Он помолчал немного и продолжил.

– Вы уже видели руны. – Он провел пальцами по поверхности стола и там засветился голубой знак.

– Как… как они меня защитят? – в горле пересохло, голос прозвучал хрипло.

– Это университетский курс, на самом деле. Но я постараюсь кратко. Правильная последовательность рун создает некое поле, образующее вокруг объекта энергетический барьер. Эта энергия достаточно материальна, чтобы предотвратить физический ущерб. И достаточно нематериальна, чтобы отогнать энергетических сущностей.

– А почему они запрещены?

– Запрещены не сами руны. – Он внимательно смотрел на меня, словно раздумывая, что еще мне можно позволить знать. – Нанесенные определенным образом, они могут менять тело и… его характеристики. Когда-то давно с их помощью наказывали неугодных магов, лишая силы. Процесс долгий и сложный, но крайне эффективный. Поэтому и был запрещен.

– Он имеет отношение к тому, что мне?..

– Это именно он и есть. С некоторыми необходимыми изменениями. Вы не обладаете силой, поэтому для вас он не опасен. Вреда я вам не причиню. Боль – да. – Он развел руками, – Но, к сожалению, это неизбежная часть, своего рода плата за будущее… спокойствие.

Я снова кивнула. Он прав, боль, которая закончится, казалась мне приемлемой платой.

– Что мне нужно делать?

– Раздеться.

Я ошарашенно уставилась на него, пытаясь найти на лице следы улыбки, которая показала бы, что он шутит.

– Руны наносятся на тело, – вздохнув, пояснил он. – Для этого требуется непосредственный контакт с кожей. Так уж устроена эта магия. Я обещаю вам, что не попытаюсь… как-либо воспользоваться ситуацией.

Щекам стало горячо. Чувствуя, как жар разливается по всему лицу, я вцепилась в край свитера и неуклюже потянула его в сторону.

– Позади вас халат. Я вернусь через пару минут.

Все еще с горящим лицом я кое-как стянула одежду, путаясь в молниях и пуговицах и спешно завернулась в темный халат, оказавшийся, к слову, хаори. Неудивительно. Еще у такого владельца должна быть припасена пара катан… Я несколько раз глубоко вдохнула, стараясь успокоиться. Представлю, что я на приеме у врача. У хирурга, например.

Первое прикосновение было едва заметным. Пальцы скользнули вдоль спины, прочерчивая линии, которые налились теплом. Это было не больно, скорее странно. А потом сотни маленьких иголочек впились в тело, следуя за движениями пальцев. Это было похоже на нанесение татуажа, по крайней мере поначалу. Вот только иглы с каждым прикосновением становились все длиннее и проникали все глубже. Пошевелиться было страшно – вдруг своим движением я испорчу что-нибудь. Я судорожно вдохнула после очередного прикосновения. Слезы выступили на глазах. Изо всех сил я старалась сдерживать их. Я ведь знаю, ради чего все это, я сама согласилась. Каждый укол – это минус одна нечисть вокруг меня. Минус один кошмар, плюс спокойная ночь. Я закусила губы, чтобы случайно не закричать. Но в какой-то момент силы иссякли, и я забыла обо всем, кроме тонких острых игл, которые словно пронизывали меня насквозь. И все это длилось и длилось, как мне казалось, вечность.

О том, что все закончилось, я поняла только когда он накинул мне на плечи хаори. Какое-то время я лежала, не в силах пошевелиться, потом попыталась встать. Он мягко подхватил меня, помогая подняться.

– Мне… в ванную, – голос не слушался, тело била дрожь.

– Вот здесь. – он подвел меня к двери и открыл ее. – Я принесу вашу одежду.

Я просидела на полу в ванной минут пятнадцать, пока, наконец, слезы не перестали литься. Лицо было опухшим несмотря на то, что я несколько раз умылась холодной водой. Все еще еле держась на ногах, я вышла из ванной комнаты, руки мелко дрожали. Электрический свет в комнате показался слишком резким.

Он поднялся мне навстречу с дивана. – Садитесь.

В руках у меня оказалась большая чашка.

– Пейте, станет легче.

Этот чай, или что это было, был горячим, горьковатым и пряным. От него и правда стало легче, дрожь наконец-то прекратилась, дыхание выровнялось. Тепло от чая докатилось до кончиков пальцев.

