— Острый у тебя глаз, дедуля, — хмыкнул я, — и складная речь. Ты где так ловко по-русски говорить научился?

— Мне не надо знать языка, чтобы общаться, — ответил он и улыбнулся, — я знаю, что ты говоришь мне, даже если твой рот закрыт. А ты слышишь, что я говорю тебе, даже если я молчу.

— И как же такого ловко деда напугала какая-то метель? — прищурился я.

— От простой метели и белки не почешутся, а эта пурга злая. От неё страдает любой, кто окажется вне теплого дома, и я, старый дурак, один из таких.

— Надеюсь, она недостаточно злая, чтобы мой хлипкий шалаш поломать. — хмыкнул я, но при этом сильно занервничал. Не стоит недооценивать слова местных жителей, особенно после кучи паранормальной хрени, которую я успел повстречать.

— Огонь в твой печи жаркий, а дров много. Твои стены не пошатнутся даже под двойным ветром, — и старик постучал своей палкой по опорам, — зиму этот домик выдержит, но лучше бы тебе поставить хороший сруб, с прочной крышей и надежными стенами.

— Ага, ещё бы инструкцию, как строить, а лучше бы свалить на другой берег реки и купить что-то готовое. Всяко проще и надежнее будет, чем пытаться одному что-то придумывать.

— Когда вкладываешь душу, дело всегда спорится. А дом, возведенный своими руками, с душой и сердцем, никогда не рухнет под тяготой невзгод, — наставительно произнес дедок, подкатив чурбак к столу и усевшись, с интересом став изучать шахматную доску, которую я так и не убрал, — какая необычная игра.

— Помогает скоротать время, — кивнул я и уселся напротив. Как бы то ни было, какое бы существо сейчас не было со мной под одной крышей, я слушал внимательно каждое слово. Это первый, с кем я мог нормально поговорить за последние полгода, и он совершенно не проявлял враждебности, — хочешь, научу?

Дедуля оказался любопытным и азартным, так что за шахматы взялся резво. Я же, отпустив ситуацию и не отпуская топор, наслаждался первыми за долгое время нормальными играми. Конечно, партии получались короткие, поскольку дедуля правил совсем не знал, но так, ход за ходом, незаметно пролетело несколько часов и наступила глубокая ночь. Вьюга все никак не успокаивалась, а от её завывания клонило в сон.

— Отдохни, Игорь, — да, я представился деду, а тот назвал себя Бориком. Боря, иначе говоря. Неожиданно было услышать имя, крайне похожее на русское, но поскольку дед общался со мной на моем же родном языке, это не вызвало большого шока. Скорее даже порадовало, — я тоже прилягу, чтобы иметь силы на путь домой.

Было боязно засыпать перед малознакомым персонажем, но глаза слипались сами собой. Я устроился на своей лежанке, держа и топор, и нож под рукой, а деду постелил перед очагом, где он млел, едва не залезая в огонь с ногами. В конце концов, бороться с сонливостью уже не осталось сил, но когда, сквозь полудрему, я услышал приближающиеся отчетливые шаги вдалеке, то тут же встрепенулся.

— Что случилось? — Поднял голову дед.

— Боря, ты один был? — Спросил я, отчего дед нахмурился.

— Конечно, иначе бы я и помощи просил не только за себя. А что?

— Кто-то идет сюда, и очень быстро. — Сказал я, встав и ухватившись покрепче за топор. Дед тоже встрепенулся и, подкинув дров в очаг, взялся за свою палку.

А шаги тем временем приближались. Это был двуногий гость, что я отчетливо умел определить, но кто же это? И почему именно сегодня, впервые за полгода, тут такое столпотворение?

Шаги стали такими громкими, что, казалось, снег скрипит даже на крыше. Наконец, последние шаги раздались у самого порога, и больше кроме вьюги никакого звука снаружи не доносилось, но я всем своим нутром ощущал, как за хлипкой, обитой мешковиной с пухом дверью, кто-то стоит.

Старик обернулся ко мне и приложил палец к губам, дав понять, чтобы я не шумел. После коснулся кончиком своей палки костра и тут же убрал его, и я увидел, как маленький огонек, словно от зажигалки, остался на кривой деревяшке. Старик направил этот конец к двери и громко воскликнул:

— Кем бы ты ни был, друг или враг, прохожий или гость, назовись!

