Фрэнсис. Пожалуй, да. (Фрэнсис замолкает, обдумывая свои слова). Не знаю. То есть я хочу сказать, трудно об этом вспоминать, но полагаю, что да. Теперь, когда я думаю о том времени, мне кажется, что бы нас с Мартином ни держало вместе, что бы там ни было…
Мадлен. Он любил вас.
Фрэнсис. Да.
Мадлен. Это была любовь.
Фрэнсис. Пожалуй, да, он меня любил. (Фрэнсис опять останавливается, еще раз обдумывает слова). В некотором роде.
Мадлен. Конечно, любил. Я тому свидетель. Боже, сколько он о вас говорил.
Фрэнсис. Правда?
Мадлен. Конечно. И очень подробно.
Фрэнсис. Он, что, нас сравнивал?
Мадлен. Еще бы! И всегда в вашу пользу.
Фрэнсис. Всегда?
Мадлен. Ну, как правило. Чтобы никому не было обидно.
Фрэнсис улыбается, сдаваясь.
Фрэнсис. Да, он меня любил — как французы говорят? — «очень по-своему»…
Мадлен. И вы его очень любили.
Фрэнсис. Он меня любил. Ладно, какая теперь разница. Но самое главное, под конец, если уж отдать ему должное, он старался изо всех сил…
Мадлен. Он ушел по-хорошему, да?
Фрэнсис. …если принять во внимание, что по-хорошему уйти невозможно. Но что правда — то правда, сердцем я давно чувствовала, что дело идет к концу.
Мадлен. То есть вы хотите сказать, вы страшились этого.
Фрэнсис. Да.
Мадлен. Это не то же самое, что знать.
Фрэнсис жестко смотрит на нее.
К тому же у вас были дети.
Фрэнсис. Конечно.
Мадлен. То есть, у вас есть дети.
Фрэнсис. А вы, Мадлен? Вы могли это предвидеть?
Мадлен смотрит на нее, ничего не отвечая.
Мадлен. Вы сказали, как я поняла, что хотите приехать поговорить со мной о Мартине…
Фрэнсис. Да.
Мадлен. …вы именно так сказали.
Фрэнсис. Совершенно верно.
Мадлен. Хорошо. Но вы не сказали, почему. О чем конкретно вы хотели говорить?
Фрэнсис. Вы правы. Но будьте ко мне справедливы, я еще даже не присела.
Мадлен. Я уже предлагала вам сесть.
Фрэнсис. Знаю. Просто я была напугана.
Мадлен. Снимите пальто.
Фрэнсис, наконец, снимает пальто и кладет его на диван.
Я сейчас приготовлю чай.
Мадлен берет чайник и ставит на плиту. Фрэнсис садится. Через какое-то время Мадлен возвращается с чашками.
Фрэнсис. Я действительно хочу написать нашу историю. Но не роман. Я хочу написать мемуары.
Сцена вторая
Вечер того же дня. Занавески на высоких окнах не задернуты, и через окна в комнату проникают отблески ярких огней с променада внизу. От неонового луча через комнату пролегла яркая цветная полоса. Мадлен входит через основную дверь с полиэтиленовым пакетом в руках; в нем бутылки. Она не включает света. Проходит в часть комнаты, отведенную под кухню, и начинает доставать из пакета бутылки. Фрэнсис пошевелилась. Она лежит на диване, перед которым стоит Мадлен. Фрэнсис лежит, вытянувшись во весь рост, прикрывшись накинутым сверху пальто.
Фрэнсис. Что случилось?
Мадлен не отвечает; она ловко открывает бутылку, затем подходит со стаканом в руке ближе и садится на жесткий стул. Через какое-то время Фрэнсис продолжает.
Что такое?
Мадлен. Вы заснули.
Фрэнсис. Как это у меня вышло?
Мадлен. Понятия не имею.
Фрэнсис хмурится.
У вас просто талант.
Фрэнсис. Я что, опоздала на пароход?
Мадлен. И довольно на много.
Фрэнсис. Боже мой!
Мадлен. Выпейте пива, помогает проснуться. Пиво китайское.
Ни одна из них не двигается.
Фрэнсис. Который час?
Мадлен. Десять.
Фрэнсис. Непостижимо, как такое могло со мной случиться. Наверное, нервы. Совершенно определенно, нервы. Что еще могло быть?
Мадлен. Я слышала, у детей так бывает.
Фрэнсис. Да, у детей бывает. Они могут так вот взять и заснуть, когда им грозит опасность.
Мадлен. Может, это мне грозила опасность?
Фрэнсис. А мы что-нибудь ели?
Мадлен. Нет. Выпили очень много чая, но ничего не ели. (Мадлен потягивает пиво).
Фрэнсис. Какой необычный сон. И самое странное было то, что к нам в Блэкхит приехала королева.
Мадлен. Сама королева?
Фрэнсис. На ней была мини-юбка.
Мадлен. Кожаная или трикотажная?
Фрэнсис. Кажется, синяя. Ярко-синяя. Она все время закидывала ногу на ногу, то одну, то другую, туда-сюда, словно пыталась этим привлечь к себе внимание. Мне даже ее трусики были видны. Еще я угостила королеву каким-то пирогом, а Мартин развлекал ее своей очередной историей.
Обе улыбаются.
Думаю, ей было скучно, правда, она этого не показывала.
Мадлен. Что ж, у нее такая работа. Их специально к этому готовят.
Фрэнсис. Вы хотите сказать, обучают хорошим манерам?
Мадлен. Учат притворяться.
Фрэнсис оглядывается вокруг.
Фрэнсис. Здесь так тихо. Наверное, поэтому здесь снятся такие запоминающиеся сны?
Мадлен молча встает и идет в зону кухни за вторым стаканом.
Мартин всегда очень хорошо спал. А я никогда не могла. Но я не завидовала. Обычно лежала рядом, смотрела на него; он казался таким беззащитным. И мне порой приходило в голову: как глупо вот так просто лежать и спать.
Мадлен. Но дураком он не был.
Фрэнсис не отвечает.
Фрэнсис. Как-то утром, ближе к концу, он проснулся и сказал: «Правду говорят: чем старше становишься, тем легче быть счастливым». И еще сказал: «Наверное, природа так готовит нас к смерти». А потом добавил: «Что до меня, то я бы предпочел быть молодым и несчастным».
Мадлен. Как будто можно выбирать! (Мадлен возвращается).
Фрэнсис. Джейми любил надевать адвокатский парик Мартина.
Мадлен. Правда?
Фрэнсис. Да, довольно часто.
Мадлен. Как странно.
Фрэнсис. Это когда ему было семь. Он, бывало, приходил к нам в спальню в этом парике из конского волоса и кричал: «Признаны виновными! Признаны виновными!»
Мадлен. В чем виновными?
Фрэнсис. Наверное, в том, что долго не вставали с постели.
Мадлен подает ей стакан с пивом, затем идет на прежнее место и садится.
Вы встречались с Джейми?
Мадлен. Нет, никогда.
Фрэнсис. Вы ни с кем из них не встречались?
Мадлен. Я только однажды видела их издали.
Фрэнсис. Только видели? И ни разу с ними не разговаривали?
Мадлен некоторое время смотрит на нее.
Мадлен. Означает ли это, что вы уже приступили к делу? Вы все это записываете?