Он взял у меня пустую чашку и сказал, – Вам сейчас лучше поехать домой. Скоро захочется спать. Это нормально, не пугайтесь. Я отвезу вас.

Говорить не хотелось, мысли стали тяжелыми и неповоротливыми. На улице уже стемнело, фонари у подъезда расплывались желтыми звездами. Я послушно села в машину и также послушно вышла из нее у общежития. Дверь была странно тяжелая, и я так и стояла бы там, если бы он ее не открыл. Лестница и стены дрожали вокруг и хотели закружиться вокруг. Я кое-как дошла до своей комнаты и упала на кровать.

***

Звонок раздался поздно вечером. Рейн, не глядя взял трубку.

– Добрый вечер, леди Альтан.

Такие звонки – редкость. Что-то случилось?

Ее голос звучал сухо. – Я подумала над твоими словами, и нашла в них смысл. Можешь отправить девушку в клинику. Уточни, кто из целителей возьмется. Единственное условие – я не хочу, чтобы она пересекалась с Даниэлем.

– Да, леди Альтан, я позабочусь об этом.

Он опустил руку с телефоном и откинулся на спинку дивана. С минуту он смотрел в никуда, потом потянулся к шахматной доске и переставил черную пешку на одну клетку вперед.

Лову́шка – в шахматах попытка спровоцировать соперника на внешне выгодное продолжение, которое в действительности оказывается ошибочным.

В широком смысле ловушка – любой хитрый ход, содержащий скрытую угрозу и рассчитанный на промах противника. В узком смысле ловушка – это не всякая провокация ошибки, а лишь такая, которая связана с определённым риском. (Википедия)

***

Я сидела на кровати, разглядывая руку. Рука как рука, ничего на ней не видно. Впрочем, он так и сказал. Никто ничего не увидит. Кроме магов. Но их вокруг не так, чтобы много. Хотя с какой стороны посмотреть. На меня одну вот аж целых три теперь…

Последние выходные августа. За эти два дня мне нужно решить, что делать со стажировкой. В прошлом году я договорилась с университетской библиотекой, где помогала приводить в порядок картотеку. Мне написали милую характеристику, и это зачлось за внутриуниверситетский проект. В этом году такое не прокатит. Придется искать компанию на стороне.

***

На утро после ритуала я проснулась в пять. Просто открыла глаза и лежала, уставившись в потолок. Тело было странно легким и будто не моим. Страшно было пошевелить даже пальцем. Что если вчерашние иглы все еще здесь? Я бы и не вставала, но пришлось – захотела в туалет. А это не та вещь, которую можно бесконечно откладывать. Осторожно я слезла с кровати, каждую минуту ожидая боли. Но ее не было. Не было и всех потусторонних звуков. Ни пока я была в комнате, ни в коридоре, ни в ванной. Я прошлась по всему общежитию, под конец специально задерживаясь в темных уголках. Не было.

Когда Маша проснулась, у меня уже был готов завтрак.

– Ты в порядке? – вместо приветствия спросила она.

– Да, кажется, в полном.

– Ты меня вчера очень сильно напугала.

Я замерла с чайником в руке, – Я? Почему?

– Ушла с утра, весь день тебя не было, вернулась поздно, и в таком состоянии, что даже раздеться не смогла.

Это правда, я вчера уснула в чем пришла. Наверное, этот странный чай виноват. Или, может, устала сильно. Да, наверное, это выглядело странно. За всеми своими проблемами я совсем не подумала, что она может за меня беспокоиться.

– Маша, прости, я не хотела. Я сама не знала, что так получится. Это лекарство, видимо.

– Ты у врача была?

– Да.

– У того самого, что звонил накануне?

– Ага, – я вспомнила, что назвала Рейна врачом, – точно, у него.

Маша странно взглянула на меня и не ответила, уткнувшись в кружку с кофе.

– Ладно, я надеюсь, этот врач и вправду тебе поможет, – произнесла она через некоторое время.

***

На шесть разосланных мной резюме я получила только два ответа, и оба – отказ. Компании уже набрали стажеров. Сама виновата, надо было раньше озаботиться. Оставались еще четыре варианта. И именно ими я планировала заняться в перерыве между лекциями.