Разобравшись с Навигатором, я осмотрелся. Инна никуда не ушла, лишь села, прислонившись боком к стене, и лениво осматривала зал. Правда, заметив мой взгляд, тут же встрепенулась и улыбнулась. Ага. Так я и поверил этой улыбке. Может до того, как она показала зубки, я еще и мог бы поверить в то, что она просто хорошая девушка, и я ей понравился. Но сейчас, когда она ясно дала понять, что не считает меня ровней, да еще откровенно навязалась на мою тренировку, меня такой улыбкой не обманешь. Точно следит за мной, чтобы потом главе рода все доложить, какой такой «зверек» объявился у их заклятых врагов.

Настроение от ее улыбки только сильнее испортилось. Да еще и теперь мне предстояло решить — какую породу попробовать взять под контроль следующей. И как? Причем мне нужно ускоряться. Остался всего лишь этот день и следующий, а потом уже наступит пятница и мой тест в дворянском собрании. А у меня геном даже на пятьдесят процентов не изменен!

Прошлые методы «медитации» на новых породах не срабатывали. Пришлось выдумывать новые. Мой взгляд остановился на белой «пористой». В прошлый раз, когда я попытался установить над ней контроль, у меня возникло ощущение, словно я бегу в ОЗК в армейке. Бывало, нас так офицеры наказывали, когда кто-то один накосячит. Первый километр в этой адской «душегрейке» был дико выматывающим, а затем приходило отупение, и ноги я переставлял чисто механически. Чем не медитация?

Но сказать проще, чем сделать. Самому заставить себя идти на месте, ощущая, как тело нагревается и тяжелеет, было почти невозможно. Ну не мазохист я! Однако, осознание, что это приблизит мою цель, все же помогло перебороть внутренний протест.

Видеть снова противную рожу одного нахала Тамаре не хотелось категорически. От чего она «забила» даже на прямой приказ отца посмотреть его тренировку. Но деваться некуда, нужно проводить Травина из зала медитаций до выхода, да и посмотреть «тренировку» можно в сильно укороченном виде, минут в десять.

Однако, когда Тамара пришла в зал, чтобы сообщить одному хаму и много возомнившему о себе мальчишке, что его время вышло, ей показалось, что кто-то наложил на нее иллюзию. В центре гексаграммы шагал на месте, высоко задирая ноги, человекоподобный голем, состоящий из пемзы. Это было так дико и невероятно, что она минут пять молча пялилась на него, не заметив, как мимо прошмыгнула Демидова.

Взяв себя в руки, Тамара на всякий случай создала из мрамора каменный щит и окриком привлекла внимание голема. Тот застыл на месте, медленно повернув голову в ее сторону. Девушка еще сильнее напряглась и прикидывала, успеет ли убежать, где этот чертов Травин, и кого звать на помощь… когда голем просто рассыпался, открыв ей вид на потного и безмерно уставшего Александра.

— А-а… это ты, — безэмоционально протянул парень и пустым взглядом осмотрел зал.

Лицо его нахмурилось, а после камни стали медленно, но все быстрее с каждой минутой «таять». Вскоре зал вновь принял свой первоначальный облик и Александр, натужно переставляя ноги, словно все еще на нем было несколько десятков килограмм камня, двинулся к Тамаре.

Когда он прошел мимо, она молча проводила его ошарашенным взглядом, осознавая, что только что она видела, и двинулась следом. Кажется, свадьбы все-таки не избежать. Но как ей тогда вести себя с этим… Травиным⁈

— Павел Васильевич? — уточнил офицер имперской безопасности, назначенный расследовать дело о самоубийстве профессора Пилютина.

— Да, это я, — кивнул мужчина и уселся на стул напротив следователя.

— Как давно вы были знакомы с Никанором Дмитриевичем?

— Три года, когда меня назначили руководить административной частью нашего института.

— Вы часто общались?

— Только по работе, — покачал головой Миронов.

— Вот как? И вам были неизвестны его отношения с родом Горюновых?

— Лишь слухи, — пожал плечами мужчина, понимая, куда клонит следователь.

