В классе урок чтения. Катя очень любит эти уроки и с удовольствием глядит на маму, стоящую возле стола. Мама держит обеими руками книжку и очень громко и раздельно читает стихи:

Видно, что и самой маме выговаривать такие певучие, красивые стихи очень приятно. После каждых четырёх строк она останавливается и окидывает взглядом класс. Глаза её встречаются с глазами Кати. Но мама не улыбается, а сразу переводит взгляд, — иначе нельзя. Нельзя показывать, что в классе есть мама и дочь. В классе должны быть лишь учительница Нонна Петровна и ученица Катя Семёнова.

Мама так хорошо читает, что Кате очень ясно представляется и зеленеющая травка и ласточка — маленькая такая птичка, которая сидит на ладони и, щебеча, весело склёвывает зёрнышки…

Вдруг мама со стуком опускает на стол книгу. Брови у неё хмурятся; она пристально смотрит на Катю. Хотя нет, не на неё. Мама смотрит на соседа Кати — Саньку Клепикова. Конечно, Санька опять отвернулся к окну и ничего не слушает… Он всегда такой, этот Санька!

Катя толкает его локтем в бок, но уже поздно.

— Клепиков, — говорит Нонна Петровна. — Ты опять отвлекаешься? Повтори-ка, пожалуйста, мои последние слова.

Осторожно, чтобы не задеть соседку, Санька откидывает крышку парты и встаёт. Ростом он не выше Кати, но оттого, что у него круглые тяжёлые плечи и большие руки, он кажется не по летам взрослым.

Катя глядит на него снизу вверх и не может понять — то ли Санька хмурится, то ли прячет усмешку.

— Ну, Клепиков, я жду, — ровным голосом говорит Нонна Петровна.

— Я… я не знаю… — вздохнув, отвечает Санька.

— Так я и полагала. А почему же ты не слушаешь? Неужели тебе не интересно?

Катя видит, что мама старается спрашивать приветливо, но всё-таки раздражение нет-нет да и прорвётся в её голосе.

Вообще мама стала теперь очень раздражительная, часто сердится и даже кричит.

— Отвечай, неужели не интересно?!

Санька опускает голову. Теперь Кате видно, что усмешки у него нет, а глядит он прямо и серьёзно.

— Не интересно, Нонна Петровна. Ведь это всё враки.

Катя от неожиданности тихонько охает и чуть не зажимает руками уши. В классе пробегает шумок.

Нонна Петровна удивлённо переспрашивает:

— Что-о? Где враки?!

— Да про ласточку, — так же серьёзно отвечает Санька. — Не живёт она в сенях. И зёрна ей только дураки сыплют, потому что она не зёрна ест, а насекомых.

Катя совсем растеряна. Она краснеет, как будто сейчас обидели не маму, а её самоё. Лицо Нонны Петровны тоже заливает краска.

— Вот что, Клепиков, — говорит она, еле сдерживаясь, — это уже слишком… Это… Выйди из класса!

Катя торопливо суёт в руки Саньке портфель, подталкивает и шепчет: «Иди, иди!» А Клепиков будто и не очень огорчён. Он аккуратно складывает тетради, застёгивает портфель и, дойдя до дверей, вежливо поворачивается:

— До свиданья, Нонна Петровна!

Мама кивает ему головой, словно тоже подталкивает: «Иди, иди». Катя понимает, что настроение у мамы опять испорчено, наверно, и стихи читать уже расхотелось…

До чего же трудно маме работать с незнакомым классом! И ребята здесь странные, совсем не похожие на городских. Они и отвечают и делают всё как-то по-своему… Измучаешься с такими!

К счастью, в коридоре слышны шаги сторожихи и звон колокольчика.

Урокам конец.

— Катерина, — устало говорит Нонна Петровна. — Подожди меня. Помоги, пожалуйста, донести тетради.

Школьники уже разбежались. Катя с мамой идут одни по деревенской улице, с трудом отыскивая сухие места на грязной дороге.

Встречные колхозники здороваются с Нонной Петровной, она растерянно и неловко отвечает им. Катя догадывается почему: мама никого ещё не успела запомнить в лицо. «Тут и взрослые какие-то странные, — думает Катя. — Совсем незнакомому человеку говорят «здравствуй»…

Она не может представить себе, что маму здесь уже узнали и запомнили. Сама Катя за полмесяца деревенской жизни не смогла запомнить даже дома, в котором живёт. Все избы в деревне кажутся ей одинаковыми.

Навстречу Нонне Петровне попадается Санька Клепиков. Он уже успел сбегать домой и переодеться. В перепоясанном кушаком ватнике, с лыжами под мышкой, он, наверно, отправляется на прогулку.

Нонна Петровна проходит отвернувшись, будто не видит его.

А Катя, сердито поджав губы, шагает напрямик и нарочно толкает Саньку плечом. Пусть знает, что Катя тоже обижена!

Войдя в комнату, она по привычке собирается вымыть руки. Но жестяной рукомойник сухо постукивает ржавым стебельком — нету воды. Катя вспоминает, что утром отец торопился в свою РТС и за водой не сходил. Теперь маме в такой праздничный день придётся самой бегать на речку, носить дрова, растапливать огромную, как автобус, русскую печь… Если б можно, Катя всё сделала бы сама. Но, во-первых, не суметь, а во-вторых, мама не позволит.

Нонна Петровна, не раздеваясь, присела к столу. Задумалась. Конечно, сегодня ей невесело! Разве так она встречала раньше свой день рождения — двадцать третье марта!..

Катя раздумывает, что делать. В доме тишина. И за окнами непривычно тихо. Нет ни звона, ни гудков. От прежних знакомых звуков осталось одно тикание будильника. Да нет, и оно изменилось… В городе будильник был почти немым, а здесь он звонко, будто роняя капли, отмеривает минуты. Почти два часа дня.

— Мамочка, можно я погуляю? — спрашивает Катя.

— Да, да… — рассеянно отвечает Нонна Петровка. — Можно…

Катя выбегает за калитку.

Отец говорил, что к нему в РТС надо идти вот этой дорогой — через горку и лес.

Вчера отец сказал: «Обязательно достанем цветов. Чтоб всё было, как прежде! От нас ходят машины в район, и я попрошу, чтобы мне купили букет». Так что не одна Катя старается нынче, но и отец и тот неизвестный шофёр, что поехал в районный городок.

Пока отца не направили из города работать в РТС, делать подарки было легко и просто. Двадцать третьего марта Катя с отцом шли в цветочный магазин и выбирали большой букет живых цветов — мимоз. Правда, Кате они не очень нравились. Мимозы были какие-то седые и словно сделанные из проволоки. Но маме они доставляли такую радость, что Катя, в конце концов, тоже привыкла к ним и тоже стала при случае говорить, что обожает цветы и не может без них жить…

Да, в городе всё было легко и просто. Не то, что здесь…

Катя поднимается на горку. Отсюда хорошо видна вся деревня — ровный порядок изб, сады, тропинки к речке. По одной из тропинок кто-то двигается, несёт вёдра. Катя догадывается, что это мама.