— Нахуй Адлера! — стуча зубами, бешено прохрипел ван Геер.

— Ну, старик, возьми себя в руки! — крикнул Ашграу. — Не будь бабой!

Ван Геер затрясся, обхватывая себя за плечи. Его тошнило. В глазах плыло.

— Вставай, — спустя какое-то время протянул ему руку Ашграу. — Все кончилось.

Ван Геер тупо покосился на протянутую руку, схватился за нее и тяжело поднялся на ноги.

— Пойдем, — криво усмехнулся Ашграу, — в завтрашний день.

— Сколько уже прошло? — прошепелявил Адлер, нервно постукивая ложкой по пустой тарелке. Раньше Адлер любил широко улыбаться, сверкая белозубой улыбкой. Теперь он держал разбитые губы плотно сомкнутыми и старался не светить дырками на месте выбитых передних зубов.

Когда-то это был приемный зал, но стены обветшали, пол засыпало песком. Часть крыши обвалилась, в нее проникали лучи закатного солнца, в которых столбами плясала сухая пыль, гонимая горячим ветром. Но несмотря ни на что, здесь было гораздо прохладнее, чем на улице.

— Несколько часов, — ответил Зюдвинд.

— Думаете, он выживет? — тихо спросил Карл, втянув голову в плечи и несмело озираясь по сторонам.

По-женски миловидное лицо чародея украшали все еще свежие синяки и ссадины. Кожа обгорела больше прежнего — все же несколько часов на солнцепеке после неудачной телепортации не прошли бесследно. Если бы Машиах не отследил точку выхода, Адлер так бы и сгинул в Сель-Джаар. Однако у Машиаха случился приступ милосердия.

— Эээ, — беззаботно махнул рукой Хесс. Он сидел на лавке, закинув ногу в сапоге на рассохшийся деревянный стол, и выковыривал острием ножа грязь из-под ногтей. — Он три раза подыхал и возвращался. Видать, его ни Бездна, ни Та Сторона принимать не хочет. А тут-то чего ему бояться?

— Тем более что он притащил с собой лучших хирургов Аль-Лива и Таяра, — добавил Зюдвинд.

— Думаете, он изменится? — не унимался Адлер, нервно ерзая на лавке.

— А хрен его знает, — сплюнул на пол Хесс.

— А вдруг он станет таким, как… — Адлер запнулся, понизил голос, — таким, как они?..

— Тогда мы отсюда не уйдем, — хмыкнул Ашграу, подняв голову. — И знаешь, это не худшее, что с нами может случиться, если то, что он порассказывал о них — правда.

— Ууууу! — замогильно взвыл Хесс, тряся руками. Адлер от страха аж подпрыгнул. — Бойся, красавица! Явится за тобой фарих-хадай и сожрет твою душу!

— Замолкни, Хесс, — мрачно сказал ван Геер.

— Что такое, любимчик? — ухмыльнулся Рудольф. — Обиделся на своего учителя за то, что не дал подержать себя за ручку, когда ложился под нож?

— Нет.

— А чего тогда? Ты ж за будущим сюда приперся, чего недоволен?

— А ты?

— А на кой мне ваше будущее? — ненатурально рассмеялся Хесс. — Мне и в настоящем неплохо. Он обещал мне денег, но, чую, кроме песка я тут ничего не найду. Зря с вами поперся. Надо было в Ландрии оставаться.

— Ага, — угрюмо пробормотал Ашграу, — где тебя каждая псина Ложи ищет?

— Забыл, что ли? — зевнул Хесс. — Мы уж два года как покойники. Какая Ложа?

— Вселандрийская, — пояснил Зюдвинд, — в которой ты был магистром пятого круга. И уж кому, как не тебе знать, что Ложа так просто даже от покойника не отстанет.

— Ээээ, — снова отмахнулся Хесс. — А в Тьердемонде было неплохо. И все коллеги, — издевательски выделил он это слово, — оттуда свалили еще в двадцать пятом. Чего мы там не остались?

— Тебе понравилось играть в революцию? — с наигранным удивлением спросил Ашграу.

— А чего бы и нет? — пожал плечами Хесс. — Было весело. Да и конвентинцы неплохо платили.

— Угу, — кивнул Зюдвинд с кислой миной. — Доигрались, что туда целая армия пришла. Если бы мы остались, висеть бы нам рядом с конвентинцами. Или побрили бы нас революционной методой.

— Замучались бы, — надменно фыркнул Рудольф.

