По приезду в поместье Роберт вышел первым, обошёл карету и открыв дверцу галантно подал леди руку, неожиданно заметив, что та, несмотря на грозный вид и всё своё напускное равнодушие – волнуется.

На входе в большую гостевую комнату пришедших встречали хозяева – почтенные лорд и леди Денвер. Улыбаясь и приветствуя гостей, они давали краткую программу приёма и указывали направление фуршета. Роберт как мог – старался отвлечь графиню от волнения и тревожных раздумий, однако, подойдя приветствоваться к хозяевам, увидел, как помрачнело лицо леди Денвер при появлении Адель.

– Добрый вечер, лорд Эддингтон, – натянуто улыбнулась Леди Денвер.

– Приветствую Вас! – а вот улыбка лорда Денвера была искренней.

– Вам не стоило приходить, моя дорогая. Вас не приглашали, – обратилась Оливия к графине.

И надо отдать должное графине – на её лице не дрогнул ни один мускул. Она сделала шаг вперёд, приветствуя Денверов в изящном реверансе, и громко с достоинством произнесла:

– Добрый вечер лорд и леди Денвер!

Роберт также сделал шаг впёред и обратился к лорду Денверу:

– Добрый вечер, мой друг! Твоей жене стоит следить за языком. Сегодня леди Колстрхейдж сопровождает меня на вашем приёме и все оскорбления, произнесённые в её адрес я приму, как лично направленные мне. Со всеми вытекающими, – не обращая ни малейшего внимания на Оливию, сказал он.

Посеревший на мгновение Отто быстро пришёл в себя, затем приглашающим жестом пропустил Роберта и Адель в гостиную, и, широко улыбнувшись, сказал:

– Прошу прощения, леди Колстрхейдж, моя жена не хотела Вас обидеть. Сегодня её мучают сильнейшие мигрени, не обращайте внимания на её излишнюю склочность, – лорд Денвер жестом приказал возмущённой жене удалиться.

Большая светлая гостиная, обклеенная светлыми обоями и гипсовой лепниной, уставленная изящной белой мебелью и бронзовыми канделябрами выглядела изысканно и дорого. Внутри уже находилась внушительная часть светского общества Норт-Ленда. Они пили шампанское, приветствовали друг друга и по очереди проходили к домашней галерее Денверов. Роберт и Адель также направились к галерее, но были остановлены:

– Адель! Какая чудесная встреча! Неужели Вы, наконец, решились покинуть свою затворническую ракушку? – проговорила статная блондинка в синем бархатном платье.

– Добрый вечер, Кристина! Рада встрече! – поздоровалась графиня и попыталась раствориться в толпе, но настойчивая девушка нагнала её:

– Как чудесно, что Вы здесь! – повторила она и добавила, – Вы нам сегодня споёте?

Пытающаяся сохранить вежливое лицо Адель ответила:

– Боюсь, для пения нужен определённый настрой, сегодня его нет, – улыбнулась она.

– Странно, я всегда думала, что певички из кабака не обращают внимания на такие мелочи, – похлопала глазками Кристина.

– Вы опять что-то напутали, моя дорогая. Когда я жила в Пальетте, я обучалась пению в храмовой капелле. Прошу прощения, мы вынуждены Вас покинуть. Хорошего вечера, – сказала Адель и решительно зашагала в сторону.

Виконт, остро чувствовавший свою вину, так и не подобрав извинений, принёс графине фужер шампанского и самое вкусное, по его мнению, пирожное. Графиня в свою очередь из благодарности за проявленную заботу даже попыталась совместить эти не очень совместимые вещи. А когда виконт снова хотел отправиться на поиски и добычу чего-то, осторожно взяла его за руку и глядя прямо в глаза сказала:

– Всё в порядке, Роберт, – и получив в ответ сомневающийся взгляд добавила, – Честно. Я в полном порядке. Но всё же чувствую себя немного…неуместно, понимаете? Благодарю Вас за заботу и прошу простить мне моё малодушие и разрешить откланяться, – мягко улыбнувшись сказала она.

Роберт, получивший неожиданное повышение и признание, приободрился, и взяв графиню за руку, без приглашения повёл в бальный зал:

– Мы никуда не уйдём, пока не исполним хотя бы один танец, – сказал он.

