— Все будет передано Трубкину, — отвечал Петя.

— Да почему же не Пете лично, из рук в руки? — задавали все один и тот же вопрос. А если, кроме одобрения, будут у Сковородина какие-то замечания? Их опять же лучше передать лично!

— Ох, я бы за этим одобрением через всю Москву без сапог пробежал! — говорил Миша. — Только бы знать, где Сковородина застать можно!

Весь день Петя в крайнем волнении следил, в какую сторону направляется Трубкин. Но нет, у Трубкина к Пете Мельникову решительно никакого поручения не было.

Наконец, Петя не выдержал и сам подошел к толстячку Васе:

— Простите… Петр Семенович должен был вам передать для меня чертеж в большом конверте…

Рыженькие глазки Трубкина выразили возмущенное недоумение.

— Чертеж? Какой чертеж?.. Неужели вы всерьез думаете, что я, получив что-то от Сковородина в ваш адрес, стал бы это… придерживать у себя?.. Извольте н-не оскорблять меня подобными предположениями!.. И вообще… остерегайтесь так неуклюже расспрашивать!

Но Петя, напротив, не остерегся.

В конце второго дня Петя задал Трубкину тот же вопрос.

— Ч-что-о?.. — прохрипел Трубкин, — Да на черта мне ваш злосчастный чертеж!.. Мне никто и ничего не передавал!

Он бросил на Мельникова разъяренный взгляд и, отмахиваясь, будто от пчел, почти побежал по коридору.

Вечером Петя рассказал Галине о странном поведении Трубкина и своем полнейшем недоумении. Галина, ничуть не удивившись, звонко расхохоталась:

— Да неужели ты ничего не понял? Трубкин просто ошалел от злости и зависти, что не он, а Платонов едет с папой! Толстячку Васе сейчас не до разговоров.

— Как же теперь понять обещание Петра Семеновича, ведь он обещал оставить все распоряжения именно Трубкину?!

— Ну, значит, так и будет! — беззаботно сказала Галина. Она вынула из сумочки ручное зеркальце и, подмигнув своему отражению, заторопила Петю:

— Идем же, милый!.. А то мы не успеем купить билеты на предпоследний сеанс!..

— Прости… но как же так? — оторопело настаивал Петя. — Надо обязательно выяснить! Ведь Петр Семенович скоро уезжает!

— Да, послезавтра, рано утром, — спокойно произнесла Галина.

— Что?! — так вскрикнул Петя, что двое прохожих даже приостановились. — Где он сейчас?.. Где? Скажи, умоляю! Я сейчас же поеду туда!

Его взгляд и побелевшее лицо, искаженное тревогой, испугали Галину.

— Ну… что ты! Успокойся, нельзя же так переживать!.. Слушай, милый… вернемся сейчас к нам… и я буду звонить по всем телефонам, где папа может быть сейчас… Идем?

— Да, да! — как в лихорадке, воскликнул он.

— Вот и хорошо, ты сейчас и успокоишься, — начала было уверять его Галина.

— Да разве можно… успокоиться? — сказал Петя, и незнакомый Галине до этой минуты лихорадочный блеск его взгляда резко и тревожно осветил его вдруг осунувшееся лицо.

В кабинете Петра Семеновича Галина усадила Петю в отцовское кресло, а сама принялась просматривать телефонный справочник.

Потом Петя стал звонить по разным телефонным номерам, где, как они предполагали, могло происходить совещание членов технической делегации, прибывших в Москву из разных городов Советского Союза.

Натэлла Георгиевна, зайдя в кабинет на звук двух встревоженных молодых голосов, могла только посочувствовать и беспомощно развести руками.

— Ах, дети мои, разве можно запомнить, где наш сверхзанятый папа сейчас заседает?

Бабушка Ираида Васильевна не однажды заглядывала в кабинет и ревниво-неприязненным взглядом окидывала Петю, сидящего в широком сковородинском кресле. Все в сыновнем кабинете Ираида Васильевна считала. священным и неприкосновенным.

