– Капитан Старцев? – сухо спросил незнакомец.

– А кто спрашивает? – я насторожился, вырисовывая в уме колдовской щит.

– Я из Академии. Магистр Распутина хочет вас видеть. Немедленно.

Вот и отдохнули, и перекусили.

Из внутреннего двора Академии выставили всех охранников, студентов тоже нигде не было видно.

Вместо них всюду бродили агенты в строгих костюмах и кожаных плащах. Все – при оружии, причем многие не только с наганами, но и с новейшими полуавтоматическими карабинами.

Нас остановили у ворот – меня пропустили, Афине велели ждать снаружи.

– Далеко не уходи, – предупредил я.

– Посижу вон в том кафе, – девушка насупилась, явно огорченная прерванной прогулкой. – Надеюсь, в этот раз никто не полезет в драку.

– Если что – беги сразу сюда.

– Не волнуйтесь, капитан, – уверил хмурый мордоворот в защитных очках. – Мы свое дело знаем. Третий пехотный, ранили под Порт-Артуром.

Кивнул боевому товарищу и вошел в холл. Второй агент проводил меня на ярус выше – в просторный кабинет, большую часть которого занимал круглый стол из красного дерева.

За столом сидело немало уже знакомых мне лиц.

Андрей Старцев степенно наслаждался крепким кофе, держась так, словно спину заклинил приступ ревматизма.

Орест Пушкин то и дело промокал платочком бисеринки пота с бульдожьих щек и коротких усиков под мясистым носом. Полицмейстера можно понять – в комнате царила духота, а расстегивать китель при столь высокой публике ни в коем случае нельзя, даже на верхние пуговицы.

Адмирал Генрих Кросс-Ландау, казалось, обратился в восковую фигуру, столь недвижимо он сидел, уставившись в никуда остекленевшим глазом.

А вот красноволосая дочурка места себе не находила, хоть и старалась не опозорить родителя излишне нервным поведением.

Но искусанная губа и побелевшие пальцы, намертво вцепившиеся в спинку отцовского кресла, выдавали сильнейшее волнение.

Дмитро Хмельницкий – косоглазый крепыш с манерами сельского мафиози – наоборот, развалился, как у себя дома, и хрустел сушками, коими набил оба кармана безразмерного плаща.

Шестого заседателя я не знал и поначалу принял его за южанина из-за черных волос, глаз и тонких итальянских усов.

Пока по косвенным признакам не понял, что смуглая кожа – это загар вкупе с въевшейся угольной пылью.

О долгой работе в шахте напоминали и толстенные мозоли, полностью покрывшие ладони. И въевшаяся в руки грязь, которую можно отмыть с тем же успехом, что и татуировку.

Даже лицо незнакомца – квадратное, мощное, скуластое, – словно вырубили из каменной глыбы, как и мышцы под простецкой клетчатой рубашкой и жилеткой.

Должно быть, это кто-то из Земских, вот только я представлял их разжиревшими эксплуататорами, а не выходцами из рабочего класса.

За всем этим бомондом, куда, как ни странно, все еще входил мой род, из угла наблюдал канцлер. Юстас смертной тенью возвышался над дворянами, а шустрые крысиные глазки всеми силами пытались вычислить предателей и заговорщиков.

– Все в сборе, – произнес особист. – Магистр Распутина, ваш выход!

Вскоре вошла волшебница и заняла последнее свободное кресло – аккурат напротив моего.

И положила на стол изысканный портсигар из окованного золотом малахита.

Но судя по обилию тайных знаков на крышке и стенках, это не просто дорогой аксессуар, а некий колдовской артефакт.

– Мы изучили тела существ, что напали на Гектора и Риту. И я назвала их существами не просто так.

Ведь это не полноценные чародеи, но уже не люди. Я не знаю, как именно создали этих мутантов – магией, технологией или алхимией.

Но еще никогда – за все четыре сотни лет, я не видела более омерзительного и противоестественного изменения, чем это. Тот, кто создал этих тварей, покусился на сами основы нашего мироздания.

