Федор сидел понурый и на предложения судьи выступить в свою защиту неизменно молчал. Анна наблюдала за процессом с непроницаемым выражением лица, но по ее глубокому дыханию и нервно комкающим край рубашки пальцам я понимал, что она отнюдь не так спокойна, как хочет казаться. Ничего, я ее отсюда вытащу. И наших неудачливых стражников заодно. Должен же быть способ победить эту бюрократическую машину.

— Есть еще свидетели обвинения? — спросил судья, когда поток рядом сидящих и мимо проходивших на Празднике Плодородия иссяк. Несколько секунд царила тишина, а потом раздался скрипучий старческий голос:

— Есть.

Койр, ну кто бы сомневался. За трибуну свидетелей старик пройти не соизволил, остался там же, где и стоял. Впрочем, может, этого и не требовалось. Кто их разберет, этих оборотней.

— Я был там, сидел рядом с Йогаром. Подошел этот человечишка, — Койр махнул рукой в сторону Федора так, как будто одно существование последнего наносило старику личное оскорбление, — что-то сказал главе. А через несколько минут Йогар вдруг стал стареть на глазах. Если бы глава оказался не таким могучим, а я не успел вовремя сообразить, что к чему, и не передал бы ему часть своей жизненной силы, Йогар был бы уже мертв.

Ну надо же, передал часть своей жизненной силы. Сам же провернул отравление, а теперь, когда оно не удалось, делает вид, что спас. Надеется, что Йогар все-таки умрет или ничего не помнит и не сможет опровергнуть эту ложь, когда очнется.

— Гребаные люди, — Койр сделал вид, что сплюнул на пол. — Пустили эти ошибки природы в наш лес и посмотрите, чем это закончилось! Три бесхвостых и одна ренегатка. Я с самого начала говорил гнать их пинками, кто меня послушал⁈

— Господин Койр, не отходите от темы, — попытался призвать к порядку судья, но старик не обратил на него ровно никакого внимания.

— Надеюсь, хоть теперь до вас дошло, что никакие контакты с Империей нам даром не нужны. Люди способны только убивать, строить козни и воровать чужое. Везде, где они появляются, начинается бардак.

— Господин Койр, — судья снова стукнул по столу молотком.

— А что, по-вашему, я не прав? — фыркнул старик.

— Зато у нас по крайней мере блох нет, — вклинился я. Выдержал театральную паузу, во время которой старик сверлил меня ненавидящим взглядом, и продолжил: — И я не пытался убить собственного начальника ради того, чтобы занять его место.

По залу пронесся изумленный вздох. Кто-то вскочил с места и снова сел. Судья потрясенно уставился на меня, но молотком по столу не стукнул и к порядку не призывал, очевидно, обалдев от такой наглости.

Койр аж побледнел. Сделал движение, будто хотел подскочить ко мне и врезать по морде, остановился и прошипел:

— Что ты сказал?

— Сказал, что покушение подстроили вы, чтобы стать главой клана. А на нас его свалили, чтобы разрушить отношения с Империей и потому что вам нужен был козел отпущения.

Теперь уже заговорили все. Выкрики слышались тут и там, в основном возмущенные, но пару раз я расслышал и фразу «старый интриган». В том числе и со стороны кресел присяжных, что было особенно ценно. Похоже, Койр со своим прелестным характером многим здесь не нравится.

Судья тщетно пытался призвать к порядку, но ни выкрики, ни стук молотком по столу не давали желаемого эффекта. Их банально заглушал поднявшийся шум.

Наконец судья набрал воздуха в легкие и гаркнул так, что задрожали оконные стекла:

— Тишина в зале!

От неожиданности я подпрыгнул. Да и не только я: половина собравшихся выглядели так, словно им за шиворот только что вылили ушат холодной воды. Не ожидали такого молодецкого рыка от сухощавого старичка, облаченного в мантию.

— Подсудимый, вам слова не давали, — рявкнул судья в образовавшейся тишине. — Господин Койр, если вы все сказали, сядьте и продолжим заседание. По протоколу мне положено сейчас попросить вас высказаться со стороны обвинения, но, думаю, вы уже это сделали. Господин Август, что вы желаете сказать в защиту подсудимых?

