Ведьма была как всегда милой и в прекрасном настроении, а вот девушка чувствовала тревогу — этот узел памяти, или воспоминание по-простому, она помнила. Тяжелейшим камнем оно лежало у нее на сердце годами, Тери боялась вспоминать о событиях того воскресного вечера. И сейчас девушка серьезно опасалась, что развязать этот узел памяти не получится.

Терисия увидела себя, девочку уже начавшую превращаться в юную деву, увидела рядом с собой сестру,Митру, вот-вот готовую войти в возраст замужества. Мать отпустила их двоих в церковь, остальные слегли дома с неведомой хворью, которую привез отец-купец из очередной поездки. Девочкам нужно было что есть духу молиться за выздоровление остальных, что они прилежно исполняли. Тери ощутила собственные смешанные переживания: страх, усталость вместе с радостью, ведь наконец-то можно выбраться из домам кучей больныххоть куда-то.

Когда служба подошла к концу, прихожане начали расходиться, но Терисия с Митрой не спешили покидать церковь. У каждой в руках по десятку свечек, которые они должны поставить за выздоровление родных. У алтаря к ним подходит священник, чтобы осведомиться, почему на службе не было ни отца, ни матери. Сочувственно качает головой и крестится, когда слышит ответ.

— Вы хорошо молились на службе за их здоровье, девочки? — серьезно поинтересовался священник.

— Да, да! — шепотом друг за дружкой поспешили ответить сестры.

— Искренне молились? — недоверчиво спросил он.

— От всего сердца, отец, — с дрожью в голосе ответила сестра Тери, пока она сама просто согласно закивала.

Священнослужитель задумался, запустил толстые пальцы в короткую бороду. Невидимая взрослая Тери, смотревшая на себя с сестрой со стороны, видела, что они остались в церквушке совсем одни с мужчиной. Они хорошо его знали, доверяли, ведь он служитель самого бога. Горечь и страх накатывали на девушку так же сильно, как волны стыда и вины. Наблюдать дальше было невыносимо, Терисия готова была отвернуться, сбежать из церкви, но Рихарда удержала ее за руку. Всем своим видом женщина рядом говорила, что волноваться не стоит, внушала уверенность и успокоение так сильно, что девушка взяла себя в руки.

— А исповедовались ли вы, дети мои? — серьезно спросил священник, скрещивая руки на груди. — Иногда Бог не внемлет просьбам тех, на чьей душе висят неисповеданные грехи. Даже маленький проступок может оказаться решающим.

Девочки удивленно переглянулись между собой. Митра нерешительно ответила:

— Папа сказал, мы еще маленькие, чтобы идти на исповедь.

— Глупости! — воскликнул священник. — Это делать никогда не рано. Тем более вы, я вижу, уже вошли в возраст, — он окинул девочек оценивающим, неприятным взглядом, на которые те не обратили внимания.

— Нет, еще не вошли, — впервые вмешалась в разговор юная Терисия, но сестра незаметно дернула ее платье, чтобы она помалкивала о таких вещах.

— Если вы так говорите, святой отец, я, конечно, готова исповедоваться, — Митра выступила вперед. — Только я не знаю, как это делается.

Терисия видела, как священник берет родную сестру под руки и уводит в подсобку. Девочка остается одна в пустой церкви, растерянно оглядывается вокруг и не знает, что ей делать. Сестры и святого отца все нет и нет, но вдруг Тери слышит возглас из подсобки. Голос Митры. Мелькает догадка, что с родственницей что-то случилось, девочка бежит в подсобку. Но застает там странную картину: священник с поднятой до пупка рясой нависает над сестрой с задранным подолом, оба лежат на кровати. Мужчина дергается на девушке, которой явно это неприятно. Тери ловит взгляд сестры, но та отворачивается. Девочка не знает, как реагировать, и просто уходит назаддожидаться, пока исповедь закончится.

Когда Митра выходит из подсобки, на ней нет лица, она бледная и заплаканная, еле стоит на подкашивающихся ногах. Терисия осознает, что случилось что-то очень плохое, и она этому не противостояла. Они стремительно покидают церковь, девочка видит на глазах сестры слезы и невероятную боль.

— Что он делал с тобой?! — испуганно спросила Тери, пытаясь не отставать от сестры.

