У двери в его спальню стоит несколько коробок, уже упакованных, помеченных и заклеенных скотчем. Надпись сбоку не от его руки.

Утром сюда прибудут грузчики, чтобы закончить работу по перемещению жизни Эйдена.

Он не вернется в эту квартиру.

Сегодня утром он позвонил мне, когда я собиралась покинуть пустыню. Разговор был коротким и неожиданным.

— Мне нужно будет вылететь в Париж, чтобы сделать репортаж о трудовых спорах и забастовке. Там уже есть иностранный корреспондент, но «Таймс» необходимо больше журналистов на точке.

Я не помню, что сказала на это, звучало ли это впечатленно или благосклонно. Но я точно не просила его вернуться.

— Я не уверен, как долго там пробуду, поэтому найму транспортную компанию, чтобы они упаковали и привезли мои вещи. Так тебе не придется заниматься этим дерьмом самой.

Да. Не придется.

Мы поболтали об аренде и о том, буду ли я искать другого жильца в квартиру. Решили, что он будет платить свою половину арендной платы, пока я не найду кого-нибудь другого, а потом объявили, что заканчивается посадка на рейс Эйдена. Я слышала, как это объявили.

— Мне нужно бежать, Мэдди.

Я не знала, что сказать. Я не могла попрощаться с ним. Я не могла сказать ему правду, не тогда. Не потому, что мне казалось, что уже слишком поздно, а потому, что где-то между первым собеседованием Эйдена в The New York Times и этим моментом я решила, что не буду стоять у него на пути. Я знаю Эйдена. Он бы не хотел меня обидеть.

Если бы я сказала ему правду о своих чувствах, он оказался бы между молотом и наковальней. Либо он бросил бы меня на произвол судьбы, чтобы осуществить свои мечты, зная, что я буду раздавлена, либо, может быть, он бы вернулся в Остин ради меня. И что потом?

Если Эйден останется в Texas Monthly, притворяясь, что ему этого достаточно, и зная, что отказался от невероятного шанса, что было бы у нас дальше?

Поэтому я облегчила ему задачу. Я не призналась и даже не попрощалась с Эйденом.

Сделала вид, что звонок оборвался, повесила трубку и навсегда закрыла за нами дверь.

ЧАСТЬ II

• 11 •

Эйден

Наступил сезон веселья и всего такого.

Сыпет снег, да и высокие горы за запотевшим лобовым стеклом арендованной машины ясно дают понять, что я больше не в Нью-Йорке. Брат с супругой несколько месяцев назад купили загородный дом в Вейле, штат Колорадо, и пригласили меня присоединиться к ним на праздники. Я не мог отказаться, ведь это целая неделя вдали от работы, неделя, чтобы расслабиться и провести время с семьей, которую я не видел с тех пор, как уехал из Техаса в прошлом году.

Давно пора было встретиться.

Я барабаню пальцами по рулю – нервный тик. Я знаю, что там будет Мэдди. Я знаю это, потому что спрашивал об этом брата раза четыре.

— Возможно, она не сможет взять отгул, — предупреждал он.

— Но сейчас Рождество, — замечал я.

— Да, но Элиза ее повысила. Разве Мэдди тебе не сказала?

Нет. Не сказала. Мы с Мэдди не разговаривали.

В какой-то момент между тем, как я устроился в «Таймс», и сегодняшним днем наша дружба растворилась в воздухе. Подождите, неправильно — не в «какой-то» момент. В миллион разных моментов. Миллион сообщений, которые остались без ответа. Миллион телефонных звонков, которые отправлялись на голосовую почту. Миллион писем, которые, вероятно, так и не были прочитаны.

Мэдди отрешилась от меня.

Я уехал в Париж, и телефонные звонки и сообщения стали поступать все реже и реже. Она не оборвала наше общение разом. Это происходило медленно, более затянуто. Из-за разных неловких моментов я задумывался, не ищу ли я скрытый смысл там, где его нет. Может быть, она просто занята, рассуждал я. Может быть, ее телефон разрядился. Может быть, у нее новая жизнь, и я был там не нужен.

Разумеется, я расспрашивал Джоли и Джеймса.

— Она не перезванивает тебе? Мы только вчера с ней говорили. Мэдди нашла нового соседа по квартире.

— Ого, круто. Отлично, не мог бы ты попросить ее позвонить мне?

