Шаоань и Жунье шли след в след по тропинке вдоль реки к верховьям. Яркий весенний свет одевал их тела и согревал души. Они молчали.

– Ты можешь помедленнее? – спросила наконец, вскинув смеющееся лицо, Жунье. – Я за тобой не поспеваю.

Шаоань унял размашистый шаг своих длинных ног:

– Видишь, привык бегать по горам. Не хватает терпения идти медленно.

– Гляди, гляди! – закричала вдруг Жунье, указывая на склон перед ними.

Шаоань остановился и проследил, куда был направлен ее палец, но ничего не заметил.

– Что такое? – спросил он удивленно.

– Ирисы! Глянь, какие синие!

Шаоань решил сперва, что там было что-то особенное. Подумаешь, пара ирисов. Эти дикие цветы он видел в горах каждый день, ничего удивительного.

Жунье уже подбежала к цветам и села с ними рядом, поджидая Шаоаня. Он подошел к ней.

– Давай посидим здесь немного, – сказала Жунье.

Шаоань сел, скрестив руки на груди, и стал смотреть, как грязно-желтая река спокойно убегает вдаль от подножия холма.

Жунье сорвала цветок и стала теребить его. Она никак не могла собраться с духом и наконец выдавила:

– Шаоань, у меня есть очень срочное дело. Мне нужно обязательно поговорить с тобой, чтобы ты сказал мне, как следует поступить…

Шаоань повернулся, гадая, с какими трудностями столкнулась Жунье. Он с тревогой ждал продолжения. Не стоило труда сообразить, что речь шла о том самом деле, из-за которого он понадобился ей в городе.

Жунье покраснела так, словно ее била лихорадка. Поколебавшись немного, она сказала:

– Тетка подыскала мне партию.

– В смысле? – Шаоань не мог понять, о чем она толкует.

– Ну… сына одного большого начальника. – Жунье неотрывно смотрела на цветок в руках, продолжая его теребить.

Шаоань наконец осознал, к чему она ведет. «Она выходит замуж», – мелькнуло у него в голове. «Выходит замуж?..» – удивился он своим собственным мыслям и сам себе ответил: «Да, это так».

На душе на мгновение стало как-то странно. Он осторожно положил потные руки на покрытые заплатками колени и обхватил их с какой-то подсознательной жалостью.

– Что с тобой?

Шаоань понял, что ведет себя странно. Он разозлился на себя. Надо было по-братски помочь Жунье принять решение. Ведь она специально вызвала его в город, потому что доверяла ему – и только потому рассказала ему все как есть.

Он быстро взял себя в руки и сказал:

– Это хорошо. Наверняка у него все в жизни неплохо – а кем он, кстати, работает?

– Но я не хочу, – подняла голову Жунье. Она посмотрела на Шаоаня с удивлением и разочарованием.

– Не хочешь?

Шаоань не знал, что делать. Ну, не хочешь – и ладно, какие тут могут быть сложности?

– Тебе нужно просто решить для себя самой… – прошептал Шаоань.

– Но я хочу знать: что бы ты сделал? – упрямо спросила Жунье.

Шаоань не мог понять, что происходит. Он достал обрывок бумаги, вытащил из кармана щепотку табака, быстро скатал самокрутку и сделал несколько затяжек:

– Ну, не хочешь – и бог с ним, разве нет?

– Они всё ходят за мной, а я… – Жунье страдальчески потупилась.

– Ходят… – Шаоань не мог взять в толк, почему, если девушка не согласна, мужчина продолжает настаивать. Неужели люди в городе совсем толстокожие?

– Какой же ты дубина, – пробормотала Жунье, не поднимая головы.

Шаоань почувствовал себя виноватым. Жунье так нуждалась в его помощи, но он оказался совершенно бесполезен. Что же делать? Может, сходить проучить этого приставалу? Но ведь он сын большого начальника. И потом, с чего Шаоаню марать об него руки? Если кто-нибудь посмеет так доставать в будущем Ланьсян, он точно изобьет его до полусмерти!

Он заметил, что Жунье по-прежнему сидит, скорбно склонив голову. Шаоань не знал, как ее утешить.

