VII. Сезон большой малины
Про автора
Виктор ЛОШАК
Как-то с Мишиным, его женой Таней и Сашей Кабаковым мы поехали в Барселону. На конференцию, темой которой был то ли расцвет, то ли закат культуры на информационном пространстве Европы.
Зал конференции находился на знаменитом бульваре Рамбла. Сквозь открытые окна мы видели ветки платанов с пожелтевшими листьями, выкрашенных в серебро людей, изображавших скульптуры; клетки с птицами и карлика-продавца, который, казалось, тоже сидел в клетке.
Мы веселились как могли и совсем забыли про последний день конференции, в программе которого значились мы все, но не сами, а со своими докладами. И этот день настал. Что-то мы с Сашей с горем пополам промямлили (cm на хорошем, я на ужасном английском по бумажке), и настала очередь Мишина. Он вышел с легкой улыбкой и начал вещать на чистом испанском. Мы не понимали ни слова. Зал притих, потом стал улыбаться, потом аплодировать… Что он там говорил — выяснить не удалось. Откуда он знает испанский, мне тоже непонятно…
«Вить, — говорит он мне, — ну, о чем написать?»
Я предлагаю.
«Нет, об этом все написано, неинтересно».
И мы, любя друг друга, расстаемся. Я продолжаю караулить, как ночной сторож у вулкана Везувий, пробуждения его общественного темперамента.
«Ну, достали, — сообщает он мне через несколько дней, — сяду, напишу».
Я жду. Через полтора месяца он приносит текст ни о первом, ни о втором и ни о третьем. А о чем-то своем, но и о моем, и о нашем.
«Парторг сухогруза вплавь ушел — три эсминца не догнали».
У нас с ним есть общий друг — Боречка. Это выдающийся политический борец муниципального уровня и к тому же живет в Одессе. Мы часто спорим по общей международной обстановке, выпиваем, а выпив, играем в баскетбол. Боречка дает Мишину жесткую характеристику: «Золотой пацан, чтоб он нам был здоров».
Ну, что скажешь, когда человек прав.
В начале перестройки возникли друзья из газеты «Московские новости»: «Предлагаем постоянный контракт».
Слово «контракт» звучало реформаторски и демократски.
Я говорю: «А что надо будет делать?»
«Ты обязуешься писать в первую очередь для нас». «А вы что обязуетесь?»
Друзья озадачились.
«Печатать, наверное».
Идея контракта понравилась. «Московские новости» были близки — как по направлению, так и по месту жительства. И вот в «МН» возникла рубрика «Искренне ваш» с моим портретиком.
Я на нем чрезвычайно мудрый.
Вообще, читать вчерашнюю прессу нелепо — кому нужна злоба вчерашнего дня?
Но когда вчерашний день становится позавчерашним, возникает новый интерес. Уже исторический.
Такое вроде бы ретро.
Отсюда все эти рубрики:
«О чем писал наш журнал сто лет назад»:
Тут, правда, не столетней давности писания. Так ведь и время теперь идет с другой скоростью.
Говори, автоответчик
Эх, птица-тройка!.. Куды несесся-то?..
Скорость перемен ослепляет воображение. Через двери, форточки и щели все пуще рвутся сквозняки, пропитанные запахами диковинной еды, влетают блестящие обертки, доносятся отголоски неслыханного кайфа на океанском прибое.
«Стрэйнджерз ин зе найт» в Нечерноземье.