— Конечно.

Но ничего.

Дело было год назад.

Либо мою просьбу не передали, либо Мэдди не отнеслась к ней серьезно.

Как только наше общение полностью сошло на нет, я думал слетать обратно в Остин, чтобы встретиться с ней лицом к лицу, но так и не смог отпроситься. Когда мне все-таки удалось выкроить длинные выходные, я столкнулся с трудным вопросом: захочет ли Мэдди вообще меня видеть?

Все казалось таким нелепым.

Но сегодня я ее увижу, и все встанет на свои места. Мэдди и Эйден снова вместе как в старые добрые времена.

Дом Джоли и Джеймса примыкает к Гор-Крик в Вейле, и как только я проезжаю мимо отеля "Четыре Сезона", я замечаю его на левой стороне. В этот загородный дом легко поместится десять моих квартир. На подъездной дорожке (разумеется, с подогревом) имеется место для целого парка автомобилей. Я подъезжаю и паркуюсь рядом с белым внедорожником «мерседес».

Коттедж — отличная груда кирпичей. Или, скорее, камней. Он отлично вписывается в окружающий его горный пейзаж, но все же кричит: «ПОСМОТРИ НА МЕНЯ!»

Может быть, дело в размере. Или в местоположении.

Может быть, я слишком много внимания уделяю дому и недостаточно внимания тому, что должно произойти, как только я окажусь внутри.

Выдохнув, толкаю дверь, и меня обдает порывом ледяного воздуха. Я все еще не привык к настоящим зимам. В душе я теплокровный техасец.

Я обхожу автомобиль и открываю багажник, чтобы достать сумки. Одна из них забита подарками. Стоит признать, я привез огромное количество подарков для Мэдди, но это только потому, что мы давно не виделись. В прошлом году я купил маленькую акварельную картину у художника на улочках Парижа и вставил ее в рамку. Еще приобрел медальон с выгравированной крошечной буквой «М» у ювелира в Ливане, куда меня занесло прошлым летом.

Ну и всякая дребедень для остальных. Джеймс получит бутылку виски, а Джоли вроде как свитер. Точно сказать не могу; я попросил продавщицу завернуть что-нибудь, что она сочтет подходящим.

И подарки для племянника. Форду уже почти год, но я не особо представляю этот возраст. Он уже ходит? Ест с общего стола? Уже разговаривает или еще рано?

Полагаю, скоро выясню.

Я подхожу к входной двери и стучу.

Открывают мне не сразу. Мои пальцы начинают неметь.

— Есть кто? — раздраженно стучу в дверь чуть сильнее.

Наконец она распахивается, и меня встречает Джоли в красно-белом клетчатом фартуке поверх черного платья-свитера. У нее на руках малыш Форд слюнявит свой кулачок.

— Эйден! Ты приехал! — восклицает она с широкой приветливой улыбкой.

Затем приглашает меня войти, и я снимаю ботинки у порога, чтобы не топтаться снежной обувью по дому.

— Как доехал? Не устал?

— Нет. Все хорошо.

— И машина держалась молодцом? В горах немного сложно водить.

— Все прошло отлично.

Мне не хочется разговаривать с Джоли. Без обид, но сестра Мэдди так же интересна, как миска отрубей с изюмом. Но мама воспитала меня правильно, поэтому я сопротивляюсь желанию положить руку ей на лоб и отодвинуть в сторону, чтобы направиться на поиски Мэдди. Вместо этого я позволяю провести мне быструю экскурсию по дому по дороге в столовую.

Ничего себе, гостиная, заполненная антикварной мебелью, которая выглядит неудобной. Здорово.

Ванная комната — новаторский проект?

Да это займет целую вечность!

Наконец, в коридоре, я слышу голоса. Огромный арочный дверной проем впереди ведет на кухню и столовую. Туда, где собрались все: Джеймс, Мэдди и…

Парень.

Какого хрена?!

Мэдди стоит рядом с ним, опустив голову ему на плечо. Я моргаю, будучи не до конца уверенным, что вижу то, что, как мне кажется, вижу. У Мэдди появился парень? Парень, которого она привела на Рождество?

Мои сумки выпадают из рук, и тяжелый глухой стук привлекает всеобщее внимание.

— Эйден! — улыбается Джеймс, горя желанием поприветствовать меня как следует.