От напряжения, казалось, лопнут барабанные перепонки. Сердце колотилось сильнее, чем при первой моей встрече с костяным монстром, а ладони вспотели. Старик замер с протянутой тростью, огонек на которой взял и потух, оставив лишь струйку белесого дыма. Ответа же с той стороны не последовало.

— Заклинаю тебя, сгинь! Поди прочь отсюда!

Старик с яростью кричал на дверь, а оттуда раздавалась лишь тишина, но, казалось, в доме стало темнее, а тепло от очага ослабло. Хотя огонь пылал с прежней силой.

— Игорь, скорее брось в огонь ядро от трухляшки!

— От кого?

— От пенька злосчастного! Молю тебя, поторопись! — Дед реально выглядел так, словно через секунду что-то страшное случится, так что я поторопился и достал из рюкзака камешек, который тут же бросил в очаг.

Внезапно огонь стал ярко-синим, а тепло вернулось. Комната наполнилась ярким светом, а снаружи послышался скрип снега. Незваный гость топтался у двери и стен, а дед снова стал кричать, чтобы тот сгинул. Наконец, когда огонь уже начал бледнеть и возвращать свой цвет, гость сбежал. И долго я прислушивался, даже когда его шаги стали слишком далекими, чтобы хоть что-то услышать.

— Запомни на всю жизнь, Игорь. Кем бы ни был твой гость, обязательно требуй от него назваться прежде остального. Добрый гость всегда вежливо представиться, нехороший начнет ругаться, ну а если ответа не будет, а гость никуда не уйдет — не думай даже открывать дверь, — дед хмурым хриплым голосом объяснял мне это, и я слушал. Потому что, кажется, он только что спас мне жизнь, — сегодня все-таки я накликал беду на этот дом, за что прошу прощения. При первой же возможности я уйду, и вскоре беда минует.

— Так что же это все-таки было? — Я покосился на дверь, думая, помог бы мне мой топор в этой раз. Что могло напугать старика, который, очевидно, обладает сверхъестественной силой, да ещё и живет в этих местах?

— Тебе ещё слишком рано об этом знать, — покачал головой старик, — отдохни сегодня и наберись сил. Больше незваных гостей быть не должно.

Странно, но, хотя в моей крови бушевал адреналин, а сердце колотилось, как бешеное, слова старика подействовали подобно колыбели. Я ощутил слабость и усталость, навалившуюся на плечи, и лег на свое место, не в силах бороться с этим. Не знаю, как чувствуют себя жертвы клофилинщиков, но, кажется, я испытал нечто подобное. Чертов старикашка.

Проснулся я уже утром, под запах свежей овсяной каши. Спал я, похоже, долго и крепко, потому что знатно отлежал руку, а простынь под головой промокла от слюны. Старик помешивал кашу в котелке, что-то насвистывая себе под нос.

— С добрым утром, — бодро поприветствовал он меня, — еще немного, и завтрак будет готов.

— С добрым, — ответил я, зевнув и потянувшись, отчего конечности захрустели, — вьюга все никак не успокоится?

— Скоро её силы иссякнут, ветер уже слабеет, — уверенно заявил дедок.

Каша оказалась очень вкусной, а все благодаря сладким маленьким ягодкам, которые непонятно откуда взялись. Они были свежими, словно бы у деда с собой была морозилка, в которой с лета хранились замороженные ягоды. Впрочем, вспоминая прошлый вечер, я бы предпочел не удивляться подобной мелочи.

Я стал забывать, что это совсем не тот мир, в котором я жил.

Как только с завтраком было покончено, на столе вместо чашек оказалась шахматная доска. Борик крайне увлекся этой игрой, с азартом начиная партию за партией. И если поначалу мне было довольно побеждать, то потом ходы затягивались, и приходилось обдумывать все наперед. Таким образом, к обеду, когда пурга стихла, мы доиграли последнюю партию, оказавшуюся самой долгой и сложной. И я проиграл.

— Спасибо тебе ещё раз, Игорь, за теплый прием и за то, что составил старику компанию, — уже на улице изобразил небольшой поклон старик, — мне пора, но напоследок я бы хотел дать тебе один совет. Твой дом, твой очаг — неприступны, пока ты сам не разрешишь незваным гостям войти. Если же злой дух будет пытаться силой ворваться внутрь или выманить тебя, просто брось одно ядро в огонь. Его силы будет достаточно, чтобы отогнать любую нечисть.