Дело не столь безнадежно. Август помог нам, как и обещал, зародил в вервольфах сомнения. Теперь главное — твердо стоять на своем. Как там говорил старик, дружно все отрицать? Это мы можем.

— Они меня заставили! — неожиданно проговорил Федор. — Угрожали, что, если я не подолью этот яд, мне и моей семье не жить.

Я чуть не подскочил на месте. Что⁈

— Я и правда отравил главу клана. Но они меня заставили, заставили, клянусь. Я не хотел. — Федор низко опустил голову. — Я виноват. Я не должен был этого делать. Но вы же знаете, какие у Тайной Канцелярии методы. Меня пытали бы, бросили бы в подземелье. А моя жена… Лучше вам не знать, что они собирались с ней сделать.

— Что ты несешь⁈ — прошипела Блэйд. Я был полностью с ней солидарен.

— Я действительно подлил яд, — повторил Федор, старательно избегая смотреть на нас с Анной. — Но теперь понимаю, что не могу с этим жить. Я виновен и должен понести наказание. И они тоже. Это ведь они мне приказали.

Я мгновение подбирал слова, а потом не выдержал и просто залепил предателю пощечину. Тот дернулся, но взглянул на меня почти с благодарностью. Словно сам мучился от того, что ему приходилось говорить, и рад был быть за это наказанным. И это почему-то взбесило меня еще больше. Что, совесть проснулась, сволочь ты такая? Да будь моя воля, я бы убил тебя на месте!

Койр, до этого хмурившийся, расплылся в улыбке, словно кот, поймавший мышь. Предатель быстро взглянул на старика, и в них отразилась отчаянная надежда.

Его подкупили! Должно быть, старый ублюдок пообещал стражнику помилование, если тот оклевещет нас, и в красках расписал, какие ужасы его ждут во время казни. И тот тут же побежал спасать свою шкуру, забыв о чести, не говоря уже о таких мелочах, как верность и долг перед Империей. Два урода нашли друг друга.

Мне отчаянно хотелось вскочить, схватить старого интригана за бороду и выдрать ее к чертям собачьим. А потом еще и отпинать его ногами, наплевав на гуманизм и сочувствие к пожилым людям. Гнусная скотина, которая подстроила убийство, подставила невинных, да еще и выходит сухой из воды. Это разозлило меня даже больше, чем наша предполагаемая казнь.

Судья пожевал губами.

— Что ж, это меняет дело. Первое заседание закрыто. Суд удаляется до созыва второго, дабы за это время присяжные обдумали услышанное. Хотя, с учетом открывшихся обстоятельств…

— Я заявляю свое право на суд поединком.

Все головы, включая мою, повернулись к Анне. Та невозмутимо обвела взглядом зал и повторила:

— Я заявляю свое право на суд поединком. Священное право высшего мага и носительницы древней крови, которое никто не может оспорить.

— Ты потеряла это право, когда покинула клан с позором, — выплюнул Койр.

— Не потеряла. Нет ни одного закона, в котором было бы сказано подобное.

— Анна, это безумие! — Август. — Тебя же убьют! Успокойся, у тебя еще будет шанс оправдаться.

Блэйд качнула головой.

— Не будет. А потому решим это дело, как воины.

— Вы берете кого-нибудь под свою защиту? — уточнил судья.

— Да. Если я одержу победу, я, граф Лазарев и Григорий Монин будут свободны. А этого, — Блэйд презрительно кивнула в сторону Федора, — я защищать не собираюсь.

— Какой еще поединок? — шепнул я ей на ухо. — О чем речь?

Анна от меня отмахнулась.

— Анна Блэйд, — торжественно провозгласил судья. — Сейчас вы покинете здание суда и будете сражаться с каждым, кто пожелает выступить против вас, пока не упадете или пока желающих не останется. Если победите, все обвинения с вас, графа Лазарева и Григория Монина будут сняты. Если проиграете, будете похоронены, как подобает, а дело от отравлении продолжится. Каждый воин леса, кто считает вас виновной, волен выступить против вас и доказать обвинение с мечом или же выставить защитника. Желающие есть?

Пара молодых вервольфов из числа зрителей привстала было, потом наткнулась на стальной взгляд Анны и села обратно. Может, Блэйд и не Архимаг, но сил уложить какого-нибудь юнца у нее достаточно. Но все равно это самоубийство. Чистой воды самоубийство. Сражаться со всеми подряд, пока не упадешь? Немыслимо.

