Кроме неустанно атакующих пулеметчиков подле скальника кружили все оставшиеся сталкеры. Около ста восьмидесяти человек вскинули автоматы, дробовики, пулеметы и пытались раздолбить крепкий панцирь чудовища.

Ра-та-та! Мощная кожа твари трещала, плевалась облачками пыли, лёд, вросший глубоко внутрь звенел, будто стекло.

Монстр одной свободной лапой рвал землю, вырывая из нее огромные куски отверделой земли, выдергивал деревья, будто сорняки и швырял куда попало. Тихий сибирский лес в одночасье взорвался трелью криков, матов, грохота и хрустом костей.

Несколько сталкеров, что толпились больно близко у голема под ногами не смогли увернуться от прилетевшего по ним ствола тополя. Большинство с жутким хрустом, придавило, а другим — насквозь пробило конечности острыми, крючковатыми ветками.

Рация шипела, плевалась, топла в многочисленных криках. Беркут, стоящий на платформе болотохода — там, где в клетках ютились и мычали проснувшиеся олени, то и дело считал потери. Один, два, четыре, семь…

Один из сталкеров схватил пулемет погибшего товарища, решил отбежать подальше и оттуда вести огонь, но не успел — россыпь камней и земли похоронила его в сугробе.

— Шувер! — зло рявкнул Булат и вскинул «Печенег». Пулеметная трель отрикошетила и утопла в снегу. Бесполезно.

Брызги свинца, чередуясь с постоянными вспышками, резали каменистый экзоскелет скальника, но люди, даже будучи далеко от голема, гибли как мухи. Дождь из земли, камней, щепок и деревьев воротил землю. Всё дрожало и кипело.

— У нас минус девять! — заверещала рация.

— Минус два!

— Минус четыре!

Беркут наблюдал, как одна пачка солдат за другой тонет в снегу.

Вдруг пулметная осада стала стихать. Дула разогрелись, вышли патроны. Рёв оружий стихал.

Скальник, почувствовав слабину врага, на секунду замер, после расправился, отряхнул голову от каменной пыли.

Он зарыскал крошечными глазами, увидел десятки букашек вокруг, что так долго царапали его. И разошёлся.

Люди кричали, старались лавировать меж града осколков, попутно уклоняясь от тяжелых ударов лап чудовища. Земля дрожала и ревела.

— Эк, скотина, — выматерился Крюк, утирая кровь с лопнувшей губы. — Ты как?

Булат потряс головой, сплюнул. Мощным ударом его с рыжебородым откинуло на несколько метров от эпицентра событий.

— Ничего… — закряхтел он, — сколько нас еще?

— Пока достаточно, — Крюк с психу вжался в курок РПК. — Что ты за сука такая?!

Рокот не спас ещё семь человек. Голем рвал едва прорезавшимися пальцами деревья и бил по снегу. Вдруг схватил особо здоровый, криво скрученный тополь, не без усилий вырвал его парой огромных лап и запустил в болотоход.

Беркут дрогнул.

Тополь прочертил замысловатый пируэт, но обошлось. С грохотом и шумом, он обогнул ЯМАЛ, размазав по земле пятерку новеньких снегоходов.

— Эк, чертов ублюдок! — гаркнул Крюк. — Лови лимонку, говно собачье!

Граната пролетела несколько метров и угодила голему прям в морду. Бам! Тварь расслабила хватку, отряхнулась и решила отложить второй запуск снаряда, переведя взгляд на Крюка, Булата и на ещё два десятка других, толпившихся рядом сталкеров.

— Походу нам кирдык, — отметил Крюк и посмотрел на Булата. — Ну умирать, так с песней!

Бугай хищно оскалился, вжался в пулемет.

— Чё дрожите, мужики? — рявкнул сталкер. — Нельзя этому уродцу дать к городу пройти! Там же люди! Люди!

Стоявшие позади сталкеры подняли автоматы.

Огромная махина вырвала из земли несколько жирных кусков. В ответ пятнадцать человек забили свинцом.

Перед концом Крюк успел взглянуть на Булата. У того в глазах стояли слезы, но зрачки горели твердой решимостью.

Бам! Бам! Бам!

Вспышки, взрывы! Скальник на секунду полыхнул огнем, выронил снаряды и с жутким грохотом повалился на землю.

— Отлично, Корсар, — выдохнул Беркут. — Отлично.

Корсар закинул на плечо гранатомет, отдышался.

— Эй, полудурки, — хрипящим голосом гаркнул сталкер, — думали подохнуть так просто? А хрена вам лысого!