— По моим данным, именно вы настояли на том, чтобы слуга Горюновых стал первым подопытным в испытании итогового образца. Почему ваш выбор пал на этот род?

— Они наиболее лояльны императору, — снова пожал плечами Миронов.

— Есть и другие, не менее лояльные рода. Почему Горюновы?

Миронов сделал вид, что замялся, но потом дал заготовленный на такой случай ответ.

— Видите ли, меня попросили об этом.

— Кто? — спокойно уточнил офицер, делая пометки в блокноте.

— Представитель их рода. Родион Селезнев.

— Как он узнал об испытаниях?

— О работе нашего института знали все приближенные к трону рода. Горюновы не исключение. Кроме как от своего господина он узнать ничего не мог.

— Вы спрашивали, зачем это ему?

— Нет, но полагаю, он выполнял приказ главы рода.

— И зачем это Горюнову?

— Это знает только сам Горюнов, — развел руками Миронов. — У него могли быть свои цели, я к ним отношения не имею.

— А вот Горюнов горит иное, — покачал головой следователь. — По его словам, он узнал о приближении окончания исследований именно от вас, Павел Васильевич. На балу у барона Тверского. И именно вы посоветовали ему направить своего слугу для финальных испытаний.

Разведчик ОСЛ мысленно выругался. Вот же ж! А ведь он рассчитывал на высокомерие Горюнова-старшего и тот факт, что старые магические рода имперская безопасность расспрашивает «осторожно». Без давления.

— Не помню, чтобы специально что-то советовал кому-то, тем более представителю старого рода. Да и какая впрочем разница? — решил сам пойти в наступление Миронов. — Разве кандидатура слуги Горюновых плоха?

— У профессора Пилютина были личные счеты к Горюновым, так что да. Плоха. И вы только что признались, что были в курсе их отношений.

— Я сказал, что слышал лишь слухи! — возмутился Миронов. — Так слухов по Москве столько ходит, что если всем верить, просто по улице пройти страшно станет! Да даже если и были у Никанора Дмитриевича какие-то претензии к роду Горюновых, то их слуга-то здесь причем? Да и не на Горюновых мы работаем, а на империю и императорский род! И профессор о том знал. Так и Горюновы империи служат и его этот факт никак ранее не смущал.

Следователь замолчал и стал пристально рассматривать Миронова, постукивая ручкой по столешнице.

— Мы еще проверим, насколько вы причастны к самоубийству профессора Пилютина, — не дождавшись никакой реакции от Павла, заявил он. — А пока посидите под домашним арестом. Свободны.

— Я выяснила, — заявила Тамара, входя без стука в кабинет отца. — Травин — все же маг.

— Вот как? — поднял бровь Мстислав Игоревич.

— Да! Я видела, как он покрылся коркой камня в зале медитаций. А ведь у него даже камня-проводника на пальце не было!

— Это многое объясняет… — задумался Логинов.

— Что именно? — не выдержала девчонка.

— То, почему тесты в больнице не выявили его М-ген, — раздраженно ответил мужчина. — По всей видимости, у него деформация гена. Общий тест такое выявить не способен. Нужен спектральный анализ крови, который не проводился.

— И что теперь? Он все же станет моим мужем? — с трепетом в душе спросила Тамара о самом главном, что было ей важно.

Мужчина глубоко задумался.

— С одной стороны, — начал он медленно размышлять вслух, — повреждение М-гена — это плохо. Я не слышал, чтобы у людей с таким диагнозом рождались маги.

Тамара победно улыбнулась. Неужели пронесло?

— С другой, — не обращая внимания на дочь, продолжил Логинов. — Самыми яркими представителями магов с повреждениями гена были Великие. И Александр по многим параметрам похож на них. Молод. Развивает свои способности в местах, где высокий магический фон. Целеустремлен… Великий маг в роду — это козырь. И сильный…

Внутри у девушки все оборвалось. Она — не мальчик, не наследник. И даже не первый ребенок в семье. Младшая. Что для рода ценнее: слабые потомки-маги, претендующие на место главы и потенциально несущие раздор в род, или один сильный маг, не имеющий прав на кресло главы рода, зато обязанный беспрекословно подчиняться этому самому главе? Ответ очевиден.