– Так вы прятались? Прятались на земле столько лет? – Шок кивнул. – От чего? И почему именно у Людей?
– Алекс, все просто, – он улыбнулся, – вы самая молодая раса в этой части Вселенной. На вас никто не обращал внимание до появления Приора. И зная вашу природную алчность до знаний и эгоизм, мое присутствие оставалось бы в секрете столько, сколько мне было нужно. – Он развел руками, словно не сказал ничего обидного. – А теперь я должен, наконец, сыграть свою роль, как бы не хотелось обратного. Я должен.
– Какую роль? – Полковник наклонился над столом, внимательно вглядываясь в собеседника.
– Это пока четко не известно. Альтернатив много, но я все же надеюсь, что скоро все станет определеннее.
– А от кого вы прятались?
Шок вздохнул и впервые за весь разговор устало отвел глаза. Он не хотел отвечать на этот вопрос, и Полковник покорно ждал, когда он созреет.
– Во Вселенной много разных сил. Какие-то оставались незамеченными многие тысячелетия, не причиняя особого вреда. Но есть те, которым достаточно только появится, как вся Вселенная начинает полыхать в огненном смерче. Мой народ боролся с этим долгие века, но мы так и не смогли одержать победу. Эта сила слишком яростная, слишком уверенная в своей правоте, слишком кровожадная и подлая. Бороться с ней честно не выходит, а покориться означает не просто смерть… скорее забвение. Чтобы победить, надо стать такими же, как она. Но тогда ради чего бороться, если победит все тот же мрак?
Алекс не мог ответить на эти слова, боялся даже дышать. Он не думал, что Шок мог чего-то бояться или даже тревожиться. Но он видел ужас в его глазах, слышал страх в голосе. Если он боялся этой силы, то что делать ему? Слабому, примитивному человеку, который даже не понимает, что за враг у него есть.
– Нет, я не боюсь ее, этой силы, – вдруг ответил на невысказанный вопрос Шок. – Скорее, я не хочу заканчивать эту игру. Ведь это будет означать, что этому циклу конец, а в новом мне места нет. – Он снова улыбнулся, но грусти в улыбке было больше, чем раньше. – Мое время в этом мире заканчивается. А мне так не хочется уходить. – Его тело обмякло на удобном диване, и он словно стал меньше ростом, руки повисли вдоль туловища, а голова упала на грудь.
Но все изменилось неожиданно быстро. Шок снова стал уверенным, веселым и непосредственным, как и пару минут назад. Он поднялся, подошел к командиру и весело пропел.
– Вам повезло больше, Алекс. Ваш новый мир будет прекраснее моего, и в этой реальности тяжесть решения будет намного меньше.
– Но я так ничего и не понял, – растерянно проговорил Рохас, – объясните с чем мы сражаемся? Или с кем?
– Вам не нужны ответы от меня. У вас есть источник ответов, более эффективный, – он улыбнулся. – Но знаете… все же один ответ я вам дам.
Шок прошелся по каюте и остановился рядом с макетом корабля на стене.
– Как и всегда, мы сражаемся против тьмы внутри себя… как и всегда… другого врага у нас нет и никогда не было.
Он ушел, а Рохас растекся по стулу, стараясь понять, о чем говорил собеседник. Для него враг – это всегда внешняя сила, всегда чужак, несущий боль. Но как знать врага в лицо, когда его лицо – твое собственное? Было решено отбросить эти мысли до поры до времени. До тех пор, когда обстоятельства не станут хоть немного понятнее. Мужчина разложил на столе документы, которые требовали его внимания, и около часа посвятил себя им. Он сосредоточился только на том, что видел, чтобы занять мозг знакомыми вещами. И даже бюрократия показалась ему не такой скучной и давящей, как раньше. У него вдруг появилось чувство, которое он давно не испытывал. Ему вдруг захотелось стать тем, кого он называл про себя «тыловой крысой»: сидеть в теплом кабинете, перебирать бумажки и принимать решения, не заботясь о последствиях. Он откинул эти мысли, испугавшись их привлекательности, и встал из-за стола. В ту же секунду его грудь пронзила адская боль. Он прижал к ней руки и почувствовал на них теплую скользкую влагу. Это была кровь. Он видел ее, чувствовал на ладонях. В нос ударил кислый металлический запах. Боль пронизывала все его тело, растекаясь по венам, и он бессильно упал, потеряв сознание. Его коммуникатор на ключице беспомощно жужжал, но ответить Рохас не мог. Его уже тут не было, сознание покинуло его.