Крюк утёр пот с лица, опустил РПК. Остальные последовали его примеру.

— Ха-ха, — закашлялся Булат, — я то уже всё, бабушку видел.

— А я и дедушку, — добавил Крюк, — Ну вы как, мужики, живые?

Позади сталкеры облегченно выдыхали, отдавали мольбы всем богам мира и рьяно матерились.

Беркут вглядывался биноклем в атакованного скальника. Его туша лежала неподвижно, но что-то не давало командиру спокойствия. Всё казалось притворством, фальшивкой, игрой.

— Ну что, Беркут, план «Б» идет в жопу, — сказал Корсар. — Так Егерю и передай.

Командир ещё раз внимательно осмотрел поверженное чудовище через бинокль, затем взял рацию и отдал приказ:

— Ближняя к твари группа, убедитесь, что она мертва.

Ближней группой никто выступать не хотел. Все рябью держались от монстра почти на едином расстоянии, ибо всех ближних голем превратил в кровавую кашу.

Но подходить никому не пришлось.

На развороченном снегу, в небольшом кратере, усыпанный сотней-другой мелких камушков и сколов, монстр шевельнулся.

Сперва слабо, неуверенно. После решительней.

— Ну нет! Нет, нет, нет! — Корсар покачал головой. — Я же саданул ему прям в бошку!

Беркут стиснул зубы, видя как чудовище восстает из собственного пепла.

Голем вдруг резко впечатался двумя лапами в снег. Землю тряхнуло.

— Ладно, ладно! — затараторил Корсар. — План «Б», так план «Б»!

Беркут сплюнул, сжал кулаки.

— Егерь, прием, — сказал он в рацию, — у нас тут…

— Вижу, — холодно ответил перевозчик. — Придётся вам побыть наживкой.

Корсар высказал такие словесные обороты великого русского языка, от которых у любого интеллигента глаза бы на лоб полезли.

КРАЗ Егеря был в левом секторе защитной колонны. В кабине бледный, как смерть, сидел Ильин, готовый в любую секунду сорваться и удрать куда-нибудь глубоко в лес, подальше от всего этого сюра. Он то и дело гладил рычажок коробки передач, водил рукой у ключа, но заводиться не рисковал.

Даня стоял на крыше КРАЗа, рядом с лежащим на ней Егерем. Пацан клацал зубами то ли от холода, то ли от ужаса, внушаемого чудовищем, которое, наконец, смогло подняться.

Скальнику происходящее явно не нравилось. Он зло выпятил широкую, мощную грудь, по которой паучьими узорами разбежались тысячи больших и маленьких трещин. С его здорового тела отвалилось несколько жирных частей и теперь на их месте блестела тёмная, как смоль, кровь. Морду ему тоже расквасило нехило: широкая, большая челюсть растрескалась, а со лба то и дело падали крошки хитина и камня.

Только красные, как рубин глаза, зло искрились, в поисках обидчика.

Вдруг монстр почувствовал тонкие уколы по всему телу. Это оставшиеся сталкеры всё не унимались. Скальник издал подобие животного рыка, поднял огромные лапы, чуть приподнялся. Удар!

Близлежащий снег вспенился, землю затрясло, змеей прошли трещины. Удар!

Все стало ходить ходуном да так, что сталкеры вокруг стали падать, стоя на ровном месте. Удар!

Сейсмологи оценили бы такие удары на 4–5 баллов.

Люди в спешке ретировались, а скальник, создав локальное землетрясение, хищно взглянул на болотоход, где очень неприличные жесты показывал Корсар.

— Придурок, — буркнул Даня, вжимаясь в автомат. — Он идиот!

— Тише, — Егерь прекратил настраивать прицел мосины, глубоко вдохнул, стабилизируя диафрагму.

— Ха-ха-ха, — истерил Даня, не в силах сдерживать эмоции, — двадцать пулеметных спарок, сотня-другая оружий, шесть зарядов гранатомета… Ты думаешь остановить это чудище… простой винтовкой?

— Заткнись, — в голосе Егеря прозвучал металл, заставивший Даню умолкнуть.

В воздухе повисло противное, режущее уши напряжение. Всё окружающее стало меркнуть. Оставалось лишь ждать.

Скальник сгорбился. Выкинул лапы вперед. Подобно горилле, оперся на одну, затем на другую лапу, а ногами помогал движению. На удивление, скорость росла неизмеримо быстро. Содрогая землю, впечатывая снег, он помчался прямиком к ЯМАЛу.