— Ишь, ты… как хозяин уселся! — сердито зашептала она, когда Натэлла Георгиевна вернулась в столовую. — И какие нынче нахальные кавалеры пошли! Сидит, развалился на чужом, на неприкосновенном-то месте, и хоть бы хны!.. А как он Галиночкой, моей внученькой, распоряжается!^. Просто смотреть тошно! Ей, моей красоточке, вечером удовольствие и веселье нужно, а он ей велит номера телефонов искать!.. А сам-то он всего-навсего мелкая сошка, чертежник какой-то!.. Да еще связался с рабочими парнями, какую-то бригаду выдумали!.. И вот этот нахал-мальчишка беспокоит большого человека, моего сына!.. Скажи, пожалуйста, мальчишке он нужен обязательно сейчас, вынь да положь! Говорить с большим человеком!.. Да еще из его же собственного кабинета! Ему бы, мелкой сошке, дорожить, что наша Галиночка на «его внимание обратила, ему бы перед ней на цыпочках ходить, ублажать всячески, а он ее заставляет своим бредням служить! Нет, не могу я больше этого терпеть! Вот зайду сейчас в кабинет и велю ему убираться!..

Ираида Васильевна с бурным вздохом поднялась со своего низенького креслица и затопала короткими ножками в маломерных тапочках.

— Что вы, Ираида Васильевна! — испуганно остановила ее Натэлла Георгиевна. — Не делайте, прошу вас, этой глупости, не роняйте вашего человеческого достоинства… Вы ужасно несовременно рассуждаете и уже готовы оскорбить скромного и способного юношу… И, пожалуйста, не забывайте, что Петр Семенович доверяет Пете и ценит его, иначе разве он согласился бы признавать его женихом нашей Галиночки! Прошу вас, не поддавайтесь раздражению, соблюдайте ваше достоинство!

Вдруг Натэлле Георгиевне вспомнилось, что Петр Семенович утром, упомянув фамилию одного ученого, приехавшего с Урала, сказал, что, очевидно, сегодня вечером вся делегация еще посовещается в номере уральца, в гостинице «Москва». Возможно, Петр Семенович сейчас там и находится?

 «Вот бы хорошо!» — обрадовалась она и поспешила в кабинет. Там только что обзвонили по всем записанным телефонам, и по выражению лиц Пети и Галины было видно, что все их старания были напрасно

— Бедняжки вы мои! — искренне посочувствовала Натэлла Георгиевна и поделилась своей догадкой.

— А вдруг? — мгновенно просиял Петя, а Галина, тоже обрадовавшись, предположила, что лучше бы ей позвонить отцу.

— От меня он так просто не отделается! — добавила она, лукаво подмигнув Пете.

Через минуту она уже позвонила в гостиницу, мило-шутливо извинилась и попросила вызвать Сковородина.

Просиявший Петя придвинулся к трубке. Голос Петра Семеновича недовольно спросил у дочери, «что за пожарный случай» заставил Галину «ловить» его здесь.

Галина виновато и ласково объяснила отцу, как встревожило Петю и его друзей странное поведение Трубкина.

— Фу ты, какая досада! — с явными нотками раздражения сказал Сковородин. — Надо же было попасть этому чертежу в такое хлопотное время! Я, право, то и дело забываю об этих ребятах — просто я совсем закружился!

Вдруг испугавшись, что Сковородин сейчас закончит этот разговор, Петя быстро взял трубку.

— Петр Семенович, простите, это я, Петя… Я нарочно искал вас, потому что страшно беспокоюсь…

— Да будет тебе трусить! — насмешливо прервал Сковородин. — Трубкин просто сердится, что не он едет со мной.

— Вот потому он и может…

— Ничего он не сможет! — снова прервал Сковородин. — А!.. Меня уже зовут… право, неудобно разговаривать нам сейчас…

— Но как же мы… — с отчаянием заговорил Петя.

— Э… вот что… — заторопился Сковородин, — Я оставлю мое решение Трубкину. Ну, пока! — И трубка резко щелкнула. Петя вздрогнул и снова побледнел.

— Ну, чего ты испугался? — затормошила его Галина. — Папа ведь обещал тебе… и значит, все будет хорошо!

— Я обещаю вам, Петя, добыть от Петра Семеновича это необходимое вам решение с его подписью, — успокоила Натэлла Георгиевна. — Я твердо это обещаю вам, Петя!

— Спасибо, Натэлла Георгиевна, я верю, что вы не забудете.

— Да это и не может быть иначе, бессовестный ты! — бурно воскликнула Галина.

Днем Галина позвонила Пете на работу и пошутила, что Петр Семенович наконец подписал то, что все они ждали, и, значит, Петя может успокоиться.

Петя, растроганный, благодарил ее и шептал ей в трубку нежные слова.

— Ах, как я хочу тебя видеть, если бы ты знал! Но сегодня у нас дома настоящий кавардак: папу собираем в дорогу. Жду тебя завтра, милый! Ну, видишь, как я стараюсь для тебя?