Девушка молчит. Не поднимая взгляда, она почти бежит по дороге, словно за ними кто-то гонится. Терисия не понимает, почему сестра молчит, она никогда так странно себя не вела. Заливаясь слезами, она бежит следом, продолжая повторять:

— Прости меня, ну прости! Я не знала, что делать!

Взрослая Тери с Рихардой, плывшие над землей вслед за сестрами, внимательно следили за ними, слышали каждое слово. Даже спустя годы девушка чувствовала вину, что тогда ничего не сделала. По пути до дома Терисия кидала молчаливые взгляды в сторону ведьмы, ожидая от нее осуждения. Но та просто парила рядом по воздуху, не выражая ничего, кроме умиротворения.

— Я не знала, что увидела! — не выдержав молчания Тери сама начала оправдываться. — Не понимала, что это.

— Но ты ведь всё видела.

— Я не знала, как должна выглядеть исповедь в принципе!

— Как и близость между мужчиной и женщиной?

— Да!

— Понимаю тебя. Я вообще узнала об этом только после принятия магии, до того была невинна как божий одуванчик, — произнесла женщина, не отрывавшая взгляд от сестер, одна из которых уже открывала дверь дома. — Но это еще не конец, видимо.

Невидимые фигуры двух спутниц легко проникли сквозь закрытую дверь, но пришли с опозданием — сестра Терисии уже стояла на коленях перед матерью на кухне и рассказывала историю насилия над собой. Девочка стояла в соседней комнате, но слышала всё и не находила себе места. Митра рассказывала, что едва закрылась дверь подсобки, как священник, которого мать отлично знала, накинулся на девушку, начал хватать, сжимать, лизать все, до чего мог дотянуться. Она хотела сбежать, позвать сестру, но тот зажал рот и угрожал. А потом повалил на кровать.

— Кто-нибудь видел это? — первое, что спросила мать. Сестра ответила, что зашла Тери, и мать громко позвала дрожащую и захлебывающую от слез девочку, чтобы та подтвердила. Девочка понимала, что сейчас ей влетит, она виновата, она не помогла, но побои казались легче мук совести и стыда за трусость и глупость.

Однако мать не стала кричать. Она только кивнула, потом схватила обеих сестер за руки, повела прочь из дома.

— Ты помнишь, что было дальше? — спросила Рихарда взрослую Тери, которая как и ее маленькая копия, дрожала, но не рыдала. Девушка кивнула ведьме. — Тогда покажи! — без напора потребовала женщина. Вначале их сегодняшней встречи она учила подопечную перемещаться по узлам памяти — нужно было четко вспомнить нужные события. Терисия сконцентрировалась, что из-за волнения получилось не сразу.

Они вновь оказались в церкви, вновь полной людей. Это была свадьба — священник женился на сестре Тери. Деревенский народ собрался, чтобы поглазеть на такую диковинку. Невеста стояла поникшая, а жених выглядел весьма бодро, так и не скажешь, что мать шантажом и угрозами заставляла его брать свою дочь в жены. Сам он желанием продолжать их связь браком не горел. Решающим моментом тогда стала сама Тери, ведь только она могла доказать запретную близость Митры и святого отца.

Маленькая Терисия стояла тут же, в толпе народа, рядом с родителями. Хмурый вид, сердито сдвинутые брови говорили о том, что девочке не по душе свадьба.

— Что ты тогда чувствовала? — спросила ведьма, обходя маленькую Тери и всматриваясь в ее лицо.

— Гнев. Стыд. Вину. — Девушка отчеканила каждое слово громко и четко. — Митра стала женой мерзавца из-за меня. Я не спасла ее дважды — в коморке, куда ее заманил подонок, и вот тут, когда ее выдали замуж за ублюдка.

— А что ты могла сделать? — спросила Рихарда и подняла взгляд на взрослую Тери.

— В коморке — хотя бы стянуть его, не позволить закончить, — с горечью выпалила девушка, — Митра хотя бы не забеременела от этой сволочи.

Женщина еще раз посмотрела на сестру Тери, будто только теперь заметила под ее скромным просторным платьем округлившийся живот. Но затем перевела взгляд на ее новоиспеченного мужа.