Хоть энтузиазм и радость Терисии постепенно увядали, он воспаряла духом, когда Вард принес тушку только что подстреленного зайца. Видя усталость девушки, мужчина молча взял готовку на себя, сам же развел костер и укутал спутницу в прихваченное из комнаты одеяло. Он был привычно немногословным, но в его холодности Тери не чувствовала отчужденность, а, наоборот, такая черта характера Варда только сильнее привлекала к нему. Смотря на пламя костра, девушка старалась не думать о своей слабости, о фактической бесполезности в путешествии, но с улыбкой вспомнила, как мило мужчина удивлялся, когда она пыталась собрать разбитую тарелку. Сейчас ей и самой не верилось, что она делала это, всё то казалось странным сном.

Вард начал укладывать на костер мясо, нанизанное на зачищенные ветки. Алую плоть животного лизнул первый язык пламени, остатки крови зашипели. Появившийся запах жаренного, пробудил полузабытое воспоминание — ее в клетке пытаются бросить в камин и зажарить заживо. От ожившей картинки Тери передёрнулась всем телом. Но появление этого воспоминания вытягивает из глубин памяти и другие картинки той жизни, когда она была в плену у тролля. Они сменяли друг друга хаотично, пока сознание Тери не зацепилось за одно единственное.

«…если ритуал не завершить к Йолю. Нужно пять детей…» — говорил старый тролль-колдун из памяти своему собрату, своему королю.

Девушка вздрогнула, сопоставляя это с недавно сказанными Вардом словами, когда он рассуждал о ведьмах: «Ну, или, например, в Йоль приносят в жертву пять младенцев, чтобы задуманное случилось». Она поняла кто перед ней.

— Вард, — окликнула Терисия мужчину дрогнувшим от волнения голосом, — зачем ты превратился в человека?