– В детстве, если бы кто-нибудь взялся обижать тебя, он бы сразу хватил моего кулака, – выпалил Шаоань. – Ты, наверно, не помнишь, как в Каменухе один парень специально запустил в тебя баскетбольным мячом, а я разбил ему нос до крови… Раньше… если тебе нужен был цветок лилии с высокого склона или плошка ягод, – я всегда первым бросался на помощь и никогда не подводил тебя… Но сейчас… это…

Жунье закрыла лицо руками и заплакала. Шаоань запаниковал. Он отшвырнул недокуренную самокрутку и быстро скатал еще одну. Наконец Жунье вытерла слезы платком и замолчала. Слова Шаоаня вновь напомнили ей об их прошлом, которое она никак не могла оставить. Она не знала, как побороть стеснительность и раскрыть свое сердце Шаоаню. В романах влюбленные девушки как на духу выкладывали все, что хотели, и делали это так естественно. Но сейчас, наедине с любимым, язык не поворачивался сказать самые важные слова. Жунье злилась на его безучастность. Отчего он вел себя как дурак? С другой стороны, разве она могла винить его? Ведь она просто рассказала ему о чужих ухаживаниях и ни словом не обмолвилась о велениях своего сердца.

Пора было перестать говорить с Шаоанем загадками. Но она не могла набраться смелости сказать все прямо.

– Как дела у семьи? – как бы между делом спросила Жунье.

Шаоань почувствовал облегчение.

– Все хорошо, только… – он подумал, что настал момент рассказать ей о своей проблеме, – с зятем вот беда…

– Что случилось? – она вскинула озабоченное лицо.

– Продал пару пакетов с крысиным ядом – коммуна отправила его на трудовое перевоспитание в нашей деревне. И отец еще мой до кучи… Домашние все как на иголках. Не знаю, что делать…

– Вот чепуха, глупость какая, простого труженика никто за человека не держит, как так можно… Давай попрошу дядю написать в коммуну дядьке Баю и старому Сюю, а завтра поедем вместе к ним в Каменуху!

Жунье разволновалась. Она считала проблемы Шаоаня своими. Ее обрадовал подвернувшийся нежданно повод провести вместе больше времени и поехать на одной машине в Каменуху.

Шаоань на это и рассчитывал. Правда, он не хотел осложнять жизнь Жунье и просить ее лично ехать в деревню. Дядьки-начальника вполне хватит.

– Тебе нет нужды ехать, – сказал он. – Хватит и того, что твой дядя замолвит за меня словечко. Я сам поговорю с дядькой Баем и старым Сюем.

– У меня все равно завтра нет занятий. Вполне можно вернуться в город к вечеру и провести день в Каменухе… Может, сразу пойдем к дяде?

Услышав историю про зятя, Жунье подумала, что Шаоань сейчас наверняка сам не свой, не нужно заговаривать с ним опять про ее «дело». «Будет еще время», – сказала она себе.

Шаоань увидел, как близко к сердцу принимает Жунье его проблему, и был очень тронут. Он сразу почувствовал себя намного легче и мгновенно встал на ноги. Только сейчас он заметил, что ирисы действительно невероятно красивые, сверкающе-синие, словно россыпь сапфировых искр. Он сорвал несколько цветков и вложил их в руку Жунье:

– Поставь дома в вазу – они продержатся еще пару дней…

Девушка благодарно взяла цветы и повела Шаоаня в город. Они не пошли домой, а отправились сразу в контору. Жунье сказала, что дядя должен быть еще на работе, и оказалась права. Раскрылась дверь, и он энергично вскочил из-за стола пожать Шаоаню руку. Тянь Фуцзюнь узнал Шаоаня: он встречал его, когда приезжал в деревню, и всегда спрашивал, как дела в бригаде. Председатель Тянь прекрасно помнил, что Шаоань не кто иной, как глава первой бригады.

Председатель налил ему чашку чая, протянул сигарету и щелкнул зажигалкой. У Шаоаня слегка дрожали руки, и он не сразу сумел прикурить.

– Хороший ты парень! Славные дети у Юй Хоушэн. – Тянь повернулся и спросил Жунье: – Это же шаоанев брат заходил к нам недавно?

– Да, – отозвалась Жунье, – это был Шаопин.

– А, Шаопин! И имена хорошие Хоушэн ребяткам подобрала.

Все улыбнулись.

– Правда, сейчас у них не так уж все хорошо, – сказала Жунье.

– А что случилось? – прищурился Тянь Фуцзюнь.

Шаоань рассказал председателю о своем зяте.

Тянь Фуцзюнь сидел в кресле и молчал. Он закурил и сделал несколько глотков.