— Ч-щёрного Сталкера ва-аще нет.

Вокруг раздались смешки и недовольное шипение, но воздетый к потолку перст мгновенно прекратил «прения».

— Пр-рос-сто это… — уже громче продолжил Академик. — Кто-то из с-салкеров, который по каким-то причинам з-знает о Зоне больше ос-стальных… и кому не особо нужны все эти а-артефакты… и кому не ощень страшны все эти м-муданты.

Они на него прос-сто не нападают…

— Эт на кого ж в Зоне не нападают? — подали реплику с соседнего стола. — Кто ж у нас такой фартовый?

Академик хохотнул и постучал указующим перстом по столу.

— Вы хотите, чтобы я вам вычислил самого Ч-щёрного Сталкера? Чтобы я вам выложил его досье? А-а-а, оно должно с-стоить очень дорого. Намного больше, чем захочет заплатить сам Ч-щёрный Сталкер за своё инкогнито…

— Да ты гонишь, умник!

Академик тщательно убрал указательный перст в кулак, выпрямил вместо него средний палец и, не глядя, показал его за спину. Подержав так, чтобы его точно разглядели, взялся за стакан, предупредительно наполненный заинтригованными слушателями.

— Када я начинал… никаких Чёрных С-салкеров в Зоне не было. До-олго не было. И я могу точно сказать, когда он появился… и когда он пропадал… и когда он появлялся снова. И я могу сказать, кто его видел последние разы, когда и где! — он залпом опустошил стакан и стукнул в стол уже средним пальцем. — Ос-сальное выщисляеса как два пальца об асфа…

Его язык окончательно завяз в словах. Академик пару раз клюнул носом, и его голова медленно опустилась на стол.

Вокруг досадливо зароптали. Бармен выразительно посмотрел на помощника с охранником и кивнул на «уставшего» Академика. Те аккуратно вытащили бесчувственное тело из-за стола и, уцепив за одежду, понесли его, как большую куклу, в дальний закуток зала. Уложив на широкую лавку, подсунули под голову его щуплый рюкзачок и вернулись на свои места.

Кочерга проследил за процедурой укладки и разочарованно вздохнул. Батон тоже вздохнул и патетически изрёк:

— Не вынесла душа поэта… последний с водкою стакан… А могли бы чего-нибудь интересное узнать. Мы же тоже Чёрного видели. Он нам советовал к Берлоге не ходить.

Ждан посмотрел на него скептически.

— Да брось! Не стоит так серьёзно относиться к сталкерскому эпосу. Это миф, который закономерно рождается в каждой среде экстремалов. Так же, например, как появлялись Чёрный Альпинист, Чёрный Дайвер, Чёрный Диггер, Чёрный Трэйсер…а также чёрные спелеологи, маркшейдеры и прочие специалисты. А наш Академик просто перебрал маленько и не справился с управлением…

Кочерга задумчиво оглянулся на спящего в закутке Академика, перевёл взгляд на Ждана.

— А ведь он прав. Если собрать локализацию вольных бродяг, проанализировать все последние встречи, то пожалуй можно прикинуть с дюжину претендентов из тех, кто мог бы оказаться этим эпосом.

Ждан пожал плечами, отодвинул пустую посуду.

— Не-а, не получается. Чёрный же без оружия ходит, сами рассказывали, а кто у нас в Зоне без оружия хоть раз появлялся? Я, например, таких не знаю. Ну, если только кто-то из военной разведки. У тех и аппаратура, и экипировка лучшая в Зоне.

— Нет, — покачал головой Кочерга. — Не военный, это точно.

Батон согласно кивнул:

— Не, не военный. Вояк с такими гениальными способностями не бывает. А этот Чёрный что хочет, то и делает. Ни звери, ни аномалии, ему не страшны. Любой хабар, мешками — на раз плюнуть. Я бы хотел быть таким. Прогулялся, насобирал самое ценное и всю жизнь балдей.

Ждан еле заметно усмехнулся.

— Вот так просто? А этого гения хоть раз у перекупщиков или барыг видели? С мешками-то хабара?

Батон растерялся.

— А может он его сразу на Материк переправляет… хабар этот.

Ждан хмыкнул.

— Вряд ли.

Батон нахмурился соображая. Глянул на Кочергу, в ожидании весомых доводов, но тот только пожал плечами. Наконец, хмыкнул и, откинувшись на спинку стула, сложил руки на груди.

— Всё равно я ему завидую.