— Слишком много на себя берешь, Хесс, — покрутил головой Ашграу. — Магия, конечно, хорошо, но против двадцати тысяч ружей слабину дает.

— И все равно мне там нравилось, — упрямо заявил Хесс. — А девки какие там… ммм… — мечтательно закатил он разноцветные глаза. — Только вякни «Вива ля революсьен!» — у них самих ноги раздвигаются, а панталоны хоть выжимай.

— Как Ложа ни пыталась из тебя человека сделать, а каким отбросом ты был, таким и остался, — мстительно прошепелявил Адлер.

— А пошел ты, педик, — беззлобно огрызнулся Хесс.

— Забудьте про революцию, — сказал Зюдвинд, допив теплое вино. — Кончилась революция. Конвентинцев больше нет. Сейчас в Тьердемонде грызутся наши с Норлидом. Морэ сидит где-то в Империи, строчит свои убогие писульки, подбивает на восстание угнетаемые тираном народные массы. Все это уже на фарс больше похоже. А мы хотя бы заняты делом. Хоть каким-то, хоть немного достойным чародеев.

— Да вертел я ваши дела, — плюнул Хесс. — Затащили меня хер знает куда, натравили на каких-то уродов, которые подыхать не хотят. Сколько хакиров осталась? Человек пять от сотни? До сих пор не представляю, как сами-то выжили. И уж тем более, как эта красотка, — кивнул он на Адлера, — когда с ней в портал нырнул тот выродок.

— Я его убил! — возмущенно воскликнул Карл, сжав кулаки, и тут же стыдливо прикрыл ладонью рот. — Бросил его труп стервятникам!

— Ну да, ну да, — шмыгнул носом Рудольф.

— Он был мертв, я в этом лично убедился!

— Отвяжись от него, Хесс, — утомленно вздохнул Ашграу. — Если бы он его не убил, вряд ли бы с нами сидел.

— Эй, Геер, — окликнул Артура Хесс, резко меняя тему. — Ты-то что все молчишь? Ты же первый рвался за Машиахом, нас подбивал, а сидишь мрачнее тучи. Боишься, что он на столе все же преставится? Будущее твое не покажет?

— Нет, — коротко ответил ван Геер.

— А чего тогда?

— Ничего.

— Ну и ладно. — Хесс скинул ногу со стола, потянулся. — Если Машиах до утра не выйдет… кем бы не выйдет… Я собираю манатки и сваливаю, а вы как хотите. Набегался я за аномалиями вашими…

— Тебя-бя никто-то и не-е держит-жит, сын-ын наш-мой.

Чародеи повскакивали с лавок, оборачиваясь к дверному проему из зала, в котором, держась за сорванную петлю, стояла ссутулившаяся фигура в льняном рубище, перемазанном кровью. Человек оттолкнулся от простенка и, шатаясь из стороны в сторону, нетвердо направился по горячему песку к обеденному столу, грозя упасть на каждом шагу. Ван Геер, глядя на него, тяжело сглотнул. Когда тот все же добрался до стола и уперся дрожащими руками в край, чародей непроизвольно сжал руку в кулак. Между пальцев щелкнула молния.

Человек уронил голову, черные пряди закрыли его лицо. Миг — и волосы словно втянулись в скальп, укоротились до приличной стрижки, в них проступила седина.

— Что за?.. — пробормотал Хесс, отступая от стола.

Плечи человека содрогнулись. Из его глотки вырвался нездоровый смешок.

— Разве-ве не-е признали-нали меня-нас, дети-ти мои-наши? — тихо спросил он. Голос был странным, звучал многоголосным эхом.

Человек медленно поднял голову, распрямил спину. Чародеи попятились. Ван Геер почувствовал, как по хребту ползет холод липкого страха.

На него смотрело смуглое лицо одного из сельджаарских хирургов с серебряными провалами вместо глаз.

— Что ты с собой сделал? — потрясенно пробормотал Хесс.

— Будущее-щее, — эхом откликнулся Машиах, широко улыбаясь.

Его лицо исказилось, черты расплылись. Карл Адлер тонко, по-женски ойкнул и поспешил отвернуться, когда к нему повернулось уже другое лицо.

— Я стану таким же?

— Нет. Но ты станешь… чем-то иным. Чем-то лучшим чем то, что было.

— Даже ты не знаешь?

— А разве не в этом прелесть эксперимента? Разве не в этом суть истинного творца — творить, надеясь на великое чудо?

— А ты знал, чем станешь ты, когда… творил, надеясь на великое чудо?

— Не знал. Но я доволен.