Если бы я сказала Лизе, что со вчерашнего дня думаю только об этом, как бы она отреагировала? Что возможно это последний Новый год в моей жизни…
Что именно эти слова сидят в моем воспаленном сознании и методично разрушают все доводы здравого смысла. Все, во что я верила и о чем мечтала.
Какой была бы ее реакция?
Ответ на этот вопрос я не узнаю никогда.
Потому что ни за что не произнесу его вслух.
– Все будет хорошо, – сама не знаю, кого пытаюсь подбодрить: ее или себя. – Тем более мы завтра с мамой едем за город. Ее пригласили на какой-то крутой экономический форум для привлечения новых инвесторов. Мы там будем все праздники.
– Так, – глаза Лизы загораются живым интересом. Она хватает меня за плечи и слегка трясет на эмоциях. – Подожди-подожди! Это тот форум, о котором я думаю? Тот самый, Леся? Ты не шутишь?
– Ну… да.
– И ты молчала? Это же самое крутое событие уходящего года! Там соберутся все богатейшие люди страны… И твоя мать везет тебя туда? Да ты разводишь меня! – переводит взгляд на своего парня и начинает хохотать. – А я чуть не повелась! Представляешь?
– Я не шучу, Лиз, – отстраняюсь и заглядываю в глаза подруги, челюсть которой с каждой секундой опускается все ниже.
– Пипец! И ты молчала?!
Неуверенно пожимаю плечами.
– Нет, она еще и не понимает! Это же такой шанс, Леся! Целых три дня. В самом дорогом горнолыжном курорте побережья. В кругу богатых и знаменитых… Да любая на твоем месте уже давно с ума сошла от счастья!
– Серьезно, Лесь, – включается Максим. – Ты даже не представляешь, какой это уровень. Я и не знал, что у тебя настолько крутая мама!
Мы с Лизой обмениваемся понимающими улыбками. Кто-кто, а вот она точно знает, какой моя матушка может быть…
Пронзительная трель телефонного звонка разрезает образовавшуюся тишину. Вздрагиваю от неожиданности и тут же тянусь в к рюкзаку. Ищу голосящее устройство. Смартфон как назло лежит на самом дне сумки, погребенный под тетрадями и двумя новыми упаковками лекарств.
– Вспомни солнце, а вот и лучик! Готова поспорить, это наша королева.
Я обреченно вздыхаю и беру трубку.
– Да, мам. Все хорошо, я на сейчас на вокзале, провожаю Лизу в Питер. Через сколько? Ну, минут через семь-десять. У нее поезд в два.
– Олеся! Я же просила тебя не опаздывать. Нам еще за платьями надо заехать, тебе волосы покрасить…
– Мам, ну ты чего? Я ведь уже говорила, что не хочу никаких процедур! Мой цвет волос меня вполне устраивает.
– А я и не говорю, что он плохой. Просто обновим оттенок, придадим ему свежести и блеска. И не спорь! Я уже выехала за тобой. Чтобы через десять минут ждала меня у главного входа!
– Хорошо, – тихо соглашаюсь и сбрасываю вызов.
– Мегера! – комментирует мой разговор с матерью Лиза.
– Она просто беспокоится за меня, – возражаю вяло. – Все нормально, Лиз, честно. Я уже привыкла.
– В том то и дело, что нет! Это нифига не нормально, Олеся! То, что она каждый твой шаг контролирует. Что не дает даже вздохнуть спокойно. Она жить тебе не дает! Ты одна до сих пор ходишь неприкаянная, почему?!
– Потому что еще не встретила своего человека.
Я даже не задумываюсь, перед тем как ответить. Щеки заливает ярким румянцем, сердце ухает куда-то вниз, сжимается до размеров теннисного мячика. Перед глазами возникает уже знакомый образ. Фантомный запах бьет по слизистой, оседая в груди невидимой пыльцой. И все вдруг становится таким понятным. Потому что его не встретила…
– Та-а-ак! – протягивает Лиза. – Ты имеешь в виду кого-то определенного?
– Нет. Никого я не имею ввиду, – отвечаю, обижаясь. Вот почему она затеяла этот разговор именно сейчас? В толпе шумного вокзала. Да еще и рядом с Максом! Знает ведь, как я стесняюсь и все равно гнет свою линию. – Да и неважно это уже. Вон, твой поезд уже скоро отъедет, а меня мама ждет. Пока!
Я сбегаю. Хотя и говорю себе, что поступаю правильно. Выйду на воздух, отдышусь спокойно, успокоюсь. Просто побуду в тишине.
Да мало ли, что мне нужно сделать для себя!
