— Стой здесь и никуда не уходи. Я скоро. — рука Диксона исчезла с моего локтя.

Когда я оглянулась, то самого «братца» уже и след простыл. Но меня это совершенно не взволновало. Я вся была там, под прозрачным куполом, это я растекалась прозрачной водой и клубилась перламутровым пологом. Это я нашептывала, успокаивала, баюкала, берегла и опасалась. Не знаю, долго ли я глядела в эту мерцающую глубину. Все закончилось в один момент. Оцепенение спало, звуки и ощущения вернулись. Я посмотрела по сторонам. И увидела Эверта: он не спеша шел по галерее, беседуя с человеком в серебристой мантии, в котором я узнала служителя, затем раскланялся и поспешил ко мне.

— Ну все, обязательная программа выполнена, можем ехать обратно, — улыбнулся он мне. — Как впечатления?

— Ох, странные. Может, погуляем немного по Старому городу? — мне нужно было как-то привести мысли в порядок.

Менталист кивнул, принимая предложение, и снова взял меня под локоть. Ни дать ни взять заботливый брат.

— Я пораспрашивал немного отца Амфитриона о колебаниях уровня Источника, — между тем рассказывал Диксон.

— Что, прямо так подошел и спросил?

— Воробышек, ты слушала вообще его сегодняшнюю проповедь?

— Разумеется.

— Ну и о чем она была? — «братец» смотрел на меня с так лукаво, что я снова начала закипать

— Об Источнике, — буркнула,— о чем еще.

— А точнее, о тех благах, что он дает своим чадам. Сестрица, ты бы могла проявлять больше рвения в делах веры..

— Зато у тебя благочестие скоро из ушей полезет,— зло бросила я.

— ... и тогда бы ты поняла, что вопрос о том, как трактует Обитель колебания уровня, был вполне логичным, — Диксон пропустил мою колючку мимо ушей.

— Ну и как же?

— « Тем самым Источник защищает чад своих от большой опасности» ,— нравоучительно повторил за священником мой спутник.

— Чушь какая-то.

— Не скажи, тут есть над чем подумать.

К этому времени мы уже покинули территорию Обители и шагали вниз, к первому ярусу острова.

— Я бы не отказался от чего-нибудь бодрящего, — сменил тему Диксон. — Спать хочется ужасно. Одна радость: еще несколько таких заходов, и деньжат я заработаю вполне прилично.

И на этом месте мой самоконтроль дал сбой. Все негодование и раздражение последних дней поднялись внутри огромной волной и выплеснулись наружу.

— Демоны тебя пожри, ты так спокойно об этом говоришь! Какое лицемерие! И ты еще смеешь что-то мне говорить о благочестии!

Диксон удивленно и с некоторым опасением смотрел на меня, словно на забавную, но агрессивную зверюшку. Меня же несло.

— Ну ладно ты проводишь время с богатенькими дамами за деньги. Демоны с тобой. Но хвастаться этим вот так!

— Я.. прости, что? — оторопело переспросил меня менталист.

— Да, да, я слышала ваш с Марисой разговор, как она обещала не давать тебе спать ночью .. и другие мерзкие вещи.. — я с вызовом смотрела в его голубые глаза, ожидая, что он скажет в свое оправдание.

— Что за.. — тот замер на мгновение, затем глубоко вздохнул, словно успокаиваясь, — Та-а-ак, воробышек, я не... — и снова глубокий вдох, а затем этот бесстыжий тип громко и от души расхохотался.

Я растерянно смотрела на него, не зная, как на это все реагировать. А негодяй уже сгибался от хохота, вытирая слезы тыльной стороной ладони. И когда я почувствовала непреодолимое желание добить его, чтобы не мучался, он, наконец, выдохнул и сдавленно произнес:

— Карты, горе луковое.. Мариса большая любительница бриджа. На этой почве мы и сдружились.

— Но как же.. — я беспомощно заозиралась, — ты же.. тебе же нельзя...

— Тсс, — Эверт приложил палец к губам, — давай-ка найдем другое место для разговоров. А то с твоими сомнительными рекомендациями я уже начинаю опасаться за свою честь. Вон та пожилая мэм, например, как-то плотоядно на меня смотрит.