— Грех это, — вздохнул Кочерга.

— Да и завидовать там особо нечему, — добавил Ждан устало.

— Так-таки и нечему? — усмехнулся Батон и посмотрел на обоих, как ученик, заподозривший учителей в лукавстве. — Самим-то, небось, тоже завидно, только скрываете…

Ждан потёр бороду тыльной стороной ладони и заговорил, будто размышляя вслух:

— Люди питают иллюзии, что гениальность — завидная черта. Они думают, что гений — это сладенький коктейль из славы, почитания и богатства. Они не предполагают, что гений — это всего-навсего невозможность выбора иного пути. И очень часто — это лишения, гонения и неблагодарность современников… а иногда и потомков.

Талантливым, в отличие от гениев, несколько проще, но и у тех чаще всего жизнь не сахар.

Батон скептически выслушал и, насупившись, пробурчал.

— Талант… гений… какая в жопу разница?

— Талант, — пояснил Макар. — Это тот, кто может хорошо делать всё, что захочет. А гений — только то, что может. Но он не может этого не делать.

Ждан кивнул.

— А деньги, почитание и слава, которые иногда сопутствуют банальному таланту, сегодня вообще достаются бездарям и пустышкам, либо перекупщикам и торгашам.

Ждан поднялся из-за стола и козырнул на прощанье. Макар тоже приложил два пальца к виску и двинулся следом за старшим.

Батон нахмурился, переваривая услышанное, а Кочерга посмотрел вслед уходящим соседям и, состроив архи серьёзную рожу, глубокомысленно добавил:

— Так-то вот, брат Батоша! Эт те не с солдафонами общаться. Эт интеллигенция, едрёнтыть. Они те чё хочешь обоснуют…

Ворота со стороны Свалки

Этим утром на посту у ворот Промзоны стоял украинский дозор. По обыкновению «долговцы» из незалэжной Украины смотрели на сталкеров, как помещик на проезжающего по его дороге почтальона. Только один ответил на приветствие еле заметным кивком и, сохраняя внешнюю фанаберию, тайком подмигнул Ждану.

Макар подождал, когда пост останется за пределами слышимости и ткнул пальцем за спину.

— А это что за весельчак?

Ждан понял о ком вопрос и едва заметно улыбнулся.

— Это Руля Колосок. Мы с ним ещё на Материке знакомы были, когда он в Россию на Зареченские бои приезжал. Потом грянули все кризисно-политические перетрубации, и он надолго завис дома в Киеве. Пытался тянуть бизнес, но дела в стране катились через задницу, и ему в конце концов это всё сильно надоело. Плюнул и подался сюда. Здесь иной раз пересекаемся в баре, перебрасываемся парой слов, а так… у них в «Долге» свой круг общения, и тёплые отношения с москалями не приветствуются, тем более не из их клана. Вот мы и не афишируем наше знакомство. Каталог-регистр как раз он и подогнал.

Ждан замолчал, всматриваясь в далёкие пятна кустов. За ними вырастал первый холм свалки, заваленный мятыми железными конструкциями. Макар тоже сконцентрировал внимание на темнеющей впереди поросли, но утро было удачным и, кроме сиганувших пару раз из-под ног зайцев, до самого холма никакой живности не было.

Ждан вытащил дозиметр и забрал вправо от холма, промеряя фон каждые пять минут. Фонило терпимо. Пока можно было свободно передвигаться без респираторов и защитных костюмов, но за вторым холмом дозиметр перешёл с ритма утомлённого танго на бодрый фокстрот и Ждан, с досадой цокнув языком, свернул в сторону леса. Ветер дул со свалки, и от фонящих холмов вытягивались длинные языки остаточной радиации.

Скоро дозиметр сбавил темп и стал отщёлкивать обычный полусонный фон. Ждан снова прикинул направление ветра и, вздохнув, направился к видневшейся впереди дороге. Макар пробежал взглядом вдоль поднимающейся на пригорок асфальтовой полосы и не увидел ничего особенного, кроме нескольких пылящих аномалий, разбросанных слишком редко, чтобы вызывать беспокойство.

— Что-то не так? — спросил он.

— Не так как хотелось, — уточнил Ждан. — Нам бы напрямик вдоль свалки проскочить, но сегодня без защиты не проскочишь. Придётся двинуть между НИИ и фабрикой, а это очень нехорошее место. Там и в прежние времена отморозки баловали, а теперь, когда у них в Берлоге форпост…