Очнувшись, Алекс обнаружил, что лежит в лазарете, а вокруг столпились люди. Но они смотрели не на него, а на кого-то на соседней койке. У него получилось, хоть и с трудом окликнуть их и беспокойные взгляды устремились в его сторону.
– Полковник, – первой начала Лиза, – вы в норме?
«Как я могу быть в норме, если ранен?», – подумал он с раздражением, но, положив руки на грудь, не обнаружил ни повязки, никаких других признаков недавней травмы. Он лишь поднял удивленные глаза на врача, который, казалось, был совершенно спокойным.
– Я говорил вам, что недосып не приведет ни к чему хорошему? Говорил? – Роберт выглядел как пожилой учитель, отчитывающий бездельника-ученика. Он стоял над мужчиной с руками на поясе и наставительно покачивал головой. – Но вы же бессмертны, видимо. – Доктор устало потер виски и покачал головой, понимая, что его слова ушли в пустоту.
– Недосып? О чем вы? – совершенно потерялся Рохас.
– Вы потеряли сознание в своем кабинете, Полковник, – объяснила Лиза. Хоть у кого-то в этой палате проскользнула нотка беспокойства.
– Я? Нет… я, – он снова опустил руки на место, где должна была быть рана. Потом глазами проверил то, что никак не походило на реальность: раны не было, крови тоже. Даже боль не давала о себе знать, – снимите записи с видеонаблюдения, – скомандовал он.
– Уже, – это была Хлоя, которая медленно вошла в палату, – вы просто упали, держась за грудь, – на ее лице отразилось осуждение. – Доктор прав, вы себя переоцениваете.
Алекс нахмурился. Он точно видел кровь, чувствовал боль. Это не могло быть просто иллюзией. Он переводил глаза с одного человека на другого и понимал, что никто не допускает мысли, что с ним было что-то не так.
– У нас другая проблема, Полковник, – произнесла Лиза. – Приор изменил траекторию и, судя по всему, мы движемся назад. К планете.
Рохас перевел взгляд с девушки на пустую стену напротив. Картинка начинала складываться, но не хватало какой-то детали, которую он пока не мог разглядеть.
– Он не сообщил? Почему? Приор? – снова заговорил мужчина.
– Нет, я пыталась войти с ним в контакт, но он ничего не ответил, – Лиза опустила глаза, словно стыдилась своего фиаско.
– Айрин?
– Она не отвечает.
– В смысле, молчит?
– В смысле, – Лиза отошла в сторону и указала на соседнюю койку, на которой лежала девушка без сознания.
Рохас выругался про себя самыми отборными словами и начал подниматься. Никто его не останавливал, если не считать осуждающих взглядов.
– С ней что случилось? – в голосе мужчины слышалось раздражение. – Опять. – Его требовательный взгляд уперся сначала в доктора, потом перешел на Лизу.
– Она шла по коридору вместе со мной, – откуда-то из глубины отсека послышался голос Эрика. Он все это время сидел на кресле в углу, не привлекая внимание, – потом схватилась за грудь и упала.
Рохас посмотрел на парня и машинально снова поднес руку к своей груди. Она, видимо, почувствовала тоже, что и он. И у него совершенно четко обозначилось подозрение, что Приор не остался в стороне в этой истории.
– Сообщите мне о любых изменениях в ее состоянии, – на ходу бросил Алекс и вышел вон из каюты.
На настоящей палубе управления его ждало разочарование. Приор никак не откликался на его зов и даже войдя в круг контакта, он ничего не почувствовал. Спустя битых полчаса попыток, он бессильно упал на ближайший стул, подперев голову рукой, и закрыл глаза. Вопросов было масса, но больше всего его беспокоило молчание Приора. Что-то снова пыталось захватить его и на этот раз удалось? Именно такое подозрение крутилось в голове у командира. Поэтому они возвращались на место, где висели безвылазно два года. Оставаться на палубе было бессмысленно, и Полковник побрел обратно в медицинский отсек. Айрин осталась одна в палате, даже Хайс занимался какими-то другими делами. Мужчина присел на стул рядом с девушкой и внимательно посмотрел на нее, мысленно призывая проснуться. Но она не шевелилась. Пока Рохас возвращался в лазарет, он узнал, что Шок тоже не откликается. Лишь попросил не беспокоить его какое-то время. Рохас остался один. Ему вдруг показалось, что все, что произошло с момента появления «гостей» было сном, и теперь он медленно просыпался и возвращался в исходную точку. Он снова окинул девушку взглядом, и ему вдруг очень захотелось, чтобы она поговорила с ним. Пусть даже она ничего путного и не могла объяснить, но ее голос, грусть в глазах, которая стала привычной, словно давали ему сил. Он коснулся ее ладони и прикрыл глаза.