Я повернулась в указанную сторону, и, действительно, увидела очень заинтересованно поглядывающую в нашу сторону даму. Не удивлюсь, если это главная местная сплетница. А я тут... Щеки и уши горели от стыда. Да, Эмма, поздравляю, ты опять села в лужу.

Я молча плелась за невольной жертвой моих заблуждений и пыталась осмыслить им сказанное. Карты.. так очевидно... Демонова кочерыжка, Эмма, меньше надо читать всяких дурацких романов и больше думать своей головой. Но, вообще, «братец» мой, все равно, выходит тот еще прохвост. Карты и дар менталиста... да уж.

У магов вообще ограничений больше, чем у простых людей. Больше сила — больше контроль, все справедливо. Менталистов и эмпатов это касается в первую очередь. Им нельзя использовать свой дар на людях (без соответствующего разрешения), пить спиртное, а также играть в азартные игры. И если запрет на горячительные напитки защищает разум окружающих, то последнее табу бережет исключительно их кошельки. Слишком уж велико в игре преимущество магов разума перед остальными — и наделенных даром, и нет. Поэтому в залах, где идут значимые игры, обязательно присутствуют проверяющие, дабы не один менталист туда не просочился. Но если этот самый маг имеет способность скрывать свою ауру иллюзией, то для него открываются весьма интересные перспективы. Весьма рискованные, правда.

— Жулик, — буркнула я себе под нос, но Диксон услышал.

— Отрадно видеть, что я расту в твоих глазах. Несколько мгновений назад меня вообще считали невесть кем.

— А надо было сразу сознаваться в своих грехах, чтоб не приписывали чужих.

Молодой маг остановился, убедился, что поблизости от нас нет любопытных ушей и лишь потом продолжил нашу перепалку.

— В чем я должен был сразу тебе признаться? В том что не слишком чист на руку? Так я вне закона по самому факту моего рождения. Да, я занимаюсь время от времени сомнительными делишками, но, повторяю, тебе это никак не угрожает, — голос его был спокоен, слишком спокоен для того, кому слова даются легко. Наверное, если бы он кричал или злился или сыпал едкими остротами, я бы принялась с ним спорить, но эта сдержанная речь меня обезоружила. И правда, кто знает, что бы я сама делала в такой ситуации.

— А там, в синематографе, эта Мусечка?.. — после недолгого молчания решилась все-таки спросить.

Эверт озорно улыбнулся, и напряжение, ясно ощущавшееся между нами, неожиданно пропало. Словно тучи разошлись, и в просвете между ними показался первый лучик солнца. Не улыбнуться в ответ было совершенно не возможно.

— О, эту мэм я еще не скоро позабуду, — он неспешно продолжил путь, увлекая меня за собой. — Ее очередной супруг (перешедший в разряд бывших из-за шашней с молоденькими барышнями), подарил ей фамильный гарнитур своей мамаши. После развода он захотел его вернуть, но Мусенька, не будь дурой, еще раньше подняла скандал, и заявила, что он этот гарнитур у нее выкрал, а теперь хочет отсудить у нее побольше денег. В итоге он нанял меня, чтобы я разузнал, где же «эта бессердечная женщина» прячет драгоценности. Так как мэм особенно благоволила к щеголеватым вертихвостам, пришлось в такого вот и вырядиться .. Думал, как обычно, посижу, дам даме выговориться, наведу на нужные мысли, покопаюсь в голове аккуратно. Кто ж знал, что этот хлыщ так придется Мусеньке по сердцу, что она вывесит изумрудный гарнитур прямо на витрину (Диксон изобразил руками пышний дамский бюст) и рванет в атаку! Пришлось срочно отправить весточку заказчику и держать оборону — в синематографе, потом в ресторации, пока туда совершенно случайно не зашел ее «крайний муж» в компании с полицейским.

Под конец рассказа уже я искренне смеялась, так живо описывал все молодой маг.

— А наша встреча там... — я вспомнила «Жоню» и снова покатилась со смеху.

— Да уж.. тут я был очень близок к провалу.

Уже позже, когда мы согревались бодрящим отваром у толстушки Пэм, наш разговор вернулся к Марисе.

— Пообщайся с ней поближе, она стоит того. И не переживай, ко мне у нее исключительно приятельский, да еще, пожалуй, материнский интерес.

Разглядев озадаченное выражение на моем лице, Диксон пояснил.