– Олеся! Ну ты чего? Обиделась что ли? – голос подруг бьет в спину, аккурат между лопаток.
Поднимаюсь на вершину первого пролета и, не удержавшись, оборачиваюсь. Натягиваю на лицо улыбку и машу ей руку.
Пока, Лиза.
Пожалуйста, никогда не меняйся. И… спасибо, что была в моей жизни. Я тебя никогда не забуду.
***
Выхожу на привокзальную площадь и падаю на ближайшую свободную скамейку.
О чем я думаю? О чем я думаю, господи? – спрашиваю себя в сотый раз. И хоть ответа на этот вопрос у меня нет, я знаю, что не перестану о нем мечтать. Несмотря на то, что умом прекрасно понимаю – это безумие, очередная несбыточная мечта. Где он и где я? Смешно же!
Всего один раз увидела человека и теперь думаю о нем каждую секунду. Накрыло и все тут. Прям с головой. Чувствую, это – он, тот самый. Или… хочу это чувствовать?
Сердце грохочет. Бьется где-то под горлом и будто запинается.
Медленно пытаюсь выровнять дыхание. Приказываю себе успокоиться.
Дыши, Олеся… Дыши! Иначе ведь даже мечтать о не сможешь. Делаю пару маленьких вдохов, сжимаю деревянное сидение и, закрываю глаза, подставляя лицо прохладному ветерку.
У нас в городе никогда не бывает настоящей зимы. Всегда тепло. Всегда сухо, несмотря на то, что до моря рукой подать. Никакой тебе зимней сказки…
Вздыхаю.
А где она, эта сказка?
Хотела бы я ее увидеть, один-единственный раз… хотя бы одним глазком…
Сутки. Ровно столько прошло с моего прошлого визита в больницу. Ровно столько, как я пытаюсь привыкнуть, что это конец. Финальная глава моей жизни. Грустный эпилог без права на «хеппи энд»…
Голос тети Люды все еще звучит в ушах, затмевая все остальные звуки. Ее слова, как осколки льда, впиваются в истерзанное болезнью сердце. Пронзают насквозь.
Она не хотела, чтобы я их слышала. Впервые с тех пор, как мне был поставлен точный диагноз, она отказалась говорить со мной о результатах обследования. Конечно же, это не могло не напрягать. Еще тогда, сидя в кабинете своего лечащего врача и видя, какими взглядами она обменивается с мамой, я уже знала, что будет дальше.
Короткое: «Детка, принеси мне, пожалуйста, воды», брошенное Людмилой Андреевной, обозначило точку невозврата. Обратный процесс уже запущен. Об этом она хотела поговорить с мамой, поэтому решила избавиться от моего присутствия…
Впервые в жизни поступилась собственными принципами, наступила себе на горло и сделала это.
Я подслушала их разговор.
Осознанно. Сознательно. Зная, что ничего хорошего не услышу. Понимая, что уже никогда не смогу стать прежней. Но даже это меня не остановило. Скорее наоборот, прибавило уверенности.
Тогда, я поняла, что все. Не хочу жить в хрустальной колбе, закрытая от всех и всего. Какой смысл тешить несбыточные иллюзии, если за тебя уже давно все решено?
Я решила рискнуть.
Подошла к матовой стеклянной двери и залпом осушила всю порцию горькой правды, заботливо преподнесенной мне самой жизнью.
Три месяца…
Ровно девяносто два дня на все.
Если подходящий вариант так и не найдется, если мне не проведут эту чертову операцию… неизвестно, в какой именно момент мое сердце перестанет работать. Протянет ли до конца третьего месяца?
– Пойми, – Людмила Андреева стояла рядом с мамой и заботливо сжимала ее напряженные плечи, – я делаю все, что в моих силах. Да, у Олеси очень редкая группа крови. Не так легко найти донора с четвертой отрицательной, но не невозможно! Тем более она у нас молодая, сильная девушка. Она справится, Мариш. Мы обязательно что нибудь придумаем, – голос ее дрогнул, стал тише. Она не верила! Не верила ни единому своему слову. Впрочем, как и мы с мамой.
– Не нужно, – впервые в жизни я слышала в мамином голосе столько горечи. Кажется внутри нее что-то сломалось, и она перестала быть прежней, сильной и могущественной, Марией Леонидовной. Она… сдалась. – Не надо мне лгать, Люд. Мы обе прекрасно понимаем, что у моей дочери очень слабое здоровье. С самого ее детства я только и делаю, что борюсь со смертью! Она преследует Олесю по пятам. Не дает нам покоя. Мы уже перенесли одну неудачную операцию. Боюсь, вторую моя девочка просто не переживет…
