Тело покрывается мурашками от волн наслаждения перекатывающихся по мне. По позвоночнику пробегается дрожь, концентрируется в пояснице и молнией простреливает низ живота взрываясь диким желанием.

– Детка. Детка. Постой. Постой, – задыхаясь отстраняется от меня Женя, заглядывая в мое пылающее лицо. Потирая ушибленный затылок.

Я теряюсь. Не понимаю, что он имеет ввиду и только, когда мысли становятся более ясными осознаю, что еще немного и я бы сама набросилась на Женю, будто одержимая, разжимаю пальцы и смущаясь выбираюсь из его объятий.

– Черт! Прости. Это… Это все гормоны и нервы… Я … не хотела… Больно?

Нежно провожу по волосам парня там, где был ушиб.

Но на лице парня задорная улыбка становится шире. В глазах уже пляшут такие знакомые озорные чертята, что невольно снова чувствую нарастающее, трепещущее желание.

– Зато я хотел, – большой палец скользит по губам, нежно сминая их, дразня. – Как же я соскучился по тебе такой, Марина.

Он тянет меня на себя и стоило только нашим губам сплестись в страстном поцелуе, как внезапно громкая мелодия звонка разрывает искрящийся возбуждением воздух.

– Твою ж мать!

Женя нехотя разрывает наш поцелуй и тянется за телефоном. Краем глаза замечаю, что звонить ему мать, сердце замирает в груди в ожидании хоть каких-то новостей.

– Да, мам, – отзывается Женя.

– Женя! Женя! Сынок! Они… Они сбежали!

Женщина так громко кричит, что даже я слышу ее вопль.

– Что значит сбежали? Кто сбежал, мам?

Женя слушает мать, но напряженный взгляд не сводит с моего лица.

– Коля и Джессика! Кухня погружается в гудящую тишину. Молчание затягивается. Да и слова здесь явно лишние. Думаю все что у меня сейчас творится внутри и так понятно по моему вытянувшему лицу. Шок. Растерянность… и это самые поверхностные которые меня терзают и которые я могу назвать.

– Откуда ты это взяла? – наконец-то прерывает молчание Женя.

– Я в больнице. Хотела проведать Джесс, а мне сказали, что она еще вчера ушла. Еще вчера Женя. Ты это понимаешь? Они… Они все спланировали заранее…

Рыдает в трубку мачеха.

– Мам. Послушай. Слышишь меня? Возвращайся домой. Тут все обсудим, – твердым как сталь, холодным как лед тоном настаивает Женя.

Чувствую как после его слов мое тело покрывают колкие мурашки. Передергиваю плечами, пытаясь сбросить с себя оцепенение и заодно руку Жени, которой он мертвой хваткой вцепился мне в шею.

– Да… Да… Я скоро. Скоро приеду…

И следом в динамике слышатся короткие гудки.

– Ты знала?

– Что?!

Я даже сразу не понимаю, о чем спрашивает меня Женя или… обвиняет?!

– Я спрашиваю, ты знала что очима уже нет в городе, поэтому и приехала?

Меня тут же захлестывает волной возмущения. Перед тем, как ответить Жене я несколько раз открываю и закрываю рот без звука:

– Ты… Ты придурок что ли? Отчего такие странные вопросы? Ты реально думаешь что я заодно с отцом?

У меня глаза лезут на лоб от негодования. Да как у него вообще в голове могли возникнуть подобные мысли?! А если возникли то… О каких взаимоотношениях между нами может идти речь? А о ребенке общем вообще стоит теперь задуматься!

– Я не придурок Марин. Я интересуюсь. И это нормально. Мне необходимо знать как и при каких обстоятельствах твой отец мог забрать Джесс. И если ты в курсе, то это все облегчит задачу, если нет…

Звонко. Хлестко. Больно и ладони и сердцу…

Ярость граничащая с болью обжигает нутро. На душе становится скверно. Женя подносит ладонь к щеке по которой я только что залепила пощечину.

– Я же не прощу, Жень. Ты… хоть понимаешь в чем обвиняешь сейчас меня?

Глаза щиплет от соленой влаги. Закусив губу, вжимаю ногти в мягкие ладошки с такой силой, что кажется еще немножечко и кожу прорежу. Но чувство боли физической отвлекаю от того неистовства бурлящих эмоций, которые рвут мою душу и сердце изнутри.

