Думы, думы вперемежку с воспоминаниями, нескончаемой вереницей, словно неслись рядом с ним в мельканье вечерних теней и метельного ветра, который неугомонными легкими пригоршнями бросал снег в стекла машины. Петя вдруг подумал, что новая полоса его жизни, которая наступит через две недели, вот так же приближается к нему, напоминая, что и в близости счастья есть свои большие заботы и сердечные тревоги. Счастье не только приходит, но его надо хранить, укреплять, как драгоценное растение в доброй, плодородной почве. Мог ли бы он, Петр Мельников, вот как сейчас, сжимать у себя на груди эту легкую и теплую руку, если бы он не отстоял свою правоту, если бы вместе со своими товарищами не сберег и не двинул вперед общее дело, начатое по его же почину?.. Да, да, для всего этого нужно было выстоять прежде всего ему самому.

— О чем ты думаешь? — шепнула Галина.

— О нас с тобой, — тихо ответил Петя.

— Смотри, мы уже подъезжаем к Манежной площади, — заволновалась Галина. — Давай выйдем и постоим с минутку там, где мы с тобой встретились… Хорошо?

Они там и остановились. Перед ними возвышалось старое здание университета, темнели литые решетки ограды, а над ней деревья пышнели бело-сизой изморозью. Говор, смех и шаги толпы на Моховой смутно долетали до слуха двоих, стоящих посреди широкого круга света, льющегося сверху, сквозь зыбко-сыпучие облака легкой 214 зимней метели. Справа и слева неугасимо алели на башнях высокие кремлевские звезды.

— Ах… до чего же я люблю нашу Москву! — восторженно вздохнула Галина. — Какая она чудная, прекрасная!.. Петя, милый, знаешь, мне сейчас ничего не надо, только бы ты… и Москва! Москва!

— Скажи лучше: Москва и мы в ней, — мягко поправил Петя.

Чем дальше отъезжали от центра, тем заметнее было, как затихает к ночи великий город. В многоэтажных массивах жилых домов светились только редкие окна. Где-то уже по-ночному громко хлопали двери и звучали голоса. Когда машина остановилась у светофоров, слышно было, как гудят столбы. Шаги пешеходов и скрип снега четко раздавались в тишине. Кое-где на стоянках устало мигали зеленые огоньки отдыхающих к ночи такси. Аллеи опустевшего бульвара светлели впереди, длинные и прямые, как стрелы. Нескончаемыми вереницами, уносясь все дальше назад, сияли впереди бессонные огни. Жизнь вдруг представилась Пете длинной-длинной дорогой, освещаемой то ночными огоньками, то солнцем дня. По этой дороге предстояло ему пройти тысячи и тысячи дней. Многое и многое, еще неизвестное ему, далеко ли, близко ли, ожидало его где-то впереди. Но сейчас он ничего не боялся, а все еще неведомое ему казалось обязательно и естественно выполненным. Корень этой уверенности был ему ясен: кто не дрогнул и выстоял, того и дальше дрожь не возьмет.

У сковородинкого подъезда Петя отпустил машину, обнял Галину, «как милую надежду — до завтра» и зашагал один. Только тут он заметил, что снегопад прошел. Кругом было тихо, а на чистом небе уже светила ясная и полная луна.

«Пожалуй, завтра будет крепкий мороз!» — весело усмехнулся Петя, поднял воротник, вздохнул глубоко, всей грудью и продолжал свой путь по знакомой улице.

Март 1957 г. — октябрь 1961 г.