моим мужем, я бы его с удовольствием выпила. 

Шах и мат, Садулаев! 

Смотрим друг на друга так, как будто мы - дикие животные – хищники, готовые броситься и разорвать в клочья. Мы словно меряемся силами. Кто кого… Это длится ровно до того момента, пока я боковом зрением не замечаю движение и негромкий полный восторга голос Динары Исаевны.