Согласно которым, магия достается лишь лучшим из лучших и передается из поколения в поколение с тех незапамятных эпох, когда боги ходили среди людей. Но тот, кто осмелился сотворить подобное, – женщина повысила голос, и несмотря на затянутое вступление, никто не осмелился ее прервать, – возомнил, что даром можно наделить кого угодно. Даже пьяницу или бродягу. Мы разрезали тела на кусочки, и нашли в мозгах вот это.

Распутина открыла табакерку, и все как завороженные уставились на россыпь рубиновых капелек, похожих на подсвеченные изнутри гранатовые семечки.

– Мы назвали это вещество манородом, – продолжила колдунья, и с каждым словом ее тон становился все злее и надменнее, будто каждый из собравшихся нанес ей страшное оскорбление. – Потому что оно содержит в себе природную колдовскую энергию.

Вот только в природе ничего подобного не встречается – и встречаться не может. Магия – это эфирная сила, исходящая из душ избранных наследников и питаемая самой Вселенной.

Но кто-то… – зубы скрипнули, а пальцы сжались в кулаки, – научился добывать ее, концентрировать и кристаллизовать. И любой – даже безродный ублюдок – может вкусить манород и обрести Дар.

Нестабильный, неумелый, опасный, но вполне способный доставить немало неприятностей. Но это пока. Видимо, вещества еще слишком мало, и его используют только в крайних случаях.

Но что если манорода станет много? Что если кто-то добудет его столько, что напичкает целую армию? Вы представляете, что произойдет, если кто-либо заполучит несколько тысяч обученных колдунов?

И без того гнетущее молчание сменилось гробовой тишиной. Никто не смел не то что рта открыть, а дышать громко, продолжая таращиться на алые капли. И только Дмитро осмелился первым подать голос, да вдобавок еще и взял одно зернышко и поднес к лицу.

– Так це шо виходить – вроде философского каменю? Тiльки алхимики хотiли перетворювати свинец у золото, а цi гниды – людин у чаклунiв?

– И это еще не все, – Распутина подалась вперед. – Точно такие же капли нашлись среди обломков «Титаника».

Значит, на борту была не взрывчатка. А человек, превращенный в бомбу.

Бомбу, которую невозможно отследить и обнаружить. Бомбу, которую можно доставить куда угодно.

Только представьте, – магистр рассердилась настолько, что темные локоны приподнялись и закачались, точно женщина медленно погружалась в воду, – что ваша горничная, охранник или водитель случайно выпьет или съест манород. Или не случайно. Вы сядете в машину или за обеденный стол. И тут – бам!

Под потолком с грохотом револьверного выстрела взорвался небольшой – с лесной орех – огненный шарик. Визитеры разом вздрогнули – даже стойкий и непокорный адмирал сглотнул и поправил впившийся в горло воротник.

– Но кто и как создал эту… ересь? – процедил Орест – бледный, как шелковый платок.

– Кто – увы, неизвестно, – процедила волшебница. – А вот как – догадайтесь сами.

Дворяне переглянулись, и я озвучил то, о чем давно подозревал:

– Пропавшие ученики, – тихо произнес и покачал головой.

– Господи… – Рита в ужасе распахнула глаза.

– Да, – Распутина кивнула. – Мы тоже так думаем. Это слишком очевидный ответ.

– Так значит, Альберт у них! – Генрих вскочил, чуть не опрокинув кресло, и вцепился в кортик. – Так чего мы ждем?! Надо немедленно объявить военное положение. Оцепить город и ввести войска. И перевернуть вверх дном каждый дом, каждый подвал, пока не найдем этих ублюдков!

– Успокойтесь, – пришел черед особиста выйти на авансцену. Юстас вышел из тени и не без удовольствия проскрипел: – Я пообщался на эту тему с госпожой Распутиной. Переговорил с профессурой из Академии Наук.

И с парой видных изобретателей из столицы. И все как один заявили, что в домашней лаборатории такое не провернешь.

Нужны огромные ресурсы, оборудование, каналы поставок, черная бухгалтерия, а самое важное – деньги. И даже самый крупный бандитский клан не имеет и сотой части всего этого.

А значит, – старик аж раздулся от восторга, – похититель и заговорщик среди вас.

– Да как вы смеете?! – снова вскочил Кросс-Ландау.