— Борис, ты, что ль! Заходи, квартира пятьдесят пять, восьмой этаж.

Титов, входя в квартиру, взволнованно сказал:

— Александр, извини, что без приглашения вваливаюсь к тебе домой. Ты один?

— Жена на даче. Проходи в зал, не стесняйся, — пропуская его вперед, закрыл дверь. — Обещался Ермаков подъехать, решили с ним пива выпить. А ты что такой взъерошенный, глаза по пятаку?!

Титов, садясь на диван, обвёл глазами комнату:

— Не думал, что опера бандитского отдела так «богато» живут, — говорил с подтекстом. — Лет тридцать назад у меня точно такой же был телевизор! Пульт для переключения каналов два метра провода, что-то я его не вижу, — улыбаясь, пошарил ладонью по поверхности дивана в поисках пульта.

— Пульт сдал в ремонтную мастерскую, кот провод перегрыз, — ответил на его шутку тоже улыбкой. — Вижу, мой интерьер тебе поднял настроение?! Мы, опера, как генералиссимус Александр Суворов, живем скромно! Полководец в походах спал на соломе, а не на перине. Скромность у человека — черта его порядочности и ума! Богатство — признак тупости. Делиться надо, когда вокруг тебя люди голодают!

— Но не до такой же степени быть скромным, жена из дома не выгоняет? — Тит продолжал прикалываться.

— Как погляжу, ты и забыл, зачем ко мне пожаловал. Давай подождем Ермакова, с минуты на минуту подъедет, вот тогда и расскажешь свою беду.

— Не-е, — протянув слово, — мне с ним пересекаться нельзя, неровно дышит к моей деятельности.

— Ты уже себя считаешь государственным деятелем, выражаешься на их лексиконе.

— А что?! Всё верно говоришь! Воры и есть государственные деятели! У нас свое государство, как бы государство в государстве! И, заметь, свои законы, и они справедливее, чем ваш Уголовный кодекс!

У Титова на смартфоне раздался звонок, включил, слушая:

— Значит, у него подельник фотограф! Ладно, потом его пробьем, кто он по масти! Будьте осторожны, ментам на глаза не попадайтесь, не мешайте им работать, — отключил смартфон. — Александр, извини, рабочие моменты! Мои ребята пасут твоего тамаду, он вывел на одного фраера, держит фотостудию. Видать, тоже, как и он, мутный человек — на фотографа не похож. Вот скажи, я похож на артиста Филиппа Киркорова? — выгнув грудь колесом.

— А при чём тут бывший Аллкин муж? Не врубаюсь, куда ты клонишь: тамада, фотограф, ментов приплел. То, что твои ребята пасут тамаду, — это я понял. Захотелось ему лоб зеленкой помазать?! А зря! Зачем тебе проблемы.

— Встань на мое место, я сейчас сижу на пороховой бочке. Раньше думал, что получу ответку от тамады, сейчас нашлись люди его посерьезнее. Мне твой совет нужен, а с братвой советоваться — это что прийти к прокурору с повинной. Среди нашего брата у ментов помощников пруд пруди. Я сам у ФСБ на коротком поводке, говорю тебе открыто, знаю, что ты слово держишь, за метлой следишь. В этот раз попал крепко в жир ногами. Не знаю, знаком ты с ним или нет, хотя должен знать, он твоего возраста. Фамилия Шорин тебе о чем-то говорит? Он фээсбэшник!

— Олег Юрьевич! Ну как же, знаком! Недавно с ним пересекся в парке, поговорили по-стариковски. Толковый опер, по крайне мере раньше был, да и сейчас он не растерял свой авторитет, — а сам думал, что ФСБ руку держит на пульсе воры всегда под их контролем. — А почему ты о нем спросил?

— Сегодня с ним встречался на квартире. С его слов, хата родственника, он живет на Севере. Всегда встречаемся в ней, как будто она медом намазана. Предлагал ему свою норку. Отказывается, говорит, большие погоны не позволяют, а расклад не дал, чем моя хата его не устраивает. Фээсбэшники не опера, малёха очкуют!

Семенов его перебил:

— Адрес назови.

— Школьная пять, квартира двенадцать. А тебе она зачем?

— На всякий случай, вдруг придется тебя выручать, сам же сказал, что твой лоб зеленкой намазан, — понял, что Шорин встречается с Титовым на конспиративной квартире. Своим подчиненным не доверяет. Возможно, в личных целях использует Тита.

