— Зачем ты здесь… — хотела было спросить Рита, но Равновесие поднял руку, останавливая её. — Но мне нужно… — Равновесие качнул головой, и Рита сдалась, нахохлилась и замолкла.

Девушка в наутюженном коричневом переднике принесла большую голубую кружку кофе, пенка которого была присыпала сухой перетертой смородиной. Кисловато-сладкий запах её, усиленный горячим напитком, повис над столиком, дразня аппетит. Равновесие сначала вдохнул аромат, прикрыв глаза, а потом поднес чашку к губам и сделал аккуратный глоток. Рита наблюдала за ним, как перепуганная кошка, готовая в любой момент или выпустить когти, или со всех лап лезть на дерево.

— Очень мягкий и слишком сладкий на мой вкус, — вынес вердикт Равновесие, отставляя чашку в сторону. — Но всегда приятно получить новые впечатления о мире людей.

Рита слушала его, обмирая от страха и нетерпения. Начал дургать ногой против воли. Что ему нужно? Не мог же Равновесие спуститься в мир людей ради чашки кофе и модной водолазки.

— Ты нервничаешь, — равнодушно заметил он.

— Ещё бы! — воскликнула Рита, испуганно огляделась, чтобы убедиться, что не привлекла лишнего внимания, а потом зашипела: — Что случилось? Зачем ты здесь?

— По своим делам, — ответил Равновесие, и Рита была уже готова выдохнуть с облегчением, когда он продолжил. — Но есть моменты, которые нас смущают. Мы их не обговорили заранее, и это наше упущение.

— Что за моменты?

— Ты понимаешь, что никто не должен знать о тебе, нас и обо всём, что происходит?

— Никто мне и не поверит. Уже то, что я читаю по звездам, делает меня местной сумасшедшей, — хмуро заметила Рита.

— Я с тобой не соглашусь, — заметил Равновесие, сделав очередной глоток кофе. — Есть девушка, которая прекрасно проводит время с твоим вороном и уже примирилась с тем, что он болтает, как… Как же это называется? Прибор такой. Радио, — радость догадки не затронула ни один мускул на его лице.

— Майтес.

— Он самый. Если люди будут догадываться о реальном положении вещей, это нарушит равновесие. А ты догадываешься, что я ценю превыше всего.

— Догадываюсь.

— Вот и славно. Так что в твоих интересах, чтобы никто ничего не знал. Считай, что это новое условие твоего испытания.

— Вам не кажется, что менять правила по ходу игры не честно? — в сердцах воскликнула Рита.

— Так считает Справедливость. Но она в меньшинстве.

Равновесие пил свой кофе, Рита смотрела на него, чувствуя странное болезненное возбуждение. Все-таки нужно было, подобно перепуганной кошке, бежать и прятаться.

— Если это всё, я пойду, пожалуй.

— Сиди, — спокойно велел Равновесие, и ослушаться его было невозможно. Она буквально приросла к стулу. — Доешь пирожное и допей кофе. Они вкусные. И оставлять еду нехорошо. Это нарушает… ну, ты знаешь.

Тирамису больше не казался вкусным. Он был пресным, а кофе слишком сладким, приторным, невыносимым. Но Рита ела и пила, как было велено. Из всех Верховных только Равновесие она боялась. Не строгую Справедливость, не истеричную Любовь, не взрывного Войну и даже не жуткую Судьбу, а этого равнодушного и бесстрастного Равновесие. Рите казалось, что за его спокойствием скрывается настоящая истинная жестокость, холодная и безэмоциональная, а потому неизбежная и невыносимая.

— Я знаю тебя с момента твоего рождения, — скучным голосом вдруг сказал он. — И хотел бы, чтобы ты вернулась. Потому что твоё отсутствие…

— Я же только всё порчу, — Рита вскинула на него взгляд. — От меня одни неприятности.

— И в этом тоже часть равновесия.

На короткое мгновение показалось, что его губы тронула тень улыбки, но в следующее уже всё было, как раньше.

— Я учту твои советы. Я могу идти?

— Да, конечно. До встречи наверху.

Когда Рита уходила из кафе, он всё ещё сидел за столиком, но она не обернулась.

***

Май сидел на шкафу и изображал из себя глупую птицу. Окна были закрыты, и бежать ему было некуда.

— Ты подставляешь нас! — кричала Рита. Щеки её горели от злости и жары, волосы растрепались. — Меня нашёл сам Равновесие, а ты слышал, чтобы он вообще покидал вечные залы? Не смей молчать!