Но вместо задорного котильона оркестр неожиданно заиграл печальную малагуэнью. И в зале остались самые смелые пары, заранее порицаемые взглядом старшего поколения, в число которых вошли и Роберт с Адель.

– Не самый лучший выбор танца, – покачала головой графиня.

– Полностью с Вами согласен, но отступать уже поздно, – сказал Роберт и протянул ей руку:

– Вы подарите мне эту малагуэнью, леди? – очаровательно улыбнулся он.

Низко поклонившись, Адель без раздумий приняла его руку.

Печальная, неторопливая малагуэнья, внутри таила страсти и настоящую драму. Танцевали её молча и плавно, слегка нарушая установленное приличиями расстояние между партнёрами.

Задорного веселья не получилось, но всё же вышло испытать удовольствие от хорошо ведущего Роберта и послушно ведомой Адель, что в целом создало ощущение некой слаженной команды и полного взаимопонимания.

Сразу после малагуэньи – они покинули поместье, решив немного прогуляться в близлежащем парке.

Парк был старым, немного обветшалым, а местами и дремучим. Вековые дубы, широко раскинувшие свои кроны, казалось, перешептывались между собой. В глубине сада была довольно приличная розовая аллея с множеством сортов роз.

– К слову, лорд Эддингтон, слышали ли Вы новую сплетню, про то, как жестокий тиран Эддингтон младший, отправил свою милую бабушку в ссылку на север? – лукаво улыбнувшись спросила Адель.

– Вы действительно находите виконтессу милой? – удивился Роберт.

– Ни в коем случае, – покачала головой Адель, – На помолвке дочери мэра я имела честь общаться с леди Эддингтон. Она очень доступно и красочно объяснила мне, почему мне не стоит иметь общение с Вами, – улыбнулась она.

– Вот же неугомонное создание! Её бы энергию – в хорошее дело. Я приношу свои самые искренние извинения, леди.

– Всё в порядке, Роберт. Вы не несёте ответственность за своих родственников.

– Почему та леди в гостиной решила, что Вы поёте? – перевёл тему виконт.

– Ох… – вздохнула Адель, – Это давняя история о моём нелепом конфузе.

– Расскажите, – попросил Роберт.

– Ну что ж… В семнадцать лет, когда отец впервые вывел меня в свет, меня попросили исполнить что-нибудь. Петь я училась с самого детства и получалось довольно неплохо. Так вот в то время я была влюблена в одного молодого человека, который является страшим братом леди Кристины. Она сообщила мне, что его любимая песня «канья фальдас верда»с, что в переводе на имперский означает «Песня про зелёные юбки».

– О нет, – потрясённый Роберт не смог сдержать расползающейся улыбки.

– Увы и ах, – развела руками графиня, а потом неожиданно воскликнула, – Вы только посмотрите! – восхитилась Адель и указала рукой на запад, а увидев растерянное лицо Виконта пояснила, – Посмотрите на эти потрясающие сиреневые облака на востоке! Очень редкое явление. Так бывает, когда облачность уходит на восток, освобождая запад, а на западе закатное солнце окрашивает всё в малиновые тона, предвещая скорое похолодание.

И вот сейчас виконт не мог не согласиться. Лучи закатного солнца осветили парк, прорезав кулисами кроны деревьев, восхитительное яркое небо было разным со всех сторон, и в отблесках его лучей стояла она… Такая сияющая, живая и неуловимая, словно ветер. Огромные синие глазищи горели огнём, выдавая любопытный разум, делая её похожей на маленькую девчушку, чёрные волосы развевались на ветру. И вся она такая неповторимая и хрупкая медленно, без разрешения пробиралась в сердце. Заметив, наконец, настороженный взгляд графини, виконт опомнился:

– Они прекрасны… как и Вы, – неловко сказал Роберт и посмотрел Адель прямо в глаза.

– Эдгар и Катрин уже ждут нас в малой столовой. Я дважды посылал слуг, чтобы предупредить тебя, поторопись, Энтони, – позвал только что вошедший Роберт.

– Был занят. Спущусь с минуты на минуту, – выкрикнул из ванной Энтони.

Спустившись в зал Роберт душевно поприветствовал:

– Эдгар! Катрин! Скорее проходите! Как же я рад вас видеть! Сколько лет, сколько зим!