— Я тебе рассказывал, что фээсбэшники в курсе, какая партия наркоты заходит к нам регион. Товар везут из южных республик, что тебе говорю, телевизор, наверно, смотришь, частенько показывают, как органы очередную партию наркоты изымают у бродяг. Ты мою позицию знаешь, я противник этого бизнеса, борюсь с поставщиками, которые не под крышей ФСБ. Шорин говорит, что те партии, которые идут через их руки, под контролем. Так они выявляют международные синдикаты. Годами их пасут, потом их хлопают.

— Обычная оперативная работа, она так и должна быть поставлена. А что тебя смущает, Шорин мало тебе платит?!

— В том-то и дело, что в этот раз пообещал заплатить большие деньги. Сумму называть не буду, а то у тебя мотор встанет. Можно будет купить несколько квартир, вот таких, как твоя, с телевизором, пульт на проводе, — без злобы ущипнув снова Семенова. — И еще останется на велосипед с моторчиком! Я сразу смекнул: после сделки Шорин на мне поставит крест и сам со службы свалит. Представляю, сколько ему как большому начальнику отвалят бабла. Слушая его, сделал свое лицо попроще, мол, ему поверил. Поддакиваю, что уйду с должности смотрящего, братве скажу: здоровье пошатнулось. Уеду жить в Гагры. Но чувствую, в этот раз товар не наркота, а что-то серьезное. Меня вызвонил ростовский вор, говорит, приедет в гости по этой делюге. Он апельсин. А я их органически не перевариваю, воровскою корону надели за доллары. Это что совпадение?! Такого в жизни не бывает! И я думаю, кто рулит всей этой темой, играет с Шориным втёмную. В конце разведут они нас, как кроликов. Апельсин сказал, что руководит операцией Фантомас, кличка у него такая или фамилия, не знаю. Сказал, никто из братвы его воочию не видел.

Семёнов отреагировал на слово Фантомас:

— Помнишь, в наши молодые годы на экранах шел фильм «Аниськин и Фантомас»?

— На этой картине все ребятишки выросли! Даже бродяги и то были на стороне дяди Аниськина, а он участковый. Аниськин — человек слова! Таких, как он, порядочных людей сейчас по пальцам одной руки можно пересчитать, — показав ладонью вверх. — Первый — это я! — сказал торжественно и загнул на руке мизинец. — Второй — ты! — загнул безымянный. — И, пожалуй, всё.

Семёнов улыбнулся:

— Борис, спасибо за доверие! За это надо выпить кофе, или налить что покрепче?

— Александр, нет времени кофе распивать. Ермаков застанет нас вместе, еще подумает, что ты крысятничаешь, в душу к нему не заглянешь. Ты лучше скажи, что мне делать.

— С твоих слов, товар повезут автотранспортом? И почему путь лежит через наш регион, есть же трасса южнее на Ростов? Зачем круг нарезать через весь Уральский регион?

— Так у меня на таможне зеленый коридор! Главный таможенник — мой человек. Жить-то всем хочется! Через него подводную лодку могу провезти! Шорин не хочет светить свою службу ФСБ, поэтому обращается за помощью ко мне. Выдает мне деньги, я их таможне. Всё по чесноку! Встань на место Шорина: он что, приедет к таможеннику и скажет: пропусти груз с наркотой. Таможенник — парень с головой, знаю его с девяностых годов. Начинал с ним работать с водки «Рояль», или, как ее называли в народе, «Смерть оккупантам». Выпил стакан — и ты уже на небесах, выживал один из десяти. Мой человек рисковать погонами не будет, попросит у Шорина официальную бумагу с печатью — дело ведь государственное! А с жуликами, то есть со мной иметь дела проще, все чиновники взятки берут, он тоже не святой.

— Значит, хочешь услышать мой совет? Одно могу сказать: ваш бизнес добром не закончится. Весь расклад по сделке из вас никто не знает. Колода карт в руках Фантомаса, под маской никак скрывается покойный Жан Маре, — назвал французского актера, сыгравшего две главных роли — Фантомаса и журналиста в легендарном фильме. — Настораживает, что в операции участвуют ФСБ и воры, дело пахнет керосином! Из практики скажу, коней на переправе не меняют — эта пословица в данном случае не работает. Твоя интуиция тебя не обманывает, тебе от Шорина живым не отскочить, — после этих слов Титов стал тереть пальцами лоб.