– Я готов заложить свой дом, – уверенно произнес в ответ.

– Гек, ты че?! – Марк чуть со стула не вскочил, но я жестом велел ему сесть.

– Твоей халупе – десять штук красная цена. Столько и получишь взаймы. Бухло и баб – так уж и быть, дам бесплатно. Сейчас мои люди подготовят документы. Но бумажки бумажками, а среди нас закон простой – вздумаешь меня кинуть, и я сотру вас в порошок. И это не фигура речи. Ты знаешь, как дикари готовят пеммикан?

– Знаю.

– Вот и молодец. Ну а теперь выпьем за удачную сделку!

Мы выпили всего по стопке – я сослался на дела, а брат вообще за рулем.

Подписали документы, ударили по рукам и распрощались.

Дмитро пообещал, что уже завтра деньги поступят на мой счет – коль уж все легально, то для удобства можно использовать банк.

– Куда теперь? – спросил Марк, устало сев за руль.

– В резервацию.

– Мог бы попросить девчонок у Пана.

– Я не за девчонками. И не забывай, что мы не криминалом промышляем, а ищем сестру.

– Тогда зачем нам к индейцам?

– Узнаешь.

Резервация представляла собой удручающее зрелище.

Посреди голой земли вперемешку стояли бревенчатые срубы, шалаши и шатры из шкур. Все – грязное, обветшалое, покосившееся. Ни скота, ни огородов, ни очагов – только битые бутылки и мусор.

Из домов доносилась вялая брань и отчаянный детский плач. На ступеньках и прямо на дороге спали пьяные вдрызг аборигены, кутаясь в замызганные пончо и плащи.

Разруха, безнадега и деградация – неужели этого нельзя избежать ни в одном из миров?

Мы припарковались на относительно чистом пятачке. Я оставил брата сторожить машину, а сам отправился на поиски вождя.

Долго бродить среди трущоб не пришлось – первый же нищий за копейку показал дорогу.

И как ни странно, эта изба оказалась самой приличной во всем поселении.

Но не потому, что хозяин жил богаче остальных. Просто он явно не злоупотреблял и следил за порядком – хотя бы в своем дворе, раз уж не смог сохранить в порядке все остальное.

На стук вышел пожилой эльвас с поседевшей косой и татуировками в виде капель на скулах. Одет был в клетчатую рубаху и джинсы, на плече держал винтовку. При виде меня старик немало удивился – наверняка ожидал встретить очередного забулдыгу или Хмельницкого бандита.

– Чего изволите? – без намека на уважение буркнул индеец. – Хотите позабавиться с моими дочками за бутылку или кусок хлеба?

– Нет. Однако ваши дочери мне в самом деле нужны. Но только для того, чтобы поговорить.

– О чем? – насторожился вождь.

– Кто-нибудь из них прислуживает в поместье? Или на других плантациях?

– А что? Вы не из Хмельницких. Я вас не знаю. К чему эти расспросы? Или говорите конкретно – или уходите.

– Посмотрите, – я обвел рукой царящий вокруг хаос. – Хотите, чтобы ваши люди жили так вечно?

– А вы что, можете это исправить? – с вызовом спросил старик.

– Нет, – понизил голос. – По крайней мере, не сейчас. Но хотел бы. Никто не должен так жить. Но я могу забрать ваших дочерей. И увезти в город – в место, где их никто не обидит.

– Знаю я эти места, – не унимался ильвас. – Называются бордели.

– Нет, – покачал головой. – Впрочем, как знаете…

Развернулся и зашагал к машине, как вдруг услышал позади возглас:

– Постойте! Дочки скоро вернутся с ночной смены. Заходите, будьте моим гостем. Уж лучше бордель, чем эта дыра. Там хотя бы платят рублем, а не едой и выпивкой.

Хозяин обставил дом вполне в европейском стиле – железная печка, деревянная мебель, промятый, но вполне уютный диван.

Но о народных мотивах не забыл, украсив стены луками, красивыми кожаными колчанами и платками с замысловатыми орнаментами.

– Чай, кофе? – вождь раздул угли в печи. – Водки, увы, нет. Спиртное в этом доме под запретом.

– Как вас зовут? А то мы не представились…

– Эйра Дикий Коготь, – усмехнулся ильвас и водрузил на конфорку медный чайник. – Когда-то давно я был умелым охотником и яростным бойцом. Да уж, теперь и вспоминать смешно.