Август расправил плечи. Я отметил, что оборотни бросают на него гораздо более теплые взгляды, чем на выступавшего до этого Койра. Неудивительно, эти двое словно представляли собой словно живое воплощение архетипов «благообразный старик» и «старая сволочь». И благообразного старика здесь явно любят больше.

— Друзья, — начал Август, и я вдруг внезапно действительно почувствовал себя его другом. — Подумайте сами, какой резон нашим гостям из Империи было бы убивать Йогара? Они прибыли сюда с дипломатической миссией, нуждаясь в нашей помощи. И если госпоже Блэйд помощь нужна была в делах государства, то для графа Лазарева это просто-таки вопрос жизни и смерти. Зачем подсыпать яд тому, кто один из немногих способен снять проклятие, которое в противном случае скоро тебя погубит?

— Затем, что они просто-напросто ублюдки, — вставил Койр, но Август его проигнорировал.

— К тому же, все мы знаем, что Император Романов всегда поддерживал хорошие отношения с Йогаром. За последнюю сотню лет, пожалуй, ни разу оборотни и люди не сосуществовали настолько мирно. Пытаться убить главу клана, рушить с таким трудом выстроенный дипломатический альянс, вносить смуту, зачем? Какой в этом смысл?

— Напасть на лес и отобрать землю, а нас заставить себе подчиняться. Да он спит и видит, как сделать свободных вервольфов своими рабами, — снова влез Койр. Судья уже даже молотком по столу не стучал, призывая его молчать — очевидно, понял всю бесперспективность этого занятия.

— Чушь, — Август фыркнул. — Если бы Романов хотел с нами войны, за годы его правления это бы как-нибудь да проявилось. К тому же, она не принесет Империи ничего, кроме потерь и крови. Романов слишком умен, чтобы этого не понимать.

— Все бесхвостые одинаковые. Как только им в башку ударяет мысль завоевывать всех подряд, они перестают соображать. К тому же ты часом не забыл, что в кармане у одного из них нашли флакон с ядом?

— Яд могли подкинуть.

Койр презрительно скривился.

— И кто же?

Август кротко улыбнулся.

— Разумеется, я не хочу никого оскорблять и уж тем более выдвигать никаких обвинений. Но граф Лазарев высказал версию, которая при некоторых допущениях может звучать вполне правдоподобно. Конечно же, я не имею в виду тебя, нет-нет, — поспешно открестился он, глядя, как Койр в ярости делает шаг к нему. — Но, возможно, это был кто-то из клана, тот, кому смерть Йогара была бы выгодна. Мне страшно такое говорить, но даже в эту версию я верю все же больше, чем в вероломство наших имперских гостей.

Все это Август произносил с таким невинным выражением лица, что мне хотелось ему аплодировать. Койр бессильно сжимал кулаки, не зная, как реагировать на подобную наглость. С одной стороны, прямо его не обвинили, наоборот, заверили, что ни в коем случае этого не делают, а с другой каждому в зале было понятно, кому смерть старейшины была выгодна больше всего. Тому, что метит в его кресло. И вряд ли это сам Август или те два молодых советника, которые сидят сейчас среди зрителей и влиянием обладают явно меньшим, чем старики.

— Чушь, — наконец припечатал Койр. — Никто из наших братьев до такого бы не опустился.

— Разумеется, друг мой, — легко согласился Август. — Я лишь высказал предположение, не более.

— Защита и обвинение высказались. — Судья перевел взгляд на нас. — Подсудимые, желаете что-нибудь сказать?

Я пожал плечами и озвучил единственное, что, пожалуй, можно было сказать по существу в этой ситуации:

— Я невиновен.

Анна спокойно взглянула на судью и повторила свои фирменным ничего не выражающим голосом:

— Я невиновна.

Я видел, как теплеют взгляды, которыми одаривают нас оборотни. Как присяжные хмурятся, и ненависть на их лицах уступает место угрюмой задумчивости. Даже судья уже смотрел на нас менее неприязненно, а это, пожалуй, самое главное.

Зерно, посеянное Августом, принесло свои плоды. Похоже, чуть ли не половина зала всерьез размышляет, а не мог ли Койр и правда быть отравителем. И, возможно, некоторые даже близки к тому, чтобы в это поверить. Я бы точно поверил, глядя на эту противную чернобородую рожу.