Какой-то оборотень, решившись, все же поднялся с места, но его опередил Койр. Подошел и с ехидной улыбкой воззрился на Анну.

— Я обвиняю Анну Блэйд и выставляю вместо себя защитника.

Ну да, куда старому пердуну драться. Струсил и решил послать вместо себя кого-нибудь из слуг, как типично для подлецов.

— Назовите его. Вы можете выставить любого, и он будет драться вместо вас, если не скажет «нет», — попросил судья.

— Каждый воин леса, верно? — Койр улыбался все шире и шире. — Если мне не изменяет память, нет ни одного закона, в котором было бы сказано, что это должен быть вервольф.

— Хотите выставить против меня бурундука или белку? — Анна пожала плечами. — Что ж, вперед, я это переживу. Да, я согласна на любого, кто обитает в этом лесу, будь он хоть чертом лысым.

— Что ж, вы сами этого сказали. Мой защитник — Кевнар.

Воцарилась тишина. Глаза судьи, да и всех остальных, округлились, как блюдца. Анна побледнела.

Кевнар? Кто такой Кевнар? Я в очередной раз почувствовал себя человеком, которому никто ничего не рассказывает. Судя по шоку присутствующих, это имя здесь известно. Какой-то беглый маг, скрывающийся в лесу, знаменитый воин? А может, и вовсе тролль? Боюсь, тогда Анне придется несладко.

Наконец, судья не выдержал.

— Что⁈ Это же против правил!

— Разве? Анна сама сказала, что готова драться с любой тварью, лишь бы она обитала в лесу. И вряд ли в ответ на мой призыв Кевнар сможет сказать нет. Пусть сражается с ним, если хочет доказать свою невиновность. Думаю, в случае победы мы даже освободим ее ото всех остальных поединков. Выиграть всего один бой, какая мелочь, неправда ли?

Блэйд молчала, но я видел, каких усилий ей стоит сохранять спокойствие.

— Что происходит? — шепнул я. — Один-то бой ты уж как-нибудь выиграешь.

Анна коротко посмотрела на меня, но не ответила.

— Так как, господин судья, вы принимаете моего защитника? — настаивал Койр.

Я видел, с какой неохотой судье, который, похоже, уже успел проникнуться к нам сочувствием, даются эти слова, но он все же выдавил:

— Принимаю. Вы в своем праве. Формально все условия соблюдены.

Старик удовлетворенно улыбнулся.

— Анна Блэйд, суд удовлетворил ваше требование испытания поединком. В виде исключения, из уважения к вашим прежним заслугам и из-за выдающейся силы вашего соперника, бой будет всего один. Вы будете сражаться, пока не погибнете или не победите. В случае последнего вы и те, кого вы взяли под свою защиту, станут свободны. Ваш противник — Кевнар, именуемый также Стражем, чудовище леса.

— То, от которого ты однажды так трусливо убежала, — дополнил Койр.

Я потрясенно уставился сначала на судью, потом на Анну. Так вот почему она белее мела! Мы с Григорием синхронно переглянулись и выдали:

— Да блин!

— Все-таки план у тебя был хреновый.

— Лазарев, ты можешь замолчать, и без тебя тошно?

— Не дождешься! У меня есть полное моральное право тебя изводить. Кто меня во все это втянул?

Под конвоем оборотней мы двигались уже часа четыре. Логово чудовища, кем бы оно ни было, располагалась далеко от города. Впрочем, неудивительно: располагайся оно близко, я стал бы сомневаться в умственных способностях хвостатых.

Намного быстрее было бы выдать мне коня, а оборотням принять свой звериный облик, но к этому способу прибегнуть не пожелали. То ли боялись, что на Инцитате я попробую удрать, то ли сочли, что в этом случае процессия будет выглядеть недостаточно солидно. Так что у нас с Анной, которых торжественно вели по лесу, образовалась масса свободного времени. Тратили мы его в основном на то, чтобы запинаться о ветки и чертыхаться себе под нос, когда сковывающие наши руки легкие цепи не дают удержать равновесие. Впрочем, лично я нашел себе более интересное занятие. Я безжалостно доставал Блэйд. И делал это целенаправленно и с полным осознанием того, что ей и так плохо. Я был зол.