Она сняла тапок и хотела было запустить в пернатого наглеца, когда в дверь постучали.

— Ты опять верь не запираешь? — в комнату заглянула Кира. Она выглядела непривычно тусклой, под глазами залегли круги. Майтес наконец пошевелился на своём месте, повернулся к двери. — Ой, Май, привет. А ты знала, — Кира прошла в комнату, схватила Киру за руку, — что он разговаривает?

— Да, Май знает пару фраз, — расплывчиво ответила Рита.

— Да нет же, он умеет разговаривать! Как человек. Он строит длинные фразы и вообще довольно зануден.

Рита бросила взгляд на шкаф, мол, ну что, рискнешь открыть клюв? Май не рискнул, хотя было очевидно, что такая нелестная характеристика его задела.

— Кир, ты чего. Птицы не умеют общаться.

— А этот умеет! Май, скажи ей!

Кира подлетела к шкафу и задрала голову. Глаза у неё были огромные и несчастные, и в них отражали глаза-бусинки Мая.

— Мы смотрели “Чужого” и если всякую гадость. Я рассказывала тебе про кино, ну же, не молчи! Пожалуйста.

Рита с сочувствием посмотрела на друзей. Она странным образом чувствовала, что Маю плохо. Он молчал, испугавшись недовольства Равновесия, но выглядел необычно поникшим и даже как будто стал меньше размером, словно и вовсе хотел исчезнуть.

— Кир, пойдём, я тебе чай налью. Я испекла пирожки. Ты мне расскажешь про стратегию продвижения, — в голосе Риты слышалась откровенная жалость, которая могла бы обидеть друзей, но она ничего не могла с собой поделать.

— У тебя отвратительные пирожки. Горелые снаружи и сырые внутри! — со слезами в голосе ответила Кира, и Рита даже не стала с ней спорить: пирожки и правда были сырыми. — Май, меня отец выгоняет из дома, сегодня спрятал всю еду из холодильника, я завтракала поп-корном. Я осталась без учёбы, работы и, кажется, без семьи. Но если сейчас окажется, что у меня кукуха поехала, я тогда… Тогда… Не знаю даже.

Кира как будто потухла. Куда только делась её обычная энергия и огонёк в глазах? Она безвольно опустила руки и смотрела куда-то в сторону.

— К чёрту! — громко возвестил Майтес.

— Май! — воскликнула Рита. Ворон расправил огромные крылья и спустился со шкафа на стол. Кира подняла на него вновь заблестевшие глаза. — Нельзя! Равновесие же сказал…

— Есть вещи важнее даже гнева богов, глупая женщина, — назидательно прокаркал Май и повернул голову к подруге. — Кир, прости меня. Я не хотел пугать тебя.

— Ты разговариваешь! — взвизгнула Кира, упала на стул рядом с Маем. — Я не свихнулась! Я бы даже обняла тебя, но боюсь тебе что-нибудь сломать.

— Я, между прочим, довольно крепкий… Черт! — последнее слово он проговорил сдавленным голосом, потому что Кира сгребла его и прижала к груди.

— Мне срочно нужен чай, — сказала Рита, потирая лоб. — Они меня в ад загонят, честное слово.

Когда чай был готов и светился золотом сквозь фарфор чашек, и влага каплями оседала на прозрачных стенках чайника, Кира спросила:

— Можете наконец объяснить мне, кто вы такие?

Рита и Май переглянулись.

— Вообще-то, — она запнулась. — Нет. Подожди обижаться! Это небезопасно. И для тебя, и для нас.

— Вы какие-то преступники? — заговорщицким шёпотом поинтересовалась Кира.

— Нет, но я совершила много ошибок.

— Тогда вы, может быть, демоны?

— Скорее наоборот, — усмехнулась Рита.

— Ангелы?

— Ты пробовала её пирожки, это же отрава, — проворчал Май, которому тоже достался чай и сомнительная выпечка. — Какой она после этого ангел?

— Но вы точно не обычные люди, — Кира не спрашивала, а утверждала.

— Давай на этом и остановимся, хорошо? — попросила Рита, легко касаясь руки подруги.

— Хорошо, но ты хотя бы скажи, ты магией владеешь?

— Кира!

— Ладно, ладно, я обещаю, больше ни слова.

Но своего обещания Кира не сдержала. Она то и дело мыслями и в разговорах возвращалась к происхождению Риты и её ворона, задавала вопросы прямые и завуалированные, но оба избегали разговоров, как могли.