– Гектор Старцев.

Я протянул ладонь, но мужчина обернулся и хмуро уставился в глаза.

– А у вас брата случаем нет?

– Что бы ни сделал мой брат, больше этого не повторится. Слово дворянина и офицера.

– Дворянина, – Эйра фыркнул и вернулся к стряпне. – Здешних дворян не отличить от бандитов, а офицеры стерегут их хитрые задницы.

– Можно нескромный вопрос?

– Пф… хоть два. Нескромные вопросы – это меньшая из бед, с которой могут прийти бледнолицые.

– Ваши уши…

– Да, они острые. Да, мы живем гораздо дольше вас. Да, мы не совсем люди. Да, наши женщины красивы, как богини, а их пение слаще ангельского хора. Но все это – в далеком прошлом. Мы проиграли трижды: сначала испанцам, потом американцам, теперь русским. И свободный великий народ превратился в пьяниц и рабов.

– Неужели весь? На вышке в резиденции я видел стрелу. И торчала она там явно не для украшения.

Эйра улыбнулся, точно вспомнил былую молодость, но быстро надел на лицо каменную маску.

– Я такое не одобряю, господин, – он принялся нервно вытирать стол от несуществующих капель.

– Да? – указал на зарешеченное окно. – А такое – одобряете?

Старик не ответил – с улицы донеслись мягкие шаги.

В дом, пошатываясь и тихо хихикая, вошли три индианки в коротких пончо и длиннополых юбках, от которых за версту разило табаком и спиртом.

Значит, работали не в поле, а скорее всего развлекали охрану, иначе давно висели бы на телеграфных столбах с медалями за пьянство.

– Что я вам говорил! – отец ударил кулаком по столу – да так, что аж чайник подпрыгнул. – Не смейте пить! Это яд, что поработил наш народ! А теперь медленно убивает!

– А что нам еще делать? – старшая завалилась на диван и закинула ногу на ногу. – Будто нас кто-то спрашивает. А если откажемся… Айэль, покажи.

Младшая нехотя заправила прядь за ухо, обнажив лиловый синяк под глазом.

– Ты нас уважаешь? Тогда пей. А иначе… – девушка вздохнула. – Хватит, отец. Это никогда не закончится.

– Послушайте, что скажет этот человек. Возможно, он сумеет помочь.

– И как? – средняя опрокинула стакан воды и поморщилась, как от водки. – Возьмет в жены и увезет в город?

– Первое – нет, – спокойно ответил я. – Второе – да.

Ильвас в молчании переглянулись.

– Что, просто так? – с недоверием спросила старшая, явно прожженная жизнью сильнее остальных.

– Почти. Мне нужны официантки в экзотический ресторан. Никакого секса – только разнос заказов, пение и танцы. Все, что я хочу взамен – это узнать, видел ли кто-нибудь из вас или ваших подруг рыжеволосую дворянку в красном платье. Молоденькую, худую, невысокую, с курносым носом и легкой россыпью веснушек.

– Я видела похожую, – младшая закрыла синяк прядью.

– Где? – сердце тревожно екнуло – неужели заброшенный вслепую крючок попал точно в цель?

– На винокурне в трех верстах от особняка. Ее построили в старом форте. Огромные баки, чаны, колбы, трубы – и это только снаружи. Все кипит, шипит, дымит, и это еще неизвестно, что спрятано внутри. Нас туда не пускают, но ходят слухи, что под крепостью целое подземелье. И охраны там – уйма. Пока всех обслужишь – ноги переклинит… – ильвас вздохнула и свесила голову. – Простите.

– Уйма – это сколько?

– Сорок девять.

– А оружие?

– Я ничего в нем не понимаю. Большие ружья, маленькие. Короткие, длинные. Толстые и тонкие… Много, в общем. Очень много.

– Хорошо. Большое спасибо. Собирайтесь – и выезжаем, Пан дал добро. А я пока обсужу кое-что с вашим отцом.

Мы вышли на крыльцо. Эйра сел на пенек и закурил длинную резную трубку. Я привалился к стене и уставился на трущобы.

Девушки меж тем быстро завязали немногочисленный скарб в узлы и бодрым шагом направились к автомобилю.

Никаких слез и долгих прощаний – для них это просто новая более престижная работа.