– Марина, ты понимаешь, что это глупо с твой стороны обижаться на подобные вопросы? Это нормальный вопрос. Если он тебя задел извини. Я просто хочу понять, что мне делать с Джесс?!

Ответить я не успела, так как звонок в домофон оповестил о том, что к нам пожаловали гости. И это послужила неким отвлекающим маневром от выяснения наших отношений.

– Хм, для матери рановато, – отступает на пару шагов Женя и оказывается у окна.

Выглядывает во двор, но из-за высокого забора увидеть там конечно же пришедшего невозможно. Я боязливо веду плечами и от того, как быстро меняются события уже забываю о том, что только две минуты назад хотела обидеться на Женю пожизненно, жмусь к нему.

– Может – это Джесс? Ведь ее вещи здесь? Да и про мужчину, Ванесса не уточнила, может это Миша?

В то что говорю, конечно верится с трудом, если учесть то, что Вика мне вчера показала.

– Я уже ничему не удивлюсь, Марин, – отвечает парень. – Жди меня здесь. Я пойду посмотрю кто там…

– Нет. Я тут не останусь одна. Пойду с тобой, – твердо отвечаю.

– Ну почему с тобой так тяжело, а?! – сетует Женя. – Это опасно пойми!

– Я сказала, что одна не останусь…

Споря мы все же выходим в коридор вместе. Пружинистым широким шагом Женя пересекает расстояние до двери за несколько секунд. Я же не успевая, чуть ли не бегу за ним, стараясь не отставать.

– Вот это поворот, – присвистывает Женя, глядя на экран домофона.

Меня обдало испариной и я чуть ли не уходя в пике врубаюсь в его спину, еле удерживаясь на ослабших в момент ногах.

– Что там? – выдыхаю.

– А тут сюрприз, детка. Ты почти угадала. Твой муж собственной персоны, правда вместо Джесс: полицейские. Мне кажется или я чего-то не знаю? – вздергивает бровь вверх парень.

А я что?! Я была так напугана вчера, что так и не осмелилась рассказать Жене про то, что отец “избавился” от Миши. И что я вернулась домой, потому что побоялась того, что отец с Женей поступит так же.

– Да, твою ж мышь! – моя челюсть медленно сползает вниз, когда на экране вижу лицо Миши.

– Я… я… – заикаясь, я только что и могу, так это пялится на фото.

– Слушаю вас, товарищи? – раздается внезапно над ухом голос Жени и только сейчас замечаю, что он удерживает пальцем кнопку видеосвязи.

– Эй, ты открой сейчас же!

Взрывает мой слух, голос мужа. Сглатываю жидкую слюну и пячусь назад.

– Нет… Не нужно, Женя. Я прошу тебя, – бормочу бледными губами.

– Открывайте дверь. У нас имеется ордер на задержание Николая Алексеевича, – грубо произносит мужчина в форме и смотрит как мне кажется через экран прямо в самое нутро.

– Его здесь нет, – зеркалит его тон Женя.

– Мужчина, не нужно сопротивляться. Откройте дверь. Мы все равно войдем.

– Открывай эту гребаную дверь. Я знаю он там. Джесс с этим извраенцем?

– Заткнись придурок! – выкрикиваю не сумев сдержать эмоций.

Женя отключив видеосвязь резко поворачивается ко мне. Подцепляет подбородок двумя пальцами сжимает его, заглядывает в лицо:

– Нам придется им открыть, Марин. Я уверен, если поступим иначе будем много хуже.

Вкрадчиво произносит Женя, глубоким басом. У меня щиплет в глазах от застрявших где-то посередине слез.

– Я боюсь.

– Марина. Я рядом. Я сделаю все, чтобы защитить тебя, – его ладонь скользит вниз по руке и горячие пальцы переплетаются с моими в тот момент, когда он нажимает на домофоне кнопку “открыть”.

У меня сердце пропускает удар. Секунда. Две. Три. И вдох я делаю тогда, когда входная дверь открывает и Мишка неожиданно кидается на меня с растопыренными пальцами здоровой руки.

– Сука, все из-за тебя и твоего папаши-извраенца! – рычит перекошенным от злобы ртом.

– Ох! – срывается с губ и я машинально сжимаясь в комок прячусь за спину Жени.

Резкий рывок. Глухой удар и Миша оседает на пол, держась за челюсть здоровой рукой.

– Эй! Эй! Поаккуратнее, – разнимают парней полицейские, вставая между ними.