По диким степям Забайкалья, по былинному бездорожью бывшей империи, — для кого — зла, а для кого — несмываемой славы, — летят надменной красоты иномарки. Впрочем, какие, к лешему, «ино». Это наши уже марки. Нашенские уже мерсухи, бээмвэхи и джипы. Даже роскошнейший и длинный, как нога манекенщицы, «линкольн» — и тот абсолютно наш: крыло побито и не покрашено…
Чумное захолустье шалеет от метаморфоз. Кто там в углу все долдонит, что новое поколение выбрало пепси? Пепси — наивная высотка шестидесятников… Новое поколение заглотило «сникерс» и ринулось к настоящим вершинам, где сверкает изобилие всемирных кнопочек, баночек и штучек. В воздухе все громче стрекочут стаи слов, непонятных головному мозгу, но возбуждающих спинной. Эпиляторы, модемы, сканеры, принтеры… Конечно, лазерные. И, конечно, струйные, да-да, особенно струйные!.. Поставки со складов. И откуда взялись эти дивные склады там, где прежде были только хранилища тухлой картошки? Теперь тут факсы, ксероксы и компьютеры с периферией. Периферия — это не провинция, мужики. Это наоборот. Это лучшие в мире сигареты «Вест». И лучшие в мире «Кэмел». И «Мальборо» — самые в мире лучшие. И поставщики — самые лучшие из всех мировых поставщиков, потому что уж покупатель тут точно — наилучший в мире. Ахнет, взвизгнет, помчится — да и купит этот, как его… Автоответчик! Причем непременно струйный…
Да! Именно струи хлынувшей к нам передовой, наукоемкой, разъели коммунально-коллективную житуху. Эпоха общения испустила дух, расплющенная безжалостной эрой коммуникаций. Вчера еще можно было хоть номерок накрутить: «Это ты? Это я! Ну как ты после вчерашнего?.. Завтра еще позвоню, узнаю, как ты после сегодняшнего!..»
Завтра настало, но узнать ничего нельзя. Не у кого.
То есть позвонить, конечно, можно, но никто не ответит. Нигде никого нет. Дома нет. В офисе нет. Жены нет. Детей нет. Полное впечатление, что население покинуло этот большой русский город. Теперь здесь между собой переговариваются только автоответчики. «Вы набрали номер… Нас, к сожалению, нет дома…» Для кого — к сожалению? Для автоответчика? «Необходимую информацию сообщите после сигнала…» Нашел дурака… Лучше послушаем, как трубка бормочет ту же чушь по-английски. Здесь теперь все непременно по-английски. Пришел сантехник, сказал, что прокладок нет, и оставил визитку: «Vasily N. Tryapkin, President». Судя по визиткам и автоответчикам, этот большой русский город заселили сплошные пэры и эсквайры.
Последний шанс пообщаться с живым существом напрямую — радиотелефон. Крутая вещь для крутого бизнеса, уважаемый! Шелестишь по Садовому в «ягуаре» и ведешь радиообмен с Колькой Рыжим — чтоб не забыл взять в сауну пива («хайникен» — лучшее в мире, поставки со складов немедленно) и телок высвистел. Кстати, телки сегодня тоже с антеннами. Прямо через спутник выходишь на Ляльку, интересуешься, как она после вчерашнего — в смысле, продала уже мочевину, или еще только протоколы о намерениях? Новая Россия не сидит на печи. Новая Россия сидит в сауне, где круглосуточно продает мочевину и подписывает протоколы о намерениях. Кто видел эти лица, может представить себе эти намерения…
В эту веселую кипучую жизню зачем-то влазит скучное бубуканье: «Субъекты федерации должны иметь равный статус…», «Субъекты федерации не должны иметь равный статус…», «Надо разобраться — кто относится к субъектам федерации…».
Ну нехай они там бубукают, а мы тут уж давно разобралися — кто. Вон хоть Колька Рыжий! Блин, о таких субъектах федерация раньше не могла и мечтать.
Да, жизня наступила правильная. Об такой жизни Петька с Чапаем и мечтали за пулеметом… По утрам не от будильника просыпаешься, а от чириканья за окошком. Это, правда, не воробьи, не разные там щеглы-сороки. Птичье-то население точно покинуло этот лучший город земли, экологичный, как выхлопная труба… Остались пока вороны, но и те не рискуют каркать. Чирикают же и задорно переругиваются под окнами охранные сигналки автомобилей. (Ведущих, конечно, фирм! поставки, конечно, со складов!..) «Чиу-чиу-чиу!.. — Блю-блю-блюууу!.. — Уууу!..Уууу!..» Песни джунглей.
Начальство насчет машин этих очень озабочено. Мэры, там, префекты — они как мыслят: то, что машины, — хорошо. А вот что они ездиют — плохо. У Европы надо учиться, мать ее. Как завещал великий наш Петр Алексеич. Пешеходные зоны, понимаешь. Чтоб эти водилы за километр объезжали, чтоб экология. Ну и что, пробки? Пробки это пробки, а экология — это… А государственный ум… Да ведь время